Он просто смотрел на меня, и его взгляд был таким, словно я разбивала его на мелкие кусочки. Я не могла больше этого выносить. Схватив свой рюкзак, я выбежала из его комнаты и из дома, ненавидя себя за все, что наговорила. В голове пронеслись слова Стивена, напомнив мне, как я была жестока. Он сказал, что я ничему не научилась, и я почувствовала, как что-то сжимается в груди. Я снова это сделала. Я оттолкнула человека, который этого не заслуживал. Он не был тем, кто мог бы причинить мне боль. Больше нет. Я сама была такой. Я была жестка и эмоционально оскорбительна по отношению к другим. Я была неуправляема и легко поддавалась гневу. И это сжигало меня изнутри, пока я не начала задыхаться.

Я ударила кулаком по крыше своей машины.

— Блядь!

Мне нужно было признаться себе в этом. Мейсен начал мне нравиться, но теперь я причиняла ему боль, потому что не могла справиться со своими чувствами. Потому что я не могла ему доверять. Я не хотела ему доверять.

Но мне показалось, что это неправильно. Мне показалось, что это совсем неправильно.

Я не хочу оставлять его в таком состоянии.

— Будь все проклято! — Воскликнула я, резко развернувшись и поспешив обратно в дом. — Черт возьми тебя Мейсен!

Я вошла в его комнату и с удивлением обнаружила, что он стоит на том же месте, где был, когда я уходила. Он обернулся и, нахмурившись, спросил:

— Что ты…

— Замолчи! — Воскликнула я в отчаянии, уронив свой рюкзак и схватив его за лицо. — Это ничего не значит.

Я прижалась губами к его губам и, ощутив дрожь земли, прильнула к нему, потеряв контроль над своими чувствами.

— Это неправильно. Это плохая идея. Так неправильно, — отчаянно шептал мне разум, но в тот момент, когда он ответил на мой поцелуй, глубоко погрузив свой язык в мой рот, желание, сильнее любого страха или отвращения, вспыхнуло во мне. Я прижалась к нему всем телом, словно изголодавшись по его прикосновениям, надеясь, что он поймет, как сильно я сожалею.

— Ты сводишь меня с ума, — сказал он, схватив меня за волосы и крепко поцеловав.

— Взаимно, — произнесла я, прерывая поцелуй и вжимая пальцы в его плечи. Он повернул мою голову и, слегка приоткрыв губы, начал оставлять дорожку из поцелуев на моем подбородке и шее, вызывая у меня дрожь.

— Иногда… нет, очень часто мне хочется просто придушить тебя, — сказал он, проводя губами по моей шее, и я не смогла сдержать стон.

— Я тоже постоянно хочу придушить тебя, — выдохнула я, сжимая его плечо в кулак. — Я ненавижу тебя.

Он улыбнулся мне в губы, прижимая меня к своей кровати.

— Я тоже тебя ненавижу.

— Я так сильно тебя ненавижу, — повторила я, и мы вместе упали на его кровать. Он накрыл меня своим телом, поморщившись от боли при движении, но не издал ни звука, поддерживая большую часть своего веса одной рукой и ногой, чтобы не придавить меня.

— Я ненавижу тебя еще больше, — сказал он, снова завладев моими губами, посылая мощный поток удовольствия прямо в мое сердце. Его поцелуй начался страстно, но затем стал мягким и медленным, стирая все мои беспорядочные мысли одну за другой. Мое сердце трепетало от желания.

Его язык искусно ласкал мой, унося меня в мир, где я хотела остаться навсегда. Я прильнула к нему, безмолвно умоляя о большем. Словно прочитав мои мысли, он нежно провел рукой по моей талии и скользнул под футболку. От его обжигающего прикосновения я выгнула спину и застонала, крепко вцепившись в его волосы.

Никогда раньше я не испытывала ничего подобного. Никогда раньше я не ощущала такой сильной привязанности к кому-то. Это было невероятно захватывающе, и я словно падала, падала… Все глубже.

— Если бы ты только могла увидеть себя сейчас, — произнес он хрипло.

Он снова поцеловал меня в губы и положил руку на грудь, обхватив ее поверх лифчика. Воспоминание почти мгновенно пронзило меня:

— Ты возбуждаешь меня, сладенькая, — простонал он мне на ухо. Его рука слишком сильно сжимала мою грудь через рубашку. — Это будет так здорово.

Нет. Мое тело похолодело. Нет.

Я прервала наш поцелуй и, обхватив его запястье, оттолкнула его руку от своей груди.

— Не надо.

Он нахмурился с беспокойством.

— Что случилось?

Я старалась не задохнуться, на этот раз мне было слишком жарко по совсем другой причине.

— Я не хочу этого. Так что подвинься, — прошептала я дрожащим голосом, который выдавал мой страх.

— Я не буду настаивать, если ты боишься. Я не такой, как тот человек. Тебе не нужно меня бояться.

Его тело над моим стало слишком тяжёлым.

— Тогда отодвинься от меня, — прошептала еще тише я.

Нахмурившись ещё сильнее, он отстранился и дал мне пространство, в котором я нуждалась. Я судорожно глотнула воздух, стараясь отодвинуться как можно дальше, стараясь преодолеть страх.

— Что случилось? Я сделал что-то не так?

— Нет, просто… Я не могу, — выдавила я, избегая его взгляда. — Это слишком для меня.

— Из-за того, что он с тобой сделал? — Это был вопрос, но прозвучал скорее как утверждение.

Я с трудом сглотнула. Первым моим желанием было резко ответить ему и сказать, что это не его дело. Однако что-то в его искреннем выражении лица не позволило мне этого сделать.

— Да. Нет. Я не знаю. И ещё тот факт, что для тебя я всего лишь одна из многих. Я не хочу быть одной из многих.

Моя грудь сжалась от стыда. Я слишком много рассказала и балансировала на грани уязвимости, особенно глядя на его лицо, которое сейчас вызывало у меня непреодолимое желание сбежать отсюда. Он выглядел так, будто не знал, что ответить на это, что само по себе было достаточным ответом.

Я мысленно ругала себя за то, что позволила себе потерять контроль. Я знала, что целовать его было плохой идеей. Но я должна была пойти дальше и поцеловать его. Надо же было быть такой дурой. Это всё из-за меня.

Он бабник. Он разбивает сердца. Он не сможет залечить мои раны. Я должна уйти прямо сейчас. Пока это смущение не стало больше, чем вселенная.

Прежде чем он успел что-либо сказать, я схватила свой рюкзак и произнесла:

— Это была ошибка, и, уверяю тебя, больше такого не повторится. Теперь мы можем забыть об этом и вернуться к тому, с чего начали — к взаимной ненависти.

Я вышла из его комнаты, но не раньше, чем услышала его слова, которые глубоко врезались мне в память:

— Желаю тебе удачи в этом.

Мама ждала меня дома, и у меня уже была заготовлена отговорка, чтобы объяснить, почему я возвращаюсь так поздно.

— Это не то, что ты думаешь, — начала я, но потом увидела бумаги на кофейном столике перед ней и бокал вина. Она не выглядела пьяной, но это не означало, что она не была близка к этому состоянию. — Почему у тебя такой вид, будто эти бумаги — контракт, который ты подписала перед тем, как продать душу дьяволу?

Она устало вздохнула и потерла место между бровями.

— Все не так драматично.

— Тогда что происходит?

— Дело сделано. Мы с твоим отцом официально в разводе.

Внутри у меня все перевернулось. Я плюхнулась на диван напротив нее.

— И что, это все? Все кончено? — Спросила я, словно она могла ответить иначе и сказать, что все это было розыгрышем и сейчас все закончится.

— Дело сделано, Мели.

Я кивнула, внезапно почувствовав себя слишком опустошенной. Итак, дело было сделано. Все кончено. Конец.

Я взяла верхний лист и а буквы в углу: «Штат Коннектикут. Верховный суд…». А затем на другой стороне — «Расторжение брака». Я судорожно вздохнула, отказываясь продолжать чтение. Это казалось таким окончательным. Таким… непоправимым.

Я сказала ей, что постараюсь смириться с их разводом, но… но это было чертовски трудно. Это стало последним гвоздём в крышку гроба семьи, которой мы когда-то были. Теперь всё было кончено. Казалось, мы начинали всё сначала, и это не было ни новым, ни приятным началом.