Однако, с другой стороны, нам требуется лишь мгновение, чтобы принять решение не отказываться от своей мечты. Чтобы продолжать двигаться вперед, несмотря на неудачи. Чтобы верить в себя.

— Ты вполне можешь воплотить всё это в жизнь, — произнесла я с уверенностью.

Он улыбнулся, но в его глазах мелькнула грусть.

— Да, это так, — ответил он с легкой грустью в голосе.

— Нет, я серьёзно. Во-первых, ты будешь привлекать внимание девушек. У тебя лицо модели и потрясающая личность. Поверь мне, это только вопрос времени, когда девушки начнут тебя замечать. Во-вторых, ты можешь стать гонщиком, даже если ты парализован. В мире много гонщиков, страдающих параличом нижних конечностей. Просто погугли это. И в-третьих, есть человек, который был парализован, но смог снова ходить. Это заняло у него много лет и тяжёлой работы, но он справился. Погугли и это тоже. Так что не отказывайся от своей мечты, приятель. Или, клянусь, я надеру тебе задницу.

Было душераздирающе видеть на его лице смесь задумчивости, желания, надежды и неуверенности. Казалось, он отчаянно хотел поверить в это, но был так напуган и не уверен в себе.

— Ты действительно так думаешь? Ты говоришь это не для того, чтобы я почувствовал себя лучше?

Неужели никто никогда не говорил ему таких слов? Неужели никто никогда не поддерживал его в стремлении к мечтам?

Я накрыла его руку, лежащую на подлокотнике, своей.

— Я действительно так думаю. Признаюсь, до встречи с тобой я не имела ни малейшего представления о том, как жить с параличом конечностей. На самом деле, я даже не задумывалась об этом. Мне кажется, я только что представила себе одиноких людей, запертых в своих комнатах на всю оставшуюся жизнь и, вероятно, смертельно скучающих. Но да, я была неправа. Во всем виноваты мои недостаточные знания и распространенные заблуждения. Затем я исследовала квадриплегию и обнаружила так много положительных моментов. Ты также показал мне это. Ты показал мне, насколько независимым ты можешь быть, насколько более независимым ты стремишься быть. Ты показал мне, что жизнь не заканчивается, когда ты оказываешься в инвалидном кресле. Так что, черт возьми, да, я так думаю.

Удивительно, но я начала говорить как мотивационный оратор. Я и не подозревала, что у меня есть такой талант. Должно быть, Сара и Джесс передали мне свою страсть к вдохновению. На мой взгляд, это звучало немного слащаво, но оно того стоило, когда я видела широкую радостную улыбку на его лице, как сейчас, в сочетании с огоньком благодарности в его глазах.

Меня охватило еще больше тепла. Если бы я могла заставить его хотя бы так улыбаться всегда, всё было бы хорошо. С ним всё было бы в порядке.

— Спасибо тебе, Мелисса. Ты настоящий друг.

— А ты настоящая жемчужина. Дороже золота! Однажды я смогу продать тебя и получить за тебя действительно хорошую цену!

Он усмехнулся.

— И что бы ты сделала с этими деньгами?

— Проследила, чтобы у меня были неограниченные запасы Нутеллы.

Он улыбнулся, но тут же отвел взгляд, покраснев.

— Ммм. Итак…

— Да? — Он уставился в землю. — Ты думаешь, у меня лицо модели, да?

Я улыбнулась от уха до уха.

— Да. Ты очень красивый. Но не забивай себе этим голову, ладно?

Он ответил на мой взгляд, и его губы изогнулись в дерзкой улыбке.

— Конечно, но, видишь ли, некоторые люди говорят, что я очень похож на Мейса… Так что, я полагаю, ты тоже считаешь его привлекательным?

Боже. Я недооценивала этого парня. Этот милый ангел, безусловно, мог быть хитрым, когда хотел.

— Я понимаю, что ты пытаешься сделать, приятель, но ты не заставишь меня признаться в чем-либо.

Его улыбка стала шире.

— Ты уверена, что тебе не нравится Мейс? Я слышал, что все девушки его обожают.

Мой желудок сжался от нового ощущения — чего-то, что мне совсем не понравилось, и я нахмурилась, потому что этому не было места здесь. Это было совершенно нелепо и не заслуживало даже признания.

— Именно поэтому его эго больше, чем Австралия, — сказала я. — К твоему сведению, никому не нужен парень, который, вероятно, засыпает каждую ночь, обнимая свою фотографию в рамке. Так что нет, он мне не нравится.

Он не был убеждён. Пошевелив губами, он уставился на свои колени.

— Значит… тебе правда, совсем не нравится Мейс?

Я раздражённо вздохнула. Он просто собирался продолжать попытки, не так ли?

— Почему ты так зациклился на этом?

Элай отвел взгляд, и его лицо снова залилось румянцем.

— Потому что, я думаю, ты ему очень подходишь. Я говорил тебе, что ему нужен кто-то, на кого он мог бы положиться. Ему нужен кто-то, кто заставит его улыбаться, по-настоящему улыбаться, а ты такая забавная.

Я нахмурилась, задаваясь вопросом, зачем Мейсену нужен кто-то, кто заставлял бы его улыбаться.

— Если ты не заметил, он не находит мои шутки смешными. Вообще. И я даже не хочу, чтобы он это делал.

Он продолжал смотреть на свои колени.

— Понятно, — пробормотал он.

Отлично. Теперь мне стало не по себе. Я снова вздыхаю. Я должна была поступить лучше, чем сейчас.

— Ладно, забудь о том, что я сказала. Зачем ему нужен кто-то, кто заставит его улыбаться? Ты упомянул о его боли и о том, что он ни у кого не просит помощи. Что с ним не так?

В тот момент, когда я задала этот вопрос, я вспомнила о шрамах на его спине, и что-то, очень похожее на сострадание, поселилось в моей груди. Это сопровождалось страхом. Мне было страшно, потому что я всегда видела мир либо хорошим, либо плохим, я не верила в золотую середину, и я была так уверена, что знаю всё это, но теперь мне казалось, что я ошибалась и ничего не знала.

Мейсену было нелегко, и чем больше я думала обо всех его аспектах, тем больше мое предвзятое представление о нём расплывалось, превращаясь во что-то, с чем я не знала, как справиться, — в нечто среднее.

Теперь я осознаю, что мой родной брат сталкивался с подобной ситуацией. Также я понимаю, что никогда не проявляла к нему должного сострадания. Я была слишком занята жалобами на него и напоминанием о его недостатках, чтобы задуматься о том, что всё, чего он действительно хотел от нас, — это поддержка.

Да, жить с ним было нелегко, и мы столько раз пытались помочь ему и направить его, но было ли этого достаточно? Когда же наши усилия стали не достаточными?

— Я не могу тебе этого сказать, — произнес Элай, прерывая мои мрачные мысли.

— Я понимаю. Это потому, что он мне не доверяет?

— Да, именно так.

— Хорошо. Тогда не мог бы ты рассказать мне ещё кое-что?

— Хорошо, — ответил он с некоторой настороженностью в голосе.

— Просто имей в виду, что если я буду слишком любопытна, ты не обязан отвечать. — Он кивнул, и я спросила: — Как ты стал парализованным?

Он казался неуверенным, стоит ли мне говорить.

— Хорошо, я расскажу тебе, но поскольку это тоже связано с Мейсеном, пожалуйста, не используй это, чтобы навредить ему или сказать что-нибудь кому-то. Пожалуйста.

Его мольба глубоко тронула меня, как и уязвимость, отразившаяся на его лице. Я вздрогнула и отвела взгляд, чувствуя себя последней из тех, кто когда-либо задумывал использовать то, что рассказал мне Эли, против Мейсена. Новая волна вины охватила меня из-за моих прошлых намерений, напомнив, что совсем недавно я была готова это сделать. Я была так увлечена тем, чтобы вымазать Мейсена в грязи, что даже не подумала о последствиях и о том, кто еще может пострадать в процессе.

Я встретилась с ним взглядом, пытаясь своим серьезным выражением лица передать, насколько я искренна.

— Я обещаю, что не буду.

Он с облегчением улыбнулся.

— Спасибо. Когда это произошло, мне было десять лет. Мы с Мейсом и нашей мамой сидели в машине на заднем сиденье. Она была за рулём и рылась в своей сумочке. Я помню, что она искала сигареты.

Гнев захлестнул меня.

— Значит, она не следила за дорогой, — сказала я, уже догадываясь, чем всё закончится.