— Да, но все же…

— Все же что?

Его взгляд метнулся между моими губами и глазами.

— Я хочу быть рядом с тобой… Хотел бы я быть рядом с тобой.

Я закрыла глаза.

— Но ты не можешь. — Я не добавила слово, которое висело между нами, как лезвие гильотины: месть.

Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но один из учителей постучал по микрофону и привлек наше внимание. Весь спортзал затих, и я попыталась сосредоточиться на ней, а не на глазах Блейка, которые не отрывались от моего лица.

Она произнесла вступительную речь, а затем Мел заняла свое место за микрофоном и начала свою речь, говоря о том, как важны очевидцы.

— Они могут изменить ситуацию, — сказала Мел сильным, непоколебимым голосом. — Чрезвычайно важно помогать нуждающимся людям, а не просто игнорировать их. Издевательства могут оставить шрам на всю жизнь. Только представьте, каково это — подвергаться издевательствам каждый день. Только представьте, каково это, когда очевидцы просто наблюдают за издевательствами и ничего не делают, чтобы их остановить. Знаете ли вы, что самоубийства и издевательства тесно связаны? Знаете ли вы, что самоубийства сейчас является второй по значимости причиной смерти среди подростков и молодых людей? Чаще всего наша помощь может иметь решающее значение. Она может изменить жизни и дать надежду людям, которые в ней больше всего нуждаются. Так что давайте поможем. Давайте покажем нуждающимся, что жизнь — это больше, чем дни, наполненные безнадежностью и жестокостью.

Аплодисменты разнеслись по комнате, и я с гордостью улыбнулась Мел. Она была такой вдохновляющей.

Блейк придвинулся ближе ко мне, и я замерла.

— Я не мог перестать думать о тебе прошлой ночью, — прошептал он мне прямо в ухо, отчего по коже пробежали мурашки. Я впилась ногтями в ладони и заставила себя дышать ровно. — Я не мог перестать думать о твоей улыбке. Твоих поцелуях. Черт, эти поцелуи…

Я прикусила губу. Теперь его рука была еще ближе к моему бедру, его мизинец почти касался меня.

— Я думал о том, как хочу быть тем человеком, который будет заботиться о тебе.

Я повернула голову, чтобы посмотреть на него, но это было ошибкой, потому что его лицо было всего в нескольких дюймах от моего, и все, что мне нужно было сделать, это просто наклонить голову к нему, и мы бы поцеловались. Это было слишком заманчиво, поэтому мне пришлось резко откинуть голову назад и устремить взгляд на Мелиссу.

— Это несправедливо, Блейк, потому что ты никогда не будешь тем человеком. У тебя уже расставлены приоритеты. — Я не хотела звучать горько, поэтому сказала это нейтральным голосом, желая, чтобы он знал, что я ни в чем его не обвиняю.

— Я знаю. — Его шепот был очень болезненным.

— Тогда что мы делаем сейчас? Кем мы являемся? Друзьями? Знакомыми? Никем?

Его пальцы скользнули по моему бедру легким прикосновением и остановились.

— Просто два человека, которые пытаются понять, как жить дальше со своими чувствами.

Я посмотрела на него.

— Этого недостаточно, Блейк. Я… я не знаю, как себя вести рядом с тобой. Я не знаю, чего от тебя ожидать.

— Ничего не жди. Я ничего не могу тебе дать.

— Тогда почему твоя рука на моем бедре?

Он отдернул ее, как будто обжегся, и отвернулся. Я заставила себя дышать ровно. Это было плохо. Становилось мучительно сидеть рядом с ним и знать, что между нами никогда ничего не будет. Я думала, что смогу справиться с этим, справиться с его близостью и вести себя так, будто все в порядке, но сейчас я не могла. Я не могла избавиться от постоянного страха, который напоминал мне, как мало времени мы проводим вместе.

Мне нужно было выйти. Мне нужен был свежий воздух.

Мел закончила свою речь, пригласив свидетелей травли вступиться за жертв, а не молчать, и одна студентка-первокурсница вышла, чтобы рассказать свою историю, но я не могла оставаться здесь ни минуты дольше.

Почувствовав внезапное желание немного побыть одной, я прошептала Кевину, что иду в туалет, и встала. Сначала мне пришлось пройти мимо Блейка, и я затаила дыхание, когда встала перед ним, более чем осознавая, что моя задница была прямо у него перед лицом, потому что пространство между рядами было узким. Я выдохнула только тогда, когда сошла с трибун и выбежала.

Я ворвалась в двери спортзала и помчалась по пустым коридорам в поисках… чего? Ясности? Ответов? Чего угодно, что могло бы притупить эту боль и тоску, которые становились невыносимыми.

Музыка была ответом.

Солнечные лучи ослепили меня, когда я вышла на улицу, и я прикрыла глаза рукой, когда пошла на парковку. Мне очень нужна была музыка, а мои наушники были в машине.

— Джесси! — Я развернулась на каблуках и остановилась, мои глаза расширились, когда я увидела, как Блейк бежит ко мне. — Подожди!

Я уставилась на его нелепо сексуальное тело, когда он подбежал. Каждый мускул был подчеркнут, сгибался и разгибался, и это было слишком. Моему телу было наплевать на логику или реальность. Ему было наплевать, что я никогда не буду его приоритетом или выше его потребности в мести и потерянной любви всей его жизни. Оно просто хотело брать и давать.

Он остановился немного слишком близко ко мне, когда схватил мое лицо, чтобы притянуть меня для поцелуя, и я потеряла себя в контакте наших губ. Это было слишком хорошо. Его руки спустились к моей пояснице и притянули меня вплотную к нему, когда его язык с большой потребностью поглаживал мой. Я схватилась за лацканы его куртки, не заботясь о том, увидит ли нас кто-нибудь или нет.

Было ли слишком глупо иметь в груди эту непреодолимую надежду, которая пережила каждую кочку на нашей дороге? Был ли хоть какой-то шанс, неважно насколько крошечный, что Блейк откажется от того, чтобы разрушить или рискнуть своей жизнью?

Я оторвала губы, желая, чтобы это было больше, чем просто украденный момент.

— Подожди…

Он прижался лицом к изгибу моей шеи и продолжил целовать меня, борясь с моим разумом.

— Подожди, — повторила я, желая, чтобы мои руки оттолкнули его, но я так нуждалась в его поцелуях, уже наклоняясь к нему для большего… Я оттолкнула его и сделала шаг назад. — Ты хоть представляешь, как я боюсь за тебя? — Спросила я. — Ты знаешь, как я боюсь, что в любой день я даже больше тебя не увижу? Я приду в школу и услышу, что ты мертв или пожизненно заключен в тюрьму. И чем больше я думаю о твоей мести, тем более ужасные сценарии я придумываю, и я чувствую себя такой потерянной, потому что ты так одержим этой местью и… Мои слова иссякли, когда он обхватил мои щеки руками.

— Я знаю. — Он прислонился своим лбом к моему. — Я знаю, и мне так жаль. Я не хочу обманывать тебя. Я не хочу ранить твои чувства. Я хочу быть с тобой, но…

— Но ты не изменишь своего решения. Ничто никогда не заставит тебя изменить свое решение, потому что ты даже не хочешь думать о жизни без своей мести.

Он поморщился и опустил руки.

— Не надо, Джесси. Пожалуйста, не говори этого. Я…

— Мир гораздо больше, чем ты думаешь, Блейк. Он не весь негативный. Он может быть счастливым и полным радости, и я хочу, чтобы ты позволил себе это испытать. Но ты даже не пытаешься.

Я развернулась и продолжила идти к своей машине с удушающим чувством, царапающим мою грудь.

— Джесси! — Крикнул он мне вслед, но я не остановилась, устремив глаза на тротуар перед собой. Мне хотелось потеряться в музыке и забыть обо всем.

Я вытащила ключи из кармана.

— Я хочу быть твоим другом, Блейк. Может быть, даже кем-то большим, но это неважно, — сказала я, услышав, как он остановился позади меня, открывая дверцу машины дрожащей рукой. Я наклонилась, чтобы залезть внутрь. — Это неважно, когда ты можешь потерять жизнь… — Я замерла, мои глаза расширились, когда они встретились с дулом пистолета.

— Наконец-то, — протянул Айзек, друг Блейка по гонкам, с кривой улыбкой. Он сидел на моем заднем сиденье, направив пистолет прямо на меня. — Теперь мы можем начать эту вечеринку.