— Блейк…

— Держись от меня подальше!

Он отстранился и прижался спиной к изголовью кровати, подтянув колени к груди и закрыв себя руками. Я просто уставилась на него в шоке. Затем, медленно, как будто наконец осознав, что это всего лишь я, его широко раскрытые глаза потеряли остроту, и узнавание сменило ужас на его заплаканном лице.

— Это всего лишь я. — Я нежно положила руку ему на колено.

Он уставился на меня, выглядя более уязвимым, чем когда-либо. Это было душераздирающе. Он так быстро выдохнул, что я была уверена, что он в любой момент начнет задыхаться.

— С тобой все в порядке. — Успокоила я его и взяла за руку. — Все в порядке. Дыши медленно. — Его глаза были прикованы к моим, пока он хватал ртом воздух. — Дыши медленно, Блейк. Просто дыши медленно. С тобой все в порядке.

Он медленно дышал, сжимая простыни так, что костяшки пальцев побелели.

— Вот и все. Просто продолжай дышать медленно.

Он дышал не так быстро, как раньше, и я начала расслабляться, и улыбнулась ему.

— У тебя все хорошо…

Он разрыдался и спрятал голову в руках.

— Блейк. — Я подобралась, чтобы сесть рядом с ним, и обняла его, прижимая его голову к своей груди, прижимая его к себе. — Все в порядке. Я здесь. Это не реально. Это просто кошмар.

Он сильно трясся, когда его слезы пропитывали мою рубашку, и он быстро потирал тыльную сторону ладони.

— Это никогда не бывает просто кошмаром. Это реально. Это чертовски реально, и это повторяется.

Я гладила его по волосам, медленно покачивая его.

— Я здесь, с тобой. Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь тебе.

Он перестал тереть руку и схватил меня за плечо, держа меня так, будто я была его единственным якорем в этом мире. Его рыдания стихли, но он все еще неровно дышал.

— Ты не можешь мне помочь. Никто не может.

— Ты хочешь поговорить об этом? — Тихо спросила я, надеясь, что мой голос не покажет, как я боюсь за него.

Он молчал, и я не заставляла его говорить. Я закрыла глаза и притянула его ближе к себе, надеясь, что мое присутствие поможет ему легче справиться с его кошмаром.

Он судорожно вздохнул.

— Я не рассказал тебе всего раньше. Ты так многого не знаешь. Никто не знает.

Он вырвался из моих объятий и смахнул слезы с чрезвычайно бледного лица.

— Это похищение испортило мне жизнь во многих отношениях. — Он встретил мой взгляд красными глазами, затененными болью, которая не знала границ. — У меня посттравматическое стрессовое расстройство. ПТСР. Вот почему ты видела меня в тот день в кабинете моего психотерапевта.

Мой рот округлился в безмолвной букве О. Я даже не могла представить, что он переживает каждый день. Мне бы хотелось, чтобы это было в моих силах, чтобы помочь ему.

— Так этот кошмар — часть твоего ПТСР?

Он скривил губы в горькой улыбке.

— Да, и это только верхушка айсберга.

Он схватил простыни, уставившись в какую-то точку на стене. Я не хотела давить на него, требуя ответов, поэтому ждала, пока он продолжит говорить.

— Это иронично. Большую часть времени я боюсь засыпать из-за кошмаров, не то чтобы я мог заснуть в большинство дней. Но бывают моменты, когда мой день может стать настолько плохим, что даже кошмары кажутся ничем по сравнению с другими вещами.

Мое сердце забилось быстрее.

— Что это за другие вещи? — Я подняла руки вверх. — Тебе не нужно говорить об этом, если ты не хочешь.

— Я не хочу об этом говорить, но я так долго держал все в себе, что это слишком. Мне нужно как-то это выпустить… как-то…

Я обхватила пальцами его холодную руку и нежно сжала ее.

— Хорошо.

Он уставился на наши руки.

— Это странно. Мне трудно доверять людям, но я собираюсь открыться тебе еще больше.

Я провела большим пальцем по тыльной стороне его руки.

— Посмотри на меня. — Он ответил мне взглядом. — Ты можешь мне доверять.

Он долго и пристально смотрел на меня, словно ища подтверждения того, что я его не предам.

— Просто пообещай мне одну вещь. Нет, две вещи.

— Конечно.

— Никому об этом не говори и не осуждай меня.

Я нахмурилась.

— Конечно, я не буду тебя осуждать и никому это не расскажу. Зачем мне тебя осуждать?

— Потому что я не чувствую себя нормально. Я не могу чувствовать себя нормально с тех пор, как меня похитили. Моя жизнь стала такой хреновой, что я уверен, что ты бы сбежала, если бы узнала обо всем.

— Я бы никогда не сбежала, Блейк. Я хочу тебя выслушать. Я здесь для тебя. И я ни с кем не буду это обсуждать. Клянусь на мизинцах. — Я слегка улыбнулась, подняв мизинец, чтобы его немного подбодрить, но он остался неподвижен.

Он уставился на мой палец, но на самом деле не видел его.

Я опустила руку.

— Эм… суть в том, что я обещаю, что никому не скажу ни слова.

Он низко опустил голову и сделал глубокий вдох, снова и снова схватывая и отпуская простыни. Если бы это был любой другой момент, я бы отвлеклась на его голый торс, но сейчас все, о чем я могла думать, это как ему помочь.

— Представь, что ты живешь начеку все время. Ты всегда сверх-бдительна, потому что, что угодно или кто угодно может причинить тебе боль. Представь себе, что ты идешь по неизвестному, где любой объект, человек, звук, запах, слово, цвет — как хочешь, может стать твоим следующим триггером. Ты продолжаешь следить за триггерами, но они могут быть где угодно, даже в твоих собственных мыслях или чувствах. И когда ты сталкиваешься с триггером, ты возвращаешься к своей травме. Неоднократно. Много раз в неделю. Черт, много раз в день. Это флэшбэк, и это хуже всего, потому что это как будто ты видишь фильм о своей травме, разыгрывающийся у тебя перед глазами, но это также гораздо больше. Ты переживаешь это заново. Ты там. Тебе трудно дышать. Снова и снова. Ты застреваешь в этих моментах. Ты чувствуешь тот же страх, гнев, панику, физическую боль, звуки, запах… и ты не можешь предотвратить это.

— Ты… ты говоришь, что на самом деле проходишь через все это, как будто это снова происходит с тобой?

— Да.

— И ты чувствуешь… ты чувствуешь физическую боль? По-настоящему?

Он тяжело сглотнул. Видимая жесткость в его плечах всегда присутствовала.

— Это зависит от типа флэшбэка, но обычно да. Я могу чувствовать боль.

Я сжала губы, чтобы подавить ужасный вздох. Когти его травмы слишком глубоко в него вцепились. Я никогда не могла себе представить, что он проходит через все это застряв в петле, всегда держащей в плену.

— А как насчет твоего реального окружения? Когда ты разговариваешь с людьми? Как ты тогда справляешься с этим?

Он поднял глаза от наших соединенных рук, чтобы посмотреть на меня.

— Это совершенно сбивает с толку, потому что я могу совершенно не осознавать свое текущее окружение, или флэшбэк может смешиваться с ним, так что я могу видеть, чувствовать и слышать все одновременно. — Он провел рукой по лицу и тяжело вздохнул. — Ты уже дважды была рядом со мной, когда у меня были флэшбэки.

Я подняла брови.

— Я?

— Да. Один раз в кабинете уборщика, когда он рассказывал нам о нашей отработке, и один раз на баскетбольной площадке перед тем, как мы играли один на один.

Я резко вдохнула, вспомнив те времена, когда он отключался.

— Так вот почему ты выглядел так, будто тебя там не было. — Он кивнул. — А потирание руки? — Я указала на его руку.

— Это моя техника заземления.

— Что это?

— Это помогает мне сосредоточиться на настоящем и легче выпутываться из прошлого. Я не могу полностью избежать флэшбэков, но со временем я научился выпутываться из них быстрее. Я не всегда могу выпутаться, но, по крайней мере, мне удается справляться с ними в хорошие дни.

— Хорошие дни?

— Да.

Он потер лоб, внезапно выглядя очень усталым. Я ждала, когда он продолжит.

— Бывают хорошие дни, плохие дни и просто… дни. Иногда воспоминания могут так сильно меня испортить, что я едва могу функционировать большую часть дня.