— Ты видела это видео. Это был одиннадцатый день. После… — Он закрыл глаза. Он сделал движение, как будто пытался схватить воду, но сжал руку так сильно, что вены на тыльной стороне ладони вздулись. — После ее смерти они держали меня там еще три дня, пока мои родители, наконец, не отдали деньги. Я даже не помню последний день, потому что они избили меня до полусмерти, и я потерял сознание. Я очнулся в больнице.

Я дрожала от безмолвных слез, которые бесконтрольно текли по моим щекам. Моя грудь ныла от тупой боли, которая только сильнее пульсировала.

— Те дни были новым видом кошмара. Я сошел с ума, бушевал и кричал, чтобы они убили меня, потому что я не хотел жить. Я не заслуживал жизни. Ее не стало. Она умерла из-за меня, и я был так зол, так полон гнева. Им пришлось привязать меня к кровати, пока они не удостоверились, что я не собираюсь убить себя.

Я прижала руку к груди, трясясь от боли.

— После этого жизнь уже не та, — заключил он, вставая.

Стая птиц пронеслась по небу, чудесно свободная и не стесненная клеткой, которой могла бы быть жизнь. Оттенки оранжевого, фиолетового, розового и красного окрасили горизонт, когда день сменился ночью — прекрасное зрелище, контрастирующее с уродством прошлого Блейка.

— Мне жаль, Блейк. Страшно и очень больно, через что тебе пришлось пройти. Мне искренне жаль Эмму.

Наконец он повернулся ко мне, его лицо было призрачно бледным. Его глаза скользнули по моим, отслеживая мои слезы.

— Ты плачешь. Почему?

Я неуверенно шагнула к нему. Мне хотелось обнять его и сказать, что все будет хорошо.

— Потому что я сочувствую тебе. Я сочувствую Эмме. Я бы хотела, чтобы никто из вас не прошел через это. Когда я увидела это видео… — Я вытерла слезы, но они продолжали течь. — Это было чудовищно. Это было душераздирающе. И это было адски больно.

Он молча смотрел на меня с пустым лицом, затем отвернулся и посмотрел в небо.

— Мои родители держали все в тайне, понимаешь? Никакой полиции, никаких СМИ, ничего. Никто об этом не знал. Они сделали все возможное, чтобы сохранить репутацию и карьеру моего отца в неприкосновенности, позволив моим похитителям уйти от ответственности.

— А как же…

— Что?

— А как же Эмма? Полиция, должно быть, была уведомлена о ее смерти.

— Их не уведомили, потому что похитители где-то избавились от ее тела.

Я вскрикнула. Ее даже не похоронили как положено?

— Ее бабушка хотела привлечь этих людей к ответственности, но через несколько дней после того, как они меня освободили, у нее случился инсульт. Она умерла.

Я перестала сдерживать себя и сократила расстояние между нами. Я смахнула оставшиеся слезы с лица, положив руку ему на плечо, слишком поздно вспомнив, что это было неправильное движение.

Он вздрогнул и повернулся ко мне лицом.

— Блядь. Не трогай меня так, — прошипел он сквозь зубы. — Никогда не трогай мои плечи сзади.

Я внутренне проклинала себя.

— Прости, — прошептала я. — Я больше так не буду.

Его брови нахмурились.

— Мне не нравится, когда меня так трогают. Я этого не выношу.

— Почему?

Он глубоко вдохнул и выдохнул с проклятием.

— Потому что именно так они добрались до меня, когда похитили нас. Мы с Эммой шли вместе, когда кто-то подошел к нам сзади и схватил меня за плечо, прежде чем они сбили меня с ног. И теперь это моя фобия. Так же, как фобия подвалов.

Я переплела пальцы вместе.

— Прости, Блейк. Хотела бы я чем-то помочь с твоими фобиями, со всем. Это звучит нелепо, потому что я знаю, что ничего не могу сделать, но все же… я здесь, если я тебе нужна.

В его глазах было что-то, это было похоже на лед, тающий на солнце, слой за слоем. Это держало меня на месте и заставляло задыхаться.

— Ты здесь, если мне нужна… даже после всего, что я тебе сделал. — Медленно он взял мою руку в свою, не отрывая от меня взгляда. — Я был таким дураком. Я делал тебе самые ужасные вещи, и вот ты здесь, предлагаешь помощь тому, кто даже не заслуживает этого. — Он покачал головой, улыбаясь себе, но улыбка была самоупреком. — Все эти годы я чувствовал себя одиноким. У меня была семья и друзья, но они никогда не могли заполнить эту пустоту внутри меня. Я всегда был пуст, но теперь, с тобой…

Я затаила дыхание.

— Со мной…? — Я подстегнула его, слишком любопытная, чтобы узнать.

— Мы были врагами. У нас есть все основания не быть рядом друг с другом. У тебя есть все основания ненавидеть меня. Но прямо сейчас, с тобой, я чувствую, что так и должно быть. — Он погладил мою ладонь большим пальцем. — И мне нравится это чувство.

Я наблюдала за нашими соединенными руками. Мне хотелось сказать так много всего, но слова застревали у меня в горле. Он полностью открылся мне, позволив мне увидеть гораздо больше, чем я когда-либо надеялась.

Я прочистила горло.

— Я также не могу лгать тебе и говорить, что я пережила наше прошлое, потому что я не пережила все то, что ты сделал. Некоторые из моих шрамов все еще свежи, но все, что я знала до сих пор, это то, что я убегала от тебя и обвиняла тебя. Я не хочу больше чувствовать горечь и позволять ей отравлять меня. Поэтому я хочу начать все сначала. Можешь быть уверен, что я тебя не предам. Я никому не расскажу то, что ты мне только что рассказал.

Призрак улыбки на мгновение появился на его лице, когда он удерживал мой взгляд.

— Я знаю. Я понял это в тот момент, когда ты пропела эти слова, глядя на меня так, будто я был всем для тебя. Перед всей школой… так смело.

Я перестала дышать, мне стало жарко под его взглядом. Я вернулась в тот момент на сцене, когда мы смотрели друг на друга, связанные чем-то, что было сильнее нас или нашего прошлого. Мы оба были марионетками иронии, которая управляла нашими жизнями, ибо как что-то столь чистое, как мои чувства к нему, могло возникнуть из уродства? Как мой враг мог превратиться в того, кого я хотела бы защитить?

— Зачем ты отдаешь мне свое сердце? Я тебя не заслуживаю. — Его слова были полны боли.

Я вытащила свою руку из его, покраснев.

— Это не то, что я выбрала. Я не выбирала, что чувствую, но, с другой стороны, я верю во второй шанс. Я верю, что если ты хочешь измениться, ты заслуживаешь второго шанса.

Кратчайший проблеск надежды осветил его лицо, но затем его глаза потемнели, и он отвернулся.

— Слишком поздно для второго шанса.

Мое дыхание остановилось.

— Что ты имеешь в виду?

— Я уже говорил тебе о своем обещании. Я намерен его сдержать.

Мое сердце сжалось.

— Ты хочешь отомстить своим похитителям.

— Да. Им это сошло с рук, но больше нет. Я искал их годами, и теперь, когда я наконец нашел их, я добьюсь справедливости для Эммы.

Страх проник в каждую мою пору, когда мои глаза следили за гребнями напряженных мышц на его спине. Страшный голос глубоко внутри меня сказал мне, что это не кончится хорошо.

— Вот почему у тебя были эти фотографии, ты следишь за ними. — Он кивнул. — А то видео? Ты смотрел его в тот день. Почему?

Он ответил не сразу. Он глубоко вздохнул и бросил на меня прожигающий взгляд.

— Потому что я начал слишком много думать об одной девушке, позволяя себе представлять вещи, которые мне не по карману. — Мой живот слегка подпрыгнул. — Мне нужно было напоминание, чтобы я не забыл, что самое важное.

Никогда не забуду.

— Вот почему ты написал «Никогда не забуду»?

Он кивнул. Я на секунду закрыла глаза. Мне хотелось насладиться его словами, но я не позволила им отвлечь меня от более насущного вопроса.

— Так ты собираешься добиться справедливости для Эммы ценой своей жизни? Но что ты планируешь сделать?

Короткое молчание, последовавшее за моими словами, было словно предчувствие тьмы.

— Я приду к ним домой и убью их.

Я зажала рот руками, молча крича.

— Нет, ты не можешь быть серьезным.

Он повернулся ко мне лицом.

— Я очень серьезен.

— Но ты не убийца. Ты не такой.