Я кашлянула и шмыгнула носом. Небольшое хмурое выражение на его лице стало еще сильнее, когда он встретился со мной взглядом.

— Ты не пришла в школу. — Я подняла брови. — Я слышал, как Сара сказала, что ты заболела, поэтому я пришел навестить тебя.

Что? Мне захотелось ущипнуть себя за руку, просто чтобы проверить, не показалось ли мне это. Школьный день еще не закончился, а он был здесь, проверяя меня. Должно быть, это была шутка. Он улыбнется еще одной из своих жестоких улыбок и покажет мне, что просто издевается надо мной.

По крайней мере, он здесь не потому, что я была в его комнате и видела видео. Это означает, что он не знает об этом.

— Ты… — начала я голосом одновременно писклявым и хриплым. Я закашлялась. — Ты пришел навестить меня?

Его глаза прожигали меня.

— Можно так сказать, да.

Я считала, что меня перенесли в другое измерение, это было единственным объяснением того, почему Блейк Джонс — мой враг и мучитель с самого первого дня, был здесь, проверяя, все ли у меня в порядке.

— Зачем? Мы не друзья.

Он открыл рот, чтобы ответить, но тут разносчик пиццы остановил свой скутер рядом с байком Блейка. Блейк скрестил руки на груди. Его лицо не выражало никаких эмоций, когда он наблюдал за взаимодействием между разносчиком пиццы и мной. Я ничего не могла поделать со стыдом, что он видел, как я покупаю пиццу. Я не хотела, чтобы он осуждал меня за мои привычки в еде, слишком хорошо зная, что его тянет только к очень худым девушкам.

Или к тебе, вклинился мой разум, но я не позволила этой предательской мысли глубже проникнуть в меня.

— С вас 11,99 долларов, — сказал парень, протягивая мне пиццу.

Я дала ему пятнадцать долларов, кашляя. Была середина марта, но было холодно, как в феврале.

— Без сдачи.

Он улыбнулся мне.

— Спасибо. Увидимся. — Он бросил быстрый взгляд на Блейка, который не сдвинулся ни на дюйм со своего места, и ушел.

Я схватила коробку с пиццей, размышляя, что мне теперь делать. Холод пробежал по моей шее, когда вокруг меня закружился холодный ветерок.

— Что за внезапная перемена в отношении? — Спросила я. Я все еще ожидала, что он скажет, что это розыгрыш, и я полная дура, что поверила в это.

— Могу я войти?

Я уставилась на него. Он не прорвался вперед, а попросил разрешения? С каждой секундой это становилось все более сюрреалистичным.

— Зачем? — Я не собиралась терять бдительность только потому, что он вел себя мило.

— Потому что ты явно замерзаешь. — Он указал на меня, и я оглядела свое тело. Я была заметно дрожащей. — Кроме того, я хочу поговорить с тобой, и я хотел бы сделать это внутри.

Я всегда хотела, чтобы Блейк относился ко мне как к человеку, но я не могла просто вести себя так, будто у нас не было болезненной истории. Я не могла быть полностью счастлива по этому поводу, хотя мое сердце радовалось тому, что он здесь.

— Тебя никогда не волновало, чего хочу я, так почему меня должно волновать, чего хочешь ты?

Он нахмурился, сложив руки на груди и напрягся.

— Ладно, я понял — ты мстишь мне за все, что я тебе сделал, но дай мне всего пять минут? Это все, о чем я прошу.

Еще одно горькое замечание вертелось у меня на языке, но я не могла его произнести. По причинам, которые я не могла себе объяснить, я отошла в сторону и жестом пригласила его войти, опустив взгляд в пол. Он вошел внутрь, как будто он был хозяином этого места, и я стояла, завороженная уверенностью, которую он излучал, упиваясь его телом, одетым в черную кожаную куртку и темные джинсы.

Я закашлялась, когда присоединилась к нему в гостиной и опустила пиццу на журнальный столик. Проблеск аппетита, который у меня был ранее, полностью исчез. Я чувствовала себя уязвимой, потому что он видел меня такой. Мой взгляд метнулся к отвратительной башне использованных салфеток на журнальном столике, но он даже не посмотрел в ту сторону.

Он указал на экран телевизора.

— Тебе тоже нравится «Хаус»?

Мой живот затрепетал, и я отвернулась.

— Да.

— Это лучшее шоу. — Я не знала, что сказать, шокированная им.

Он подошел к камину и остановился, чтобы рассмотреть фотографии меня и моей семьи на каминной полке. Я поморщилась, когда его взгляд упал на изображение меня десятилетней. Я была тогда очень пухлой, но в блаженном неведении относительно того, сколько я вешу на самом деле.

— Итак? О чем ты хотел поговорить? — Спросила я, надеясь, что он перестанет пялиться на эти постыдные фотографии и обернется.

Он этого не сделал. К моему огорчению, он рассматривал меня, когда мне было семь лет, и я только что получила свою Мартин от бабушки. У меня не было переднего зуба, но моя улыбка все равно была яркой, когда я держала гитару в руках, как будто нашла сундук, полный золота. Мое сердце пропустило удар, когда легкая улыбка тронула его губы.

Я метнулась вокруг журнального столика и выхватила фотографию из его руки.

— Остановись.

Его улыбка исчезла.

— Остановиться?

— Перестань вести себя так, будто это нормально, что ты просто так приезжаешь сюда из ниоткуда.

Он провел рукой по волосам, его взгляд блуждал по комнате.

— Я пытаюсь все исправить, Джессика.

Мой пульс ускорился, когда я услышала, как он зовет меня по имени. Его глаза встретились с моими и задержались на них, пленяя меня.

— Может быть, я хочу начать новую жизнь, — сказал он.

Теплое чувство пронзило мою грудь, и я позволила себе немного погреться в нем. Сара сказала, что любовь может придать нам сил, когда мы находимся на самом дне, и осветить даже самые темные места, и в этот момент я могла это чувствовать. Я могла чувствовать, как часть боли, которая держала мое сердце в заложниках, начинает растворяться. Я хотела этого. Я хотела начать новую жизнь с Блейком, но я должна была быть реалисткой. Его слова звучали слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— И ты думаешь, что можешь просто щелкнуть пальцами, и мы начнем все заново? Ты хоть немного уважаешь меня? Нет, подожди… забудь об этом, потому что ты, очевидно, совсем меня не уважаешь. Ты показал мне это в первый день моего пребывания в школе.

Он сжал кулаки по бокам.

— Что ты хочешь, чтобы я сказал? Я не буду тебе врать. Да, я тебя не уважал. С того дня, как мы встретились, я чувствовал к тебе только ненависть. Хотел бы я, чтобы сейчас все было по-другому? Может быть. Но тогда я чувствовал, что у меня нет выбора.

Я с грохотом опустила фотографию на каминную полку, глядя на него.

— Но была альтернатива! Ты мог бы меня проигнорировать. Вместо этого ты решил издеваться надо мной! — Мое больное горло сжалось, протестуя против криков. Я несколько раз шмыгнула носом. Давно пора было воспользоваться салфеткой.

Он подошел к журнальному столику и вытащил из коробки салфетку.

— Вот, держи. — Он протянул ее мне.

Мои щеки стали обжигающе красными. Я выхватила салфетку из его руки и повернулась к нему спиной, не позволяя ему видеть, как я сморкаюсь. Я слышала, как он хихикнул, когда я сморкалась, и бросила на него сердитый взгляд через плечо, все еще прижимая салфетку к носу.

— Это не смешно, — сказала я, но поскольку я зажимала нос салфеткой, мой голос звучал как голос Багса Банни, что, должна признать, звучало слишком смешно.

Он разразился смехом, а я просто стояла неподвижно, наблюдая за ним, очарованный этим. Он смеялся. Это был настоящий смех, который освещал все его лицо и стирал все следы вечной жестокости. Я не могла перестать смотреть на него.

Мне снова вспомнился молодой Блейк. Его кровоточащая боль так контрастировала с улыбкой, украшавшей его лицо сейчас. Что случилось после того дня? Сколько времени прошло, прежде чем он смог свободно смеяться вот так, вдали от той разрушительной тьмы, в которой он оказался с Эммой в том подвале?

— Твои сопли прилипли к твоему носу. — Он указал на него.

— Что?! — Взвизгнула я и снова прижала салфетку к носу. Он согнулся пополам от смеха, ударив ладонью по каминной полке.