– В детстве, – начал свой рассказ Райсенкард, вглядываясь в яркое пламя костра, которое плясало и искрилось, отбрасывая тени на его лицо. – мы с Одокаром не ладили. С самого начала было так: я недолюбливал его, а он меня. Конфликты не утихали даже во взрослом возрасте, хотя их и стало меньше. Помню, как однажды он меня захотел заколоть кинжалом во время поединка – первого поединка, в котором я выиграл. В какой-то момент я думал, что мы станем наконец братьями, какими были Гримбаш и Ураг. Не стали. В итоге я стал мной, а он – собой. Пути наши разошлись ещё давным-давно.

Крагзута, укутанная в тёплый плащ, приблизилась к огню, чтобы согреться от холодного ночного ветра, который шевелил её волосы и заставлял дрожать. Она посмотрела на Райсенкарда с любопытством.

– Возможно, если ты соберёшь достаточно сильное войско, он одумается, – предположила она, грея руки у огня. Её голос звучал уверенно, но в глазах читалась тревога. – Не хотелось бы, чтобы погибали другие.

– Он предпочтёт отсидеться за каменными стенами Гойрана, нежели, чем вступить в смертельный поединок, когда есть такая возможность. Эти стены оберегают его, как щит от меча.

Ароканды задумались, глядя на ночное небо, усыпанное звёздами. Луна светила ярко, её свет отражался в глазах Райсенкарда.

– Хотя раньше он был бойким и настырным. Всегда шёл в бой первым, – добавил Райсенкард с лёгкой улыбкой на губах, вспоминая их юные годы, когда они вместе сражались с воображаемыми врагами посреди деревьев. Даже во взрослом возрасте Одокар всегда выходил сражаться первым: вспомнить, например, обряд посвящения.

– Многие меняются со временем, – заметила Крагзута, её голос был полон понимания.

– Да, но что изменило его? Никогда не мог понять, что у него в голове. Одни лишь боги знают. Может быть, это жажда власти? Или страх? – Райсенкард покачал головой. Внутри него росло беспокойство о том, каким стал его брат.

– Возможно, он просто испугался, – тихо произнесла Крагзута, прижимая руки к груди, чтобы согреться от холодного ночного ветра. – Страх может изменить человека до неузнаваемости.

Райсенкард задумался. Он никогда не видел Одокара испуганным. С детства брат был полон уверенности, словно его ничто не могло сломить. Но что-то в его голосе и действиях в последнее время заставляло задуматься о том, что внутри него зреет нечто большее, чем просто желание власти.

– Может быть, – наконец ответил он. – Но страх — это всего лишь одна сторона медали. Есть и гордость, и амбиции. Он всегда хотел быть первым, всегда стремился к власти. И теперь, когда он на вершине, ему не нужно рисковать.

Крагзута кивнула, её взгляд оставался на огне. Пламя танцевало, отбрасывая тени на их лица, а звёзды над головой казались такими далекими и недосягаемыми.

– Ты прав. Но всё же… – она замялась, подбирая слова. – Я верю, что в каждом человеке или ароканде есть возможность на изменения. Даже в нём. Может быть, он просто потерялся в своих амбициях?

– Надеюсь, ты права, – сказал Райсенкард, но в его голосе слышалась нотка сомнения. – Если он сможет одуматься, возможно, нам удастся избежать кровопролития.

Они оба замерли в тишине, обдумывая свои слова. Ночь окутала их мраком и таинственностью, но в то же время дарила надежду на то, что даже самые непримиримые враги могут найти общий язык.

– Если он не одумается, что тогда? – спросила Крагзута, её голос был полон тревоги.

– Тогда я буду готов сделать всё необходимое, чтобы защитить тех, кто со мной. Я не позволю ему уничтожить всё, что нам дорого.

Взгляд Райсенкарда стал решительным. Он понимал, что впереди их ждёт трудный путь, и с каждым шагом им придётся делать выбор между долгом и личными чувствами.

– Мы пройдём этот путь вместе, – произнесла Крагзута, крепко сжимая его руку. – Независимо от того, что нас ждёт.

Райсенкард почувствовал тепло её рук и уверенность в своих силах. Они были вместе, и это придавало ему сил двигаться вперёд, даже когда тьма сгущалась вокруг. Поблизости доносилось карканье ворона – одинокое и печальное – как предвестник надвигающихся испытаний. Но они знали одно: вместе они смогут справиться с любыми трудностями.

*****

В длинном доме царила тишина. Почти тишина. Разговаривали только сын с матерью, их голоса гремели, как эхо в заброшенной пещере.

– Ты считаешь, я поступил неправильно? – спросил Одокар. Его голос звучал глухо, как будто он сам не верил в свои слова.

– Я так не считаю. Ты поступил глупо, изгнав сначала капитана гозхоров, а потом своего брата, – отчитала сына Шинегра. Её глаза сверкали от волнения. – Что будет, если эти двое объединятся? Онаг, к слову, опытный воин и стратег.

– И что, по-твоему эти двое смогут собрать армию? Сомневаюсь, – грозно ответил Одокар, его лицо исказилось от злости и упрямства. – В любом случае нужно наступать как можно скорее. У нас больше солдат.

Шинегра вздохнула, её сердце сжималось от беспокойства за сына. В этот момент в дом вошла Хукура. Её лицо казалось бледным, а глаза полны тревоги.

– Одокар! – воскликнула она, подбегая ближе. – Пожалуйста, подумай ещё раз. Не стоит начинать войну с Райсенкардом. Это приведёт только к беде. Мы все знаем, что он не такой, как ты думаешь! Я знаю!

Одокар резко повернулся к ней, его глаза вспыхнули гневом.

– Убирайся с этими глупыми просьбами! – прорычал он. – Ты не понимаешь, что на кону стоит наша честь? Он предал нас!

– Но это не повод для войны! – Хукура упрямо смотрела ему в глаза. – Мы можем решить это миром. Поговори с ним! Ты же знаешь его лучше всех!

– Я знаю лишь то, что он стал врагом! – Одокар шагнул ближе к ней, его голос стал холодным и жёстким. – Если мы не действуем сейчас, он соберёт силы и придёт за нами. Ты не можешь этого понять, Хукура?

Она сделала шаг назад, её голос дрожал от эмоций.

– Я понимаю больше, чем ты думаешь. Я понимаю, что война заберёт жизни многих невинных арокандов. Ты не можешь рисковать всем ради своей гордыни!

Одокар отвернулся, его сердце колотилось внутри. Он чувствовал себя одиноким в своих решениях, но не собирался отступать.

– Время для разговоров прошло, Хукура. Я не собираюсь ждать, пока Райсенкард соберёт армию против нас. Если ты не хочешь меня поддержать, лучше уйди.

Хукура стиснула зубы и молча вышла из дома, оставив Одокара и его советников наедине.

– Что ты там говорила про то, что они соберут войско? – спросил он у Шинегры. – Нам надо выступать прямо сейчас! Они не смогут собрать большую армию!

– Ты нарушил Кодекс, – попрекнула его мать, её взгляд казался серьёзным. – Об этом знает почти вся крепость.

– Почти вся крепость? – испугался Одокар, округлив глаза. – Чёртов Радокор! Его надо было тоже изгнать.

– Уже нет никакого смысла! Ни Радокора, ни других друзей Райсенкарда в крепости нет. Они покинули её.

– И ты говоришь об этом только сейчас? – Одокар разозлился, сильно ударив по столу. – Отправить отряд за ними!

– В этом нет смысла! – со злостью повторила Шинегра. – Надо готовиться к обороне, Одокар. И по возможности привести в крепость побольше воинов.

– О чём ты говоришь? – самодовольно фыркнул Одокар. – Их всего какая-то жалкая горстка.

Корзаг, который всё это время стоял в сторонке, наконец решил вмешаться.

– Это не совсем так, мой вождь, – тихо произнёс он. – По моим данным, твой брат действительно собирает войско, но пока к нему ещё никто не прибыл.

– Значит он всерьёз решил воевать. Хорошо. Донеси до гвардии, чтобы поехали во все ближайшие крепости за воинами, – приказал Одокар, глядя на него. – А ты езжай в Джузког.

– Мой вождь, не лучше тебе лично попросить старейшин об этом? Они могут не дать мне войск, – предложил Корзаг, понимая, что его путь может и не увенчаться успехом.

– Мне некогда этим заниматься. В путь! – отмахнулся Одокар, намекая, что тому пора собираться.

Корзаг собрался в путь, а Шинегра ушла к себе в комнату. Одокар же погрузился в свои думы, предвкушая приближавшуюся битву.