Шинегра слушала, представляя всю эту ужасную картину у себя в голове.

– Отец обезумел в старости лет. Но даже это не стало концом, – рассказывал Гулзур, у которого до сих пор осталось чувство злобы на прошлое. – Когда мне уже исполнилось двадцать, когда я прошёл этот несчастный обряд, где отец накидывал мне кучу ненужных испытаний, он собрал всех моих братьев и сестёр вместе. Мы стояли там, возле статуи Боргода, после того, как поели. И тут нам отец приказывает сражаться до смерти, а тот, кто выиграет – достоин биться с ним. А если, он говорит, не захотите биться, то у вас нет выбора. Он нам в еду подмешал травы, которые принимают берсерки, и запер нас там. Это было ужасно. В состоянии транса мы кромсали друг друга на куски: братья, сёстры. А отец смотрел.

Шинегра была в шоке от услышанного: Гулзур никогда не рассказывал об этом. Она не представляла, через что ему пришлось пройти.

– Я до сих пор это помню, хоть и смутно, – продолжил Гулзур. – Чудом выжили только я и мой младший братец, бывший был при смерти, и который на меня вскоре обозлился, что я не убил его. Отцу это не понравилось, и он решил лично меня покарать за то, что я отказался добить брата. Он первым бросил вызов на поединок, и я проломил его безумный череп своим молотом, – со злостью в голосе проговорил Гулзур. – Он так глубоко вошёл, что я с трудом вытащил его обратно. Так я и стал вождём. И отсюда имя моего молота. Кровь за кровь. Из-за него я боюсь старости. Не хочу стать таким же как отец – безумным. Поэтому я хочу умереть. Умереть в здравом уме.

– Я не знала, – извинилась Шинегра, смотря на мужа. – Прости меня. Это очень жестоко – даже для нашего общества.

– В некоторых крепостях такое считается нормой. Я не хотел, никогда такого воспитания своим детям. Но я хочу, чтобы ты поняла. Они должны быть готовы к будущему. Жизнь жестока, она не пропускает слабых вперёд. Ещё тяжелее, если бог смерти забирает твоего сына – лучшего воина крепости. А второй сын хоть и жив, но уходит на восток, к этим мерзавцам – стальным людям, – с печалью в голосе сказал Гулзур. После секундного молчания, вождь выдохнул и продолжил. – Прости меня, Шинегра. Я не мог говорить о Гримбаше. Не мог.

Шинегра встала с кровати с довольно сочувствующим видом. Гулзур подошёл к ней и обнял её, положив голову жены на своё крепкое плечо.

– Я готов уйти к предкам, если так будет лучше моей семье. Всё лучше, чем старость, – тихо проговорил он жене.

– Не нужно, – прервала его Шинегра, с любовью посмотрев мужу в глаза. – Как настанет час, тогда ты сможешь уйти со спокойной душой. Поживи ещё хоть немного. Будь рядом со мной.

Гулзур кивнул в ответ, а затем нежно поцеловал Шинегру в губы. Муж и жена стояли в обнимку, наконец поняв друг друга, а их сердца бились в унисон.

Арга вернулась из своей хижины, застав романтическую сцену. Она сделала вид, что ей нет до этого никакого дела, и вышла из комнаты. Знахарка пыталась переубедить себя, что она не ревнует к первой жене – таковы традиции. Вождь может иметь нескольких жён. Но Аргу не покидала мысль, что Гулзур всё-таки больше любит Шинегру. Но почему? Ведь знахарка моложе, у неё полно полезных знаний. Она подарила ему чудесных детей. Как впрочем и Шинегра. Арга откинула эти мысли в сторону. Когда жители длинного дома готовились ко сну, знахарка легла в свою кровать, чтобы как следует отдохнуть.

*****

Через три дня вернулись с охоты оставшиеся двое испытуемых. Затем, на четвертый день, начался второй этап обряда посвящения – поединки. Бои проходили в учебных условиях: новобранцам давали затупленное оружие, дабы избежать потерь среди испытуемых. Хотя порой даже таким оружием молодые ароканды умудрялись отправлять к богам своих соперников. Крайне редко конечно. Поэтому на обряде посвящения, ровно как и на Врор Храрграг, присутствовали пятеро судей: четверо из клана Свирепых волков, которых возглавлял лично Гулзур, и один из клана Песен войны.

Поединки будут проходить возле внушительного тотема Боргода, на обширном поле. Зрители собрались вокруг площадки, окружённой деревянным забором. Сами участники были уже наготове. Одетые в качественную арокандскую тёмно-зелёную броню, новобранцы выглядели впечатляюще. Каждый выбрал оружие под стать себе. Одокар взял большой двуручный клинок, чтобы одним размахом своего оружия сметать соперников. Айтарог выбрал стандартный набор охотника: лук, стрелы и небольшой меч. Ароканд по имени Гарбена́к взял большую секиру. Райсенкард же предпочёл свой самый сбалансированный вариант – топор и щит.

К испытуемым вышла Арга, приготовившись к своей стандартной речи.

– Пред ликом великих богов предстали эти испытуемые, трое способных арокандов! – громко объявила Арга, обращаясь одновременно и к новобранцам, и к горожанам. – Ваша задача – проявить свои боевые качества в лучшем свете! Тот, кто достойно себя покажет, перейдёт на следующий этап обряда посвящения! Тот, кто струсит или побоится, то пусть набирается смелости и приходит через год! Победит сильнейший, пройдут самые храбрые. Боги вам свидетели!

Под восторженные вопли зрителей, Арга обратилась непосредственно к испытуемым:

– Кто из вас выйдет первым? – спросила она, осматривая новобранцев.

– Я выйду! – рявкнул Одокар, не дав даже договорить знахарке. Он уверенно шагнул пару вперёд и ударил кулаком по груди.

– Хорошо. Кто будет биться с ним первым? Или мне бросить жребий? – спросила Арга у новобранцев.

– Жребий, – бросил Айтарог, не желавший биться с Одокаром первым.

– Что ж, соглашусь с ним, – ответил Райсенкард.

Арга кивнула и задала вопрос участникам, доставая из кармана игровую кость в виде куба:

– Змея, кабан или волк?

– Волк, – не задумываясь ответил Райсенкард.

– Кабан, – следом прозвучало от Айтарога

– Значит осталась змея. Выбираю её, – добавил Гарбенак.

Знахарка подбросила кость вверх и, когда она упала на ладонь, прикрыла её другой рукой. Посмотрев на ладошку и убрав руку, Арга подняла свой взгляд на присутствующих.

– Змея, – объявила результат знахарка. – Первым выходит Гарбенак.

Гарбенак кивнул и вышел вперёд уверенным шагом, хотя на самом деле его сердце сильно колотилось. Он прекрасно понимал, что шансы на победу невелики; Одокар был уважаемым воином, и в силе мало кто мог ему противостоять. Гарбенак не думал, что у него вообще есть шансы выиграть. Несмотря на внутренние сомнения, он решил попробовать свои силы.

Некоторые могли задаться вопросом, почему Одокар проходит обряд посвящения вместе с Райсенкардом? Он пропустил этап в свои двадцать, потому что лично хотел сразиться с братом, чтобы на глазах у всего Гойрана доказать своё превосходство. Братья были примерно равны; их соперничество продолжалось.

Когда ароканды вышли в центр арены и встретились взглядами, атмосфера накалилась. Гарбенак, хотя и пытался скрыть свои эмоции, сильно волновался. Он не понаслышке знал о силе и жестокости своего соперника. Но стоит хотя бы попробовать.

Одокар же был спокоен; ему было приятно, что первый бой выпал не на брата – его он хотел оставить напоследок.

Испытуемые отошли друг от друга на двадцать шагов, приготовившись к схватке. Как только Арга дала сигнал, поединок начался.

Одокар стремительно двинулся вперёд, в вслед за ним двинулся Гарбенак, немного помешкав. Встретившись лязгом оружий, ароканды обменялись первыми ударами. Выпады Одокара оказались действительно мощными и амплитудными, заставляя его соперника пошатываться. Но Гарбенак тоже был не пальцем делан: ему хватало сил, чтобы стойко держать удары. Он не желал сдаваться. Несмотря на свой недостаток в опыте, Гарбенак старался не отступать и делать всё возможное, чтобы уклониться от ударов, хотя Одокар парировал их с лёгкостью.

Одокар, ставший с годами более крупным и сильным, выглядел настоящим исполином. Его неряшливый вид, на который раньше редко кто обращал внимания, теперь превратился в нечто устрашающее. Чёрная борода, распускавшаяся на его лице, лишь подчеркивала мужественность и мощь тела, выдавая в нём способного бойца.