Со временем бойцов осталось всего десятеро. Но это были опытные и крепкие воины, знающие вкус крови. Однако Гримбаш более не хотел терять солдат.

– Отступайте к волкам! Я задержу их как смогу! – скомандовал он, закрывшись щитом.

– Мы останемся с тобой! Ты один не справишься! – возразил Озрог.

– Если уж и помирать, то помирать в бою! – прокричал другой ароканд, ринувшись в атаку на гремлинов. – Убьём этих тварей!

Отряд, а точнее то, что от него осталось, вместо того чтобы следовать к волкам, бросился в атаку, беспощадно уничтожая гремлинов по одному. По крайней мере, ещё два десятка этих тварей теперь кормили червей. Орки убивали всех, до кого могли дотянуться. Но несмотря на свой отчаянный натиск, они не могли справиться с постоянным, непрекращающимся обстрелом. Спустя несколько минут беспощадного сражения в живых осталось всего двое: Гримбаш и Озрог.

– Озрог! Держись рядом! – приказал Гримбаш, охваченный страхом и смятением из-за потерь. Он понимал, что привел товарищей на бойню из-за личной утраты. Гримбаш позволил им всем умереть; это чувство вины давило на него.

Озрог прижался к Гримбашу спиной к спине, убив попутно трёх гремлинов, но копьё, попавшее ему в ногу, уже дало о себе знать. Хромая, Озрог кое-как поднялся на ноги, правда ему это никак не помогло: гремлин, стоявший рядом с ним, проткнул копьём живот, а в то же время другое копьё прилетело орку в правый бок. Озрог тут же упал замертво.

– Озрог! – отчаянно закричал Гримбаш, осознавая, что остался один.

Сын вождя встал в стойку, держа щит и принимая на себя метаемые копья. Убив несколько гремлинов, он протиснулся ближе к врагам. Однако после нескольких попаданий его щит стал непригоден для боя. Он отбросил его и ринулся вперёд, умело орудуя своим копьём, сносив врагов, как будто это были больные крестьяне, до тех пор, пока одно из копий не вонзилось в его ногу. Согнувшись от боли, он простонал, но продолжал сражаться, забирая жизнь ещё одного врага.

На поле боя появился Крарстаак, вождь гремлинов, метнувший копьё, которое вонзилось в левое предплечье Гримбаша. У того помутнело в глазах, но он не сдался. Схватив копьё в правую руку, Гримбаш заколол ближайшего гремлина. Крарстааку было невыносимо видеть, скольких он уже потерял. Он приказал своим соплеменникам не стрелять, желая завершить сражение сам.

Гримбаш, обессиленный и находящийся на грани жизни и смерти, обернулся к вождю гремлинов. Только он это сделал, как новое копьё пронзило ему грудь. Он упал на колени и, всё ещё крепко сжимая своё копьё, почувствовал, как холод начал окутывать его тело. Он настолько готов был умереть, что даже боли уже не чувствовал.

Крарстаак подошёл к полумёртвому врагу, желая поиздеваться над ним и заодно добить. Он попытался отобрать копьё у Гримбаша, чтобы забрать этот трофей себе, но не смог: крепкая рука Гримбаша так сильно сжала оружие, что хилый гремлин и сдвинуть его не мог. Видимо силой вождь похвастаться не мог. Это позабавило полумёртвого Гримбаша, отчего он улыбнулся. Крарстаак подозвал к себе пару гремлинов и с их помощью всё-таки вынул копьё из рук ароканда.

Крарстаак, злясь, взял топор у одного из своих подчинённых и, с усилием, попытался сломать копьё перед Гримбашем. Но снова не смог! Поверженный орк начал смеяться над беспомощным гремлином. Неужели тот хотел сломать оружие, выкованное лучшими кузнецами Гойрана?

Крарстаак пришёл в ярость Он отобрал топор у другого гремлина, после чего положил копьё на огромный пень. Крарстаак, собрав последние силы, с пятого удара, наконец, разломал копьё пополам. Взяв часть с наконечником, он стал крутить её перед лицом Гримбаша. Тот лишь усмехнулся в ответ. Вождь гремлинов нахмурился в недовольной гримасе.

– Ты. Проиграть. Ты слабый. Гремлин сильный. – насмехался он над арокандом.

– Я отправляюсь… к предкам и богам, – ответил Гримбаш, сплюнув сгусток крови. – Ты тоже скоро туда отправишься, гремлин, – продолжил он, усмехнувшись.

Вождю гремлинов это не понравилось, и он оборвал жизнь молодого воина ударом копья в грудь.

– Зафика, – прохрипел Гримбаш, прежде чем упасть замертво. Это было его последнее слово. Он оставил мир в мрачной тьме с горьким чувством утраты и мести.

Гремлины, несмотря на количество убитых, были вне себя от радости и ликования. Крики и смех разносились по лесной поляне, когда они собирали различные вещи с убитых. Крарстаак уже собирался было отрубить голову Гримбашу в качестве трофея, но неожиданно услышал протяжный рёв боевого рога. Он предвещал появление новой угрозы.

Пришли ароканды из Гойрана с большим войском. Пять сотен орков стремительно наступали вперёд, первыми из которых мчались всадники на волках. Гремлины, испугавшись, начали убегать от них, пытаясь скрыться среди гущи деревьев, но быстрые и крупные волки, достаточно манёвренные, достигали своей цели, грызя и кромсая на части врагов.

Лесная поляна быстро заливалась кровью мелких существ. Всадников возглавил лично Гулзур, который убивал врагов своим большим и размашистым боевым молотом – Крушителем Черепов. Название оружия оправдало себя: молот, встречавшись с головой врага, ломал кости до того самого страшного хруста. Крарстаак, видя это зрелище, что пришло время убираться. Он решил сбежать с небольшой группой гремлинов, оставляя большинство на растерзание оркам. Его так и не удалось поймать, он скрылся в лесу. Однако большую часть его соплеменников полегла под мечами воинов арокандов.

Ароканды одержали победу практически без потерь, за исключением неудачной вылазки Гримбаша. После битвы Ураг, находившийся в войске отца, в спешке искал брата. И нашёл. Увидев его мёртвое тело, он в ярости бросил свой меч на землю. Его сердце наполнилось печалью. Мысли о потери брата заполонили разум Урага.

Я же говорил, что это безумие.

Гримбаш не послушал брата и поплатился за это своей жизнью. С другой стороны Ураг понимал, что его старший брат ценил жизнь своей жены гораздо больше, чем свою собственную. Слёзы потекли из глаз молодого ароканда; он был не в силах сдержать горе. Ураг не мог смириться с потерей брата по оружию. Брата по крови.

Ты погиб как настоящий воин. Ты не хотел такой участи, брат. Я знаю это. Не хотел такой участи и для Зафики… Она умерла с не рождённым дитя в утробе… Но жизнь несправедлива. Очень несправедлива.

– Да успокоишься ты в царстве Боргода, брат, – горестно попрощался с покойным Ураг.

Жизнь – сплошная насмешка. Прибудь мы на десять минут раньше, ты остался бы жив. Но боги решили иначе.

Гулзур и Вутергур подошли к Урагу, стоявшему над телом погибшего Гримбаша. Вутергур почувствовав печаль брата, положил ему руку на плечо в знак поддержки. Вутергур прекрасно понимал его, представляя как больно брату.

Гулзур, вечно холодный и мрачный, сразу же изменился в лице: он сегодня потерял наследника и сильнейшего воина крепости. Он потерял сына. Своего сына! Хоть он и не жаловал никого из отпрысков, относясь ко всем одинаково, но смерть Гримбаша сильно опечалила вождя. Хотя он это старался не показывать, чтобы сохранять вид сильного и непоколебимого правителя. Но утрата сына стала для него тяжёлой ношей. Гулзур чувствовал свою вину, что не успел спасти Гримбаша… Не успел спасти Зафику.

– Возьмите тело. Мы похороним в Гойране, рядом с моими предками. – приказал сыновьям Гулзур. В его голосе ощущалась нотка опустошённости.

Ураг и Вутергур принялись за дело, хоть и братья были совсем не в том состоянии, взяв и тело Зафики. Гулзур явно страдал; ведь негоже отцам хоронить своих сыновей. Однако суровая реальность жизни была такова: пока молодые умирали в бою, старые доживали свой век, ожидая славной смерти.

Забрав тела погибших и загрузив их на ездовых волков, войско Гулзура начало путь обратно домой. Тишина окутала отряд, пока они двигались под покровом леса, а воздух наполнялся горечью утраты. Смерть Гримбаша напоминала всем о том, как хрупка жизнь и как быстро она может ускользнуть. Каждый шаг приближал их к дому, где их ждал жестокий ритуал прощания и слияния с предками, которых они почитали.