— Карлетт? — Алкей встаёт с кровати, убирая книгу в сторону. Жёлтые глаза светятся беспокойством. — Почему ты здесь? Что-то случилось?

— Я хотела тебя увидеть, — отвечает ведьма, прижимаясь щекой к протянутой ладони.

— Малышка…

— Скажи, что это неправда, Алкей, — просит Карлетт, заглядывая мужу в глаза. — Это не может быть правдой. Я не могу потерять ещё и тебя.

Маг притягивает девушку к себе так, чтобы она упёрлась лбом в широкую грудь

— Не потеряешь. Всё будет хорошо, обещаю, — маг, как всегда, старается мыслить позитивно. — Мы что-нибудь придумаем.

Карлетт шмыгает носом и обнимает мужа. Алкей гладит её по волосам, положив подбородок на чужую макушку.

— Кто мог это сделать? Охрана… — бормочет Карлетт, вновь начиная плакать. — Они ведь солгали? Ты же не заходил в комнату Мароны.

— Конечно нет, — уверенно говорит Алкей.

— Зачем кому-то это понадобилось? Почему она ничего не сказал?

— Что она должна была сказать?

Карлетт пересказывает мужу содержание письма. Первое время Алкей напряжённо молчит. На его лице неверие сменяется злостью и растерянностью. Затем он глубоко вздыхает и заглядывает Карлетт в глаза.

— Ты не виновата в смерти Мароны. Скрыть правду было её решением. Даже если бы Марона всё рассказала, мы ничего не смогли бы сделать. Не случись это тогда, случилось бы позже. От проклятия ведьминого сна не убежать. Марона понимала это и не хотела, чтобы ты волновалась о неизбежном.

Головой Карлетт понимает, что муж прав, но сердце протестует. Чувство вины давит на плечи, ослабевшие ноги перестают держать, и девушка упирается лбом в грудь мага, пытаясь удержать равновесие. Алкей садится на кровать, устраивая любимую на коленях.

— Они ведь не сделают этого, да? — с надеждой спрашивает Карлетт. — Градэны ведь не настолько глупы, чтобы казнить тебя на основании косвенной улики и лжесвидетельств? Твоя смерть может развязать войну с Ихт-Караем.

— Никто не знает, что творится в головах у градэнов. Их решения редко поддаются логике и здравому смыслу, но я надеюсь, они будут благоразумны в своём приговоре.

Маг одаривает любимую нежным взглядом и, взяв в ладонь её пальцы, мягко целует, вдыхая запах кожи. Жёлтые глаза светятся заботой.

— Мы что-нибудь придумаем, — повторяет Алкей.

Дверь отворяется внезапно, оповещая о себе скрипом несмазанных петель. В проёме появляется начальник охраны, коренастый седой маг с залысинами на висках — мистер Мадвест.

— Градэны прибыли, господин Тиндаль, — предупреждающе стукнув большим пальцем по циферблату карманных часов, говорит он. — Суд скоро начнётся.

Из-за его спины появляются двое стражников. В руках одного из них магические кандалы.

— Это обязательно? — спрашивает Карлетт, наблюдая за тем, как сковывают цепями руки мужа.

— К сожалению, это необходимость, госпожа Тиндаль, — отвечает начальник охраны.

Алкея выводят из комнаты, чуть подталкивая в спину. Карлетт выходит следом. Они спускаются на первый этаж. Стража распахивает перед ними позолоченные двери Зала Совета. В просторном, светлом помещении шесть колонн из белого камня удерживают высокий расписной потолок. Посреди зала за большим круглым столом сидят двенадцать градэнов — члены Совета. Верховная Жрица восседает на троне в самом конце зала. Карлетт подходит к матери, вставая от неё по левую руку. Диона окидывает её внимательным взглядом и кивает сама себе. Её голос звонким эхом отходит от стен:

— Приветствую всех собравшихся в этом зале. Причина, что свела нас всех сегодня, печальна. Несколько дней назад была убита высокопоставленная ведьма, моя преемница. Марона из рода Дамкер. Сегодня мы собрались, чтобы судить подозреваемого в убийстве, Алкея Тиндаля, мага, шерона Ихт-Карая.

Все взгляды устремляются на Алкея, на что он лишь дёргает плечом. Цепь кандалов тихо звякает.

— Состав Ковена неполон, — тихо говорит градэн Оми. Узкие глаза, лишённые ресниц, осматривают зал беглым взглядом. — Разве имеем мы право начинать суд без присутствия Оракула?

— Нашла кого ждать, Рена. Мы все быстрее подохнем, чем дождёмся, пока этот мальчишка вылезет из своего храма, — кряхтит со своего места градэн Фливи.

— Следи за языком, Квинтий, — осаждает ведьмага градэн Лайтлил. — Богине могут не понравиться твои слова.

Сморщенное острое лицо с крючковатым носом искажается в обиженной гримасе. Старик в оскорблённом жесте запахивает края мантии.

— И всё же градэн Фливи прав, — кивает ведьма. Из аккуратно собранной причёски выбивается несколько кудрявых рыжих прядей, закрывая ярко-зелёные глаза. Ведьма убирает их лёгким движением кисти. — Священный закон приписывает немедленную казнь любому, кто посмеет навредить Верховной Жрице или её приближённым. Ждать, пока Оракул удостоит нас своим присутствием, мы не можем. Улики собраны, свидетели имеются, убийца найден. Всё предельно ясно. Предлагаю заканчивать это ненужное собрание и приступать к подготовке казни через лишение магических сил.

— Постойте! — Карлетт выходит вперёд. Пальцы, сжимающие ткань платья, подрагивают от напряжения. Она смотрит на членов Совета перед собой неверящим взглядом. — Неужели вы собираетесь казнить моего мужа на основании косвенных улик и свидетелей, что могли быть подкуплены? Не разобравшись? Даже не дав ему права слова?

Градэн Энсес раздражённо вздыхает и закатывает глаза.

— Право слова? Что же он нам, интересно, скажет? Что кто-то взял фамильный клинок твоего мужа, убил будущую Верховную жрицу и вернул оружие обратно? — говорит она, поднимаясь со своего места. — Это даже звучит смешно. На клинке не было найдено ни чьих следов, кроме магических отпечатков шерона. И ты считаешь эту улику косвенной? Хотя раз ты настаиваешь, давайте выслушаем оправдания юнца.

Из всех градэнов, Полидора Энсес отличалась особенной неприязнью к магам. Она поворачивается в сторону Алкея. Красивое лицо перекашивается презрительной ухмылкой. Маг на пренебрежительный взгляд лишь широко улыбается и делает лёгкий поклон головой.

— Кто угодно мог воспользоваться этим клинком, — говорит Алкей. — Всё своё оружие я храню в общей оружейной. Меня запросто могли подставить.

— Хочешь сказать, что ты, шерон Ихт-Карая, настолько глуп, что оставил ценность своего рода без присмотра? — издевательски усмехается градэн Кантинций, высокий, темнокожий и очень красивый ведьмаг с яркими голубыми глазами.

— Хочу сказать, что я достаточно умён, чтобы не оставлять следов, — зеркаля усмешку, отвечает Алкей.

— Неужели мы только что услышали чистосердечное признание?

— Видимо вам стоит прочистить уши.

— Ах ты, несносный мальчишка!

— Уважаемые собравшиеся! — прерывает назревающую перебранку Верховная Жрица. — Давайте мы будем уважать друг друга хотя бы на время суда.

Градэны притихают. Алкей, отвечая на вопросы, рассказывает, что в момент убийства Мароны он находился на тренировочном плацу, отрабатывая свои навыки фехтования. Его слова также подтверждает один из стражников, после чего по залу проносится возмущённо-удивлённый шёпот.

— Показания свидетелей отличаются, — безэмоционально произносит градэн Гекуба Ауман. — Предлагаю не учитывать их в ходе суда, для принятия справедливого вердикта.

Градэн Энсес громко скрипит зубами, но согласно кивает.

— Орудие убийство было выковано ещё во времена войн между ведьмами и магами. На стали выгравированы специальные, сдерживающие магическую энергию, руны. Любая рана от такого клинка лишает ведьму сил до своего полного заживления. Мистер Тиндаль, знал ли ты об этих свойствах своего клинка? — спрашивает градэн Оми.

Алкей кивает.

— Хах! Ну что ж, я думаю, больше нет смысла нас задерживать, — говорит градэн Лайтлил. — Орудие убийства найдено, мотив ясен, а свидетеля видимо подкупили. Считаю нужным заканчивать этот, лишь отнимающий время, суд.

— О каком мотиве вы говорите? — недоумевает Карлетт. — У Алкея не было никакого мотива убивать Марону! Если вы хотите соблюсти священный закон и казнить виновного в смерти Мароны, то найдите настоящего преступника!