— Не смотри так зло, я всего лишь шучу. Откуда у тебя такой интересный клинок? — любопытствует Фана.

— Подарили, — сухо отвечает Карлетт, отрезая любые дальнейшие вопросы.

Выпотрошив зайца и сняв с него шкуру, ведьма разрезает мясо на куски и нанизывает их на ветку, как на шпажку.

— Ты же вроде ведьма. Почему не наколдуешь уже готовый ужин? — спрашивает Фана.

По лицу девушки Карлетт видит, что та прекрасно знает ответ.

— Странные у тебя представления о магии, — подыгрывает попутчице ведьма.

Ужин проходит в тишине, нарушаемой лишь тихими ударами капель о листву. Дождь начинается незаметно, гася небольшой костерок. Из-за густой кроны деревьев девушки не ощущают на себе холодные капли, но температура вокруг резко снижается. Карлетт плотнее кутается в плащ, доедая кусок жареного зайца.

Ведьма не первый раз разделяла с кем-то пищу под открытым небом за пределами замка. В детстве отец часто водил её в недолгие походы в леса около дворца, а затем, после его смерти это стал делать и господин Тиндаль. Они выбирались вчетвером с Алкеем и Мароной, учась охоте и жизни в лесу. Последняя всегда недовольно бухтела и грустно вздыхала, вспоминая вкус блюд, которые готовили во дворце. Главная кухарка, мисс Нанэй, всегда журила Марону, когда та воровала пирожные до обеда. Сладости были главной слабостью черноволосой ведьмы, и подруга всегда подначивала Карлетт на шальную кражу.

Тряхнув головой, девушка отбрасывает воспоминания в сторону. Голова на безобидный жест отзывается колющей болью в висках. Карлетт списывает это на усталость от долгой дороги и плохие мысли. Сидящая рядом Эмрис дрожит, стуча зубами. И даже недавно купленная шаль не спасает её от лесного холода. Карлетт открывает поясную сумку и достаёт согревающее зелье.

— Для чего ты едешь в Игг-Сабет? — спрашивает у Фаны Карлетт, заканчивая мазать шею Эмрис. — У тебя там родня?

— Ты вроде говорила никаких разговоров, — подначивает Фана, улыбаясь.

— Если не хочешь, можешь не отвечать, — пожимает плечами Карлетт.

Фана качает головой, делает глоток из фляги и протягивает её Карлетт. Та, с благодарностью принимает, делая пару глотков сладковатой воды.

— Нет. Моя родня далеко отсюда. Я просто путешествую. В столице Ихт-Карая не была с самого детства. Захотелось посмотреть, как там всё изменилось, — отвечает девушка, почёсывая нос и перемешивая угли в затухающем пламени костра длинной палкой. — А вы зачем туда отправляетесь?

— Нужно посетить одно место, — хмурясь, отвечает ведьма.

Фана кивает, не отрывая взгляда от затухающего пламени.

— Пора ложиться спать. До Игг-Сабетта ещё день пути. Если встанем на рассвете, будем в городе к вечеру.

Карлетт согласно кивает и встаёт с намерением затушить костёр, как тут же колени её содрогаются, и она падает на грязную, влажную листву. Голова раскалывается от нестерпимой звенящей боли. Ведьма чувствует, как сознание её будто сдавливают верёвкой, безжалостно сжимают чьи-то сильные руки. Девушка пальцами зарывается в волосы, оттягивает их в жалких попытках уменьшить боль. Карлетт кричит. Перед глазами мелькают картинки. Сменяются быстрым калейдоскопом. Видения из прошлого и то, что ещё не произошло. Карлетт не успевает их разобрать, запомнить. От пестроты видений голова начинает болеть ещё сильнее. Затем всё пропадает. Боль уходит так же внезапно, как и началась. Карлетт открывает глаза, видя склонившихся над ней Фану и Эмрис. Фамильяр смотрит с тревогой. В уголках её больших чёрных глаз собрались капельки слёз. Взгляд Фаны же хмурен и в глубине блестит непонятным ведьме огоньком.

— Как вы, Моя Шерон? О Богиня, я так перепугалась за вас! Случись с вами что-то, я себе этого не прощу, умру на месте, Моя Шерон, — тараторит Эмрис, не обращая внимания на то, что говорит.

Карлетт стискивает зубы и берёт в руки дрожащие ладони своего фамильяра.

— Успокойся, мышка моя, всё хорошо. Просто небольшой приступ. Скорее всего, последствие похмелья, — слова ведьме даются тяжело, но она пытается успокоить Эмрис, хоть и видит, что та не верит её словам, но дрожать и плакать фамильяр перестаёт.

Карлетт переводит взгляд на Фану. Та смотрит на неё с весёлой ухмылкой.

— Моя Шерон, значит? — произносится насмешливо и в какой-то степени издевательски.

Внутри Карлетт растёт раздражение, подпитываемое отголосками головной боли, но она гасит в себе это чувство.

— Да. Но это ничего не значит.

— Конечно, — Фана поднимает руки в примирительном жесте, продолжая улыбаться.

Карлетт шумно выдыхает и молча тушит костёр. Это служит знаком отхода ко сну.

— Что значит «пропал»?! — Эрбин, вне себя от бешенства, кричит на сжавшегося в ужасе охранника.

Молодой ведьмаг пытается выдавить из себя хоть слово, но получаются лишь нечленораздельные звуки. Рядом стоящий товарищ не поднимает голову в страхе перенести гнев на себя.

— Да чтоб вас всех эрданские тролли отымели, бесполезные олухи! Как можно было так отвратно следить за безопасностью моего сына? Правителя соседней страны, тупые вы ублюдки!

Ругательства заполняют весь коридор. Маг ходит из стороны в сторону, до побеления костяшек сжимая позолоченное навершие меча. На побагровевшем от ярости лице выступают вены. Глаза блестят жёлтыми искрами.

— Почему мне сразу не доложили? — Тиндаль резко поворачивается к стражникам.

— М-мы доложили господину Мадвесту, м-мы думали…

— Вы думали! Ни хрена вы не думали! Где Мадвест?

— Здесь, — раздаётся спокойный женский голос за спиной.

Эрбин разворачивается, тут же меняясь в лице. Злость уходит, морщины разглаживаются, и желваки на щеках пропадают. Диона плывёт по красному ковровому покрытию, которое заглушает стук её каблуков. Подол серого блестящего платья тихо шуршит из стороны в сторону. За ней идёт низкий плотный маг с седой головой — начальник охраны, Филлис Мадвест.

— Мадам Лави, — Эрбин приветственно кивает и, еле сдерживаясь, шипит сквозь зубы. — Могу я поинтересоваться, почему узнаю о пропаже своего сына последним?

— Прошу прощения за этот казус, господин Тиндаль, — Верховная Жрица бросает быстрый взгляд на охранников. — Стража в первую очередь должна была передать эту новость вам. Но не волнуйтесь, мы уже приняли все необходимые меры для поиска Алкея.

Маг хмурится и переводит взгляд на начальника охраны.

— И какие же это меры? Я могу просто сложить руки и ждать возвращения сына? — сарказм ядом льётся из его рта, когда он наклоняется к Мадвесту.

— Мы разослали письма на блокпосты, оповестили офицеров ближайших городов и начали опрос всех, кто находился во дворце во время похищения, — чеканным говором отчитывается Филлис, смотря Эрбину прямо в глаза.

— Неплохо, — шипит маг. — Но как скоро такими темпами вы найдёте моего сына? Почему не задействуете магию поиска?

— Господин Тиндаль! — пытается осадить мага Диона.

Эрбин поднимает на неё взгляд, встречаясь с укоризненным взором голубых глаз. На лице ведьмы читается крайняя степень неодобрительности. Маг выпрямляется и холодно бросает начальнику охраны:

— Надеюсь, ваше расследование принесёт плоды, — и обогнув Филлиса, уходит по коридору.

Верховная Жрица смотрит ему вслед, а затем, поблагодарив Филлиса, идёт за магом. Диона нагоняет его у поворота в главный холл.

— Эрбин, — от звука голоса мужчина останавливается, но в сторону ведьмы не смотрит. — Мы найдём Алкея, я обещаю.

— Что мне твои обещания? — Эрбин круто разворачивается на каблуках. — Твоя охрана не смогла защитить будущую Верховную Жрицу, а теперь пропал мой сын. Не наводит ли тебя это на определённые мысли? А, ведьма?

— Что ты имеешь в виду? — Верховная Жрица внимательно вглядывается в золото чужих глаз.

— Не кажется ли тебе, моя дорогая Диона, что именно твоя охрана в сговоре с убийцей Мароны? Или кто-то из стражи и является убийцей.

Мимо проходит служанка, и Эрбин, взяв ведьму под руку, отводит её в зал Совета, подальше от лишних ушей. Диона садится на один из резных стульев за круглый стол, а маг подходит к камину.