Карлетт чувствует, как сердце застревает в горле, мешая кислороду поступать в лёгкие. В ушах шумит, картинка перед глазами двоится. Она смотрит на Павлену недоумевающе, чувствуя себя маленьким ребёнком, которого обманули жестокие взрослые. Мысли в голове вертятся сложной мозаикой, но никак не могут собраться воедино.

— Но… зачем? — спрашивает Карлетт, сама особо не понимая, про что был задан вопрос.

— Зачем? Зачем! — Павлена резко наклоняется к ведьме, грубо хватая её за щёки и приставляя кинжал к горлу. Она кричит, карие глаза сверкают безумием: — Твоя мать убила мою! Свела с ума отца! Отняла у меня всё! Моё королевство тонет в нищете, и всё это из-за вас, ведьм!

Она выплёвывает последнее слово, как яд, Карлетт в лицо. Ведьма дёргается, как от пощёчины, чувствуя ярость, исходящую от Павлены. Та буквально пропитана ей с ног до головы. Карлетт пытается подняться, но тяжёлый ботинок придавливает к земле. Мышцы, ещё не отошедшие от действия яда, ноют. Шею пронзает болью, бинты пропитываются кровью.

— Ты знаешь, каково это — видеть страх и ненависть в глазах отца каждый раз, когда он смотрит на тебя?! Всю жизнь бояться, а за каждое неправильное слово быть избитой плетью?! Нет… Нет, ты не знаешь… — Павлена смеётся истерическим, дрожащим смехом, безумно улыбаясь. — Ведь принцессы должны быть как ты. Изнеженные любовью и шёлковыми простынями. Чтобы каждый их каприз исполнялся по щелчку пальцев!

Блондинка брезгливо отбрасывает чужое лицо в сторону. В живот прилетает носок ботинка. Карлетт всхлипывает от боли, кашляя кровью. Ей становится стыдно. Стыдно за своё существование, за своё незнание, за свою жизнь. Но стыд тут же сменяется раздражением и злостью. Она ни при чём. Не по её вине у Павлены была такая трудная судьба.

Грайт снова приближает лицо Карлетт к своему. И снова остриё кинжала касается нежной кожи меж ключиц.

— Сначала я думала: может, убить тебя собственноручно? Но я бы не справилась с такой сильной ведьмой как ты, а даже если бы чудо случилось, долбанная магия сразу бы привела ваших поисковых собачек ко мне. И тогда остался единственный вариант: подсыпать тебе яд, — продолжает Павлена, ласково проводя большим пальцем по щеке ведьмы и не замечая, как та рыщет рукой по земле в поисках какого-нибудь оружия. К несчастью, рядом не было никаких камней, кроме того, на который опиралась ведьма, а меч так и остался лежать посреди леса. — Удача повернулась ко мне лицом. Ты оказалась той ещё пьяницей.

Карлетт морщится. Становится противно от самой себя. Мерзкий червь саморазрушения впивается под рёбра, нашёптывая: «А что, если бы…» Девушка мотает головой, отбрасывая мысли в сторону и пытаясь освободиться от цепкой хватки тонких пальцев.

— Ну-ну, куда ты так спешишь? Дальше лишь интереснее, — с запалом проговаривает Павлена. — Не представляешь, как часто подсыпала тебе ведьмин аконит. Надеялась, что ты сдохнешь уже на следующий день.

Она сжимает губы до побеления и обводит лицо Карлетт быстрым неприязненным взглядом.

— Но ты всё упорно держалась, никак не желая ложиться в гроб, — Павлена разочарованно вздыхает и качает головой. — К тому времени вы уже решили идти до Эрдана, и я поняла: надо принимать более действенные меры, ведь этот тюфяк Бэзаут никогда не позволил бы тебе умереть в его треклятом лесу.

Грайт отталкивает Карлетт на землю и встаёт. Понаблюдав, как переливается металл кинжала в отблеске от снега, она продолжает свой монолог.

— Пришлось отдать кругленькую сумму за твою голову. Но даже эта хвалёная наёмница не смогла с тобой справиться. Хотя потрепала она тебя знатно, хоть что-то радует.

Павлена указывает на пальцы вставшей с земли Карлетт. Тело ведьмы дрожит. Она пытается скастовать хотя бы самое простое заклинание, но магия не слушается.

— Это ведь… не весь мотив, так? — говорить тяжело. Кровь стекает с уголка рта. Злость в груди закипает всё сильнее. — Ты не могла… провернуть всё это, только… чтобы отомстить моей матери.

Павлена усмехается.

— Всё-таки не настолько тупа. Моей целью никогда не была твоя мать. Моей целью были все ведьмы и маги Первоземья!

Девушка стремительно подходит ближе. Остриё клинка снова оказывается у горла Карлетт. Павлена рисует кончиком оружия тонкую линию на светлой коже. Пара белых прядей выбиваются из причёски и закрывают собой горящие карие глаза, придавая лицу ещё более безумный вид.

— Устроить войну же так просто! Пробраться во дворец под видом прислуги, убить наследницу Верховной Жрицы. Похитить шерона, прикончив где-то на задворках страны, а затем пустить слух, что его, сбежавшего из-под стражи, в отместку прикончили злые ведьмы, — Павлена начинает смеяться. — И всё шло по плану, но тут вмешалась ты! Со своим дрянным озером и неуёмным желанием восстановить справедливость! Я не могла допустить, чтобы ты разрушила мой план. План, который я разрабатывала годами! Твой хладный труп должны были найти в забытой глуши Ихт-Карая, но так уж и быть, Северный Леурдин тоже подойдёт, — глаза Павлены округляются в безумии. — Разрушить их прекрасные отношения с магами будет приятным подарком к твоей кончине.

Карлетт смотрит на заходящуюся в приступе смеха девушку и чувствует, как злость и ненависть затапливают её с головой. Словно лавовым потоком обжигает всё внутри, собираясь в огненный шар, вытесняющий сознание. Остаётся только боль. Она вырывается оглушительным криком, и Карлетт бросается на Павлену, не обращая внимания на холодную острую сталь, приставленную к горлу. Та, не прекращая смеяться, валится на землю, утягивая ведьму за собой, улыбается безумно, кричит громко. Клинок выпадает из рук. Девушки перекатываются по снегу, нанося друг другу смазанные удары. Равные по силе, одна из-за безумия, другая из-за усталости. Промокшая от снега одежда неприятно липнет к телу и сковывает движения.

— Лучше бы я дала тебе утонуть в той реке! — кричит Карлетт, сжимая пальцы на чужой шее. Горячие слёзы застилают обзор.

Грайт хрипло смеётся.

— Каково это? Осознавать, что ты спасла убийцу дорогого тебе человека? — она бьёт ногой ведьму в бок и перекатывается, садясь на чужую спину.

Оказавшись сверху, Павлена хватает Карлетт за волосы и несколько раз с силой прикладывает лбом об промёрзлую землю. Струйка крови стекает вниз, пачкая брови и ресницы. Вывернувшись из хватки, Карлетт кусает чужую руку до крови и, вспомнив про свой клинок, висящей на бедре, выдёргивает его из ножен. Дорогая сталь быстрым взмахом рассекает противнице правую щёку. От неожиданности Грайт отшатывается в сторону, и Карлетт хватает этого момента, чтобы схватить её за плечи и коротким перекатом опрокинуть в воду с небольшого выступа, утопая следом.

Тело тут же покрывается мурашками от холода. Потяжелевшая одежда тянет ко дну, но Карлетт концентрирует внимание лишь на округлившихся в ужасе глазах напротив. Павлена скребёт шею, трепыхается в панике. Сотни маленьких пузырьков вылетают из её раскрытого в немом крике рта. Карлетт смотрит, как цепочка от подаренного кулона, запутавшись, сжимает тонкую белую шею, ещё сильнее перекрывая доступ кислорода. Павлена гнёт в мольбе брови, а затем её глаза закатываются, тело дёргается и расслабляется. Карлетт отпускает её плечи и, проследив, как та медленно скрывается в темноте озёрного дна, всплывает.

Белоснежное солнце выходит из-за туч. Крупные хлопья снежинок лениво оседают на лежащую на берегу девушку.

Недавно посаженные цветы радуют своим ненавязчивым ароматом. Зацветшие в розарии бутоны синих роз собрали вокруг себя множество насекомых. В лучах летнего солнца сад пышет жизнью. Над ухом пролетает мохнатый шмель, и мальчик визгливо бросается в сторону, тут же прижимаясь к ноге матери. Та ласково гладит его по голове, смеясь, и делает финт рукой в перчатке. Насекомое замирает, а затем садится на раскрытую женскую ладонь. Мальчик охает восхищённо, разглядывает крылатое существо, прижав сжатые ладошки к груди, а затем бросает на маму вопросительный взгляд и, когда та кивает, аккуратно гладит пальчиком мохнатую полосатую спинку, из-за чего насекомое забавно дёргается. Малыш восторженно хихикает, хлопая в ладоши и наблюдая за тем, как оклемавшийся от заклинания шмель, недовольно перебрав лапками, расправляет крылья и улетает по своим делам. Женщина берёт сына за руку, и они продолжают медленный путь по саду.