— Рад, что мы наконец встретились, реи Тиндаль, — говорит король. Голос его, грубый и властный, режет по ушам. — Плохо, что это не получилось сделать сразу, как только вы приехали.

— К сожалению, так сложились обстоятельства. Я хотела бы поблагодарить Ваше Величество за спасение моей жизни и жизни моего фамильяра и за то, что приютили нас на время выздоровления, — Карлетт кланяется, но Фарэл лишь раздражённо взмахивает рукой.

— Ближе к делу, — говорит он. — С какой целью вы прибыли в мою страну? В письме, что прислала ваша матушка, не было никакой конкретики. И как вам удалось пройти через Эрданский лес?

Устало вздыхая, Карлетт рассказывает о причине их прибытия в Северный Леурдин и о том, как она и Эмрис прошли через Эрдан. Показывает предусмотрительно взятую карту. Король слушает внимательно, иногда задумчиво хмыкая и скептически поднимая бровь. Когда Карлетт заканчивает свой рассказ, он смотрит на неё долго, оценивающим взглядом, чуть прищурившись.

— Среди моего народа нет поверья о магическом озере, — наконец, начинает он. — Но каждый житель этой страны знает о Иорагне'Фопьи — запретном лесе у подножья Седых гор.

— Ваше Величество, я прошу разрешения посетить этот лес.

В голосе Карлетт звенит сталь. Надежда, уже почти потухшая, избитая болью всего произошедшего, неуверенно поднимает голову, начиная разгораться с новой силой. Карлетт проделала такой долгий путь, лишилась и приобрела не для того, чтобы повернуть назад перед самым концом. Девушка делает шаг вперёд, заглядывая королю в глаза. Фарэл усмехается.

— Нет ничего, что могло бы помешать вам посетить Иорагне'Фопьи, — говорит он. — Насколько я вижу, мистер Мьиора проделал замечательную работу. Вы встали на ноги довольно быстро. Но также он сказал мне, что вам необходим покой и отдых. Поэтому я настоятельно прошу вас остаться во дворце ещё хотя бы на одни сутки. Днём больше, днём меньше. В вашем путешествии это роли не сыграет. В Иорагне'Фопьи вы сможете отправиться в любой момент. Но будьте предельно осторожны. Это место имеет плохую репутацию, а мне не хотелось бы портить отношения с Ихт-Караем.

Мужчина тихо цокает, раскручивая большим пальцем перстень на мизинце, и продолжает скучающим тоном, явно теряя интерес к разговору:

— Как только посчитаете нужным покинуть замок и отправиться в Иорагне'Фопьи, доложите мне. Вам выдадут лучшую карету и сопроводят до леса.

Карлетт благодарит Его Величество и, откланявшись, выходит из тронного зала. Эмрис ждёт её в коридоре, расхаживая от одной стены к другой и нервно заламывая пальцы. Заметив Карлетт, фамильяр подбегает к ней, взволнованно заглядывая в глаза.

— Что сказал король?

— Мы побудем во дворце ещё немного, — отвечает Карлетт, — а после отправимся к озеру.

Эмрис кивает и вместе с Карлетт не спеша доходит до комнаты врача. Там девушки расходятся, и Эмрис скрывается за одним из множества коридорных поворотов. Карлетт провожает её взглядом и уже собирается толкнуть тяжёлую, кованую дверь, как взгляд снова цепляется за изуродованные пальцы. Ведьма смотрит на них как на что-то инородное, чужое. Будто они ей не принадлежат. Отвратительные обрубки укоризненно светят начинающей заживать кожей. Карлетт сжимает ладонь в кулак, чувствуя на коже прикосновение своих же подушечек пальцев. Тех, что нет. От странности этого чувства неприятно тянет в животе. Ведьма сжимает зубы и трясёт головой, отворяя двери в комнату. Мистер Мьиора оказывается внутри, занятый перебиранием склянок в ящике. Он оборачивается на звук, тут же поднимаясь с грязного пола.

— Реи Тиндаль, — улыбается мужчина. — Как прошла аудиенция с Его Величеством? Всё хорошо?

— Да, — кивает Карлетт. Она закусывает губу в нерешительности, смотрит на свою ладонь, а затем, всё же пересилив себя, спрашивает: — Мистер Мьиора, скажите, а точно ли, точно ли ничего нельзя сделать… вот с этим?

Карлетт поднимает ладонь на уровень глаз. Обрубки пальцев издевательски дрожат, и ведьма сжимает их в кулак, чувствуя фантомную боль удалённых фаланг. Дыхание становится прерывистым, Карлетт чувствует поступающие слёзы. Мистер Мьиора смотрит с жалостью, от которой девушка раздражённо сжимает зубы, из-за чего рана на шее отдаётся тянущей вспышкой боли, и качает головой.

— Боюсь, исправить это неспособна даже магия, — вздыхает он грустно.

Карлетт закрывает глаза и кивает усиленно, а затем меняет тему. Говорит быстро, резко, не желая больше думать о своём дефекте.

— Король дал нам разрешение на поиск озера, но настоятельно рекомендовал остаться во дворце до моего полного выздоровления.

— И я с ним полностью согласен, — кивает врач, улыбаясь. — Прислуга подготовила для вас комнату. Позвольте мне проводить вас.

Они идут по длинному узкому коридору не спеша. Ветер, гуляющий по каменным плитам стен и пола, заставляет Карлетт покрыться мурашками. Мистер Мьиора, шагающий рядом, бросает на девушку встревоженные взгляды, оценивая её состояние профессиональным врачебным взором.

— Вы очень хорошо говорите на общепринятом, — начинает разговор Карлетт, желая избавиться от давящей тишины, исходящей от стен замка. — И ваши глаза…

Врач по-доброму усмехается и кивает:

— Я полукровка. Моя покойная матушка была магиней и преподавала в Высшей школе Игг-Колона. Я тоже там учился. Затем поступил в Академию. Медицина магов и ведьм развита лучше, чем у нас, леурдинцев.

Карлетт слушает рассказ с тихой улыбкой, мягко кивая и погружаясь в свои мысли. Воспоминания о близких захватывают с головой, а каждое слово мужчины отзывается тупой, ноющей тоской в сердце.

— Я рад, что вы приняли такое решение, реи Тиндаль, — говорит Мьиори, останавливаясь у неприметной двери. — Вашему организму нужен покой, даже если он и не будет долог. Завтра на главной площади состоится ярмарка. Это редкое событие для Адальваса, но любимое всеми жителями столицы. Уверен, вам и вашей подруге понравится. А теперь я откланяюсь. Отдыхайте, реи Тиндаль. Если понадоблюсь, зовите в любое время дня и ночи.

Мужчина кланяется и уходит по коридору в том направлении, откуда пришёл. Карлетт заходит в выделенные ей покои. Как и весь замок, спальня оказывается серой и невзрачной, и лишь кровать поражает своими размерами и обилием подушек. Пламя свечей в канделябрах дёргается от короткого дуновения ветра, когда Карлетт закрывает за собой дверь. Карлетт садится на кровать. Безучастный, пустой взгляд упирается в голую стену напротив. Плечи тянут вниз, искривляя спину тяжестью всего случившегося. Карлетт падает на подушки, впирая взор в потрескавшийся камень потолка. Абсолютная пустота в голове шумит снежной метелью. Внезапно в воздухе возникают красные искры, а затем на живот падает письмо. Карлетт долго смотрит на официальную печать Акрата, а потом осторожно, стараясь не порвать бумагу, вскрывает конверт дрожащими обезображенными пальцами.

Матушка пишет о встрече с Оракулом, слежке Диваля и самоубийстве Мадвеста. Говорит, что удалось задержать нескольких стражников, что были в сговоре с бывшим начальником охраны. Они не стали прикрывать Филлиса, сразу рассказав всё, о чём знали. С их слов удалось выяснить, что похищение Алкея было заказом кого-то из верхушки Вителии. Для чего, так и не удалось разузнать. Того, кто завербовал Мадвеста, объявили в розыск, но сама Верховная Жрица уверена, что он уже давно покинул пределы страны. Ниже в небольшой приписке мадам Лави спрашивает, почему Карлетт так долго не отправляет письма, а затем в самом конце почерком Алкея несколько коротких предложений, которые выбивают из девушки весь воздух и заставляют испортить бумагу горячими солёными каплями. «Малышка, где бы ты сейчас ни находилась, в каком состоянии бы ни была, знай: я люблю тебя. И мне бесконечно больно от того, что я не могу разделить этот путь с тобой. Но я рядом, в мыслях и в сердце. Помни об этом, моя любовь».

Карлетт плачет навзрыд всю следующую ночь.

Круглая центральная улица, запорошенная снегом, на удивление тиха, несмотря на большое скопление людей. Никто не кричит, не поёт песни, продавцы в серых, безликих ярмарочных палатках не зазывают к себе покупателей. Даже играющие в самом центре площади музыканты делают это тихо и как-то вяло. Фонарики, бьющие в глаза белым светом, сливаются с медленно витающими в воздухе хлопьями снега.