— О, вы уже проснулись, — говорит мужчина, обращая внимание на задыхающуюся в кашле девушку. Он подаёт Карлетт из ниоткуда взявшийся стакан воды. — Держите. Аккуратно, маленькими глотками.

Карлетт пьёт жадно. Прохладная вода окутывает спасительным лекарством, тут же опускаясь в пустой желудок кислым ядом. Подкатывает тошнота. Карлетт отодвигает от себя стакан, благодарно кивая. Взгляд падает на собственные пальцы. Сердце пропускает удар, а из лёгких выбивает оставшийся воздух.

— Да, — говорит мужчина, заметив недоумение и ужас в глазах молодой ведьмы. Он поправляет очки и сцепляет пальцы в замок. — После прибытия посыльного сокола король приказал отправить карету вам навстречу. Он довольно нетерпелив, но, возможно, именно это его решение спасло вам и вашей спутнице жизнь.

Мужчина замолкает на мгновение, неловко перебирая бумаги на столе, а затем продолжает:

— Вашей подруге повезло больше. Она пришла в себя почти сразу же, как была доставлена ко мне. Сейчас её жизни ничто не угрожает, организм полностью восстановился.

Нифэнец снова замолкает. Сконфуженно кашляет, чешет затылок и вздыхает. Карлетт в процессе всего его монолога не может произнести ни звука.

— Вам повезло меньше. Из-за долгого нахождения в снегу и применённой магии вы получили сильное обморожение. К сожалению, у меня не было другого выбора, кроме как удалить первые фаланги пальцев.

Карлетт смотрит на свою ладонь. Сгибает неестественно короткие пальцы с торчащими из них нитками. Моргает несколько раз и заторможено переводит взгляд на врача и снова на пальцы. Всё вокруг кажется глупым сном. Хочется засмеяться, заплакать и закричать одновременно. Но уставший мозг лишь с трудом переваривает информацию, откладывая приступ истерии на потом. Мужчина смотрит на Карлетт, извиняясь взглядом, вновь вздыхает, поправляя очки. Только сейчас девушка замечает, что глаза врача обычного голубого цвета и говорит мужчина практически без акцента.

— Реи, — голос его тихий, он говорит осторожно, будто боясь задеть что-то внутри ведьмы, что может взорваться и разрушить всё Первоземье. — Следующая новость может подвергнуть вас в шок, но прошу, сохраняйте спокойствие.

Карлетт кивает, отрывая взгляд от ладони, и смотрит на мужчину уже более осознанно. Живот начинает неприятно тянуть.

— Реи… вы знали, что вас отравили?

Из лёгких снова выбивает воздух. Карлетт сипит тихое: «Нет» — и отрицательно машет головой. Она чувствует, как из груди начинает прорываться истерика. Ведьма проглатывает её, начиная дышать глубоко и часто. Приступ проходит медленно и неохотно, и Карлетт чувствует: ненадолго.

— Ч-что эт-то… что это был за яд? — спрашивает девушка.

— Ведьмин аконит, — отвечает врач.

Карлетт истерично хихикает, сжимая колени обрубками пальцев и тут же задерживает дыхание, пытаясь отвлечься на боль в лёгких.

— Я вывел яд из организма, но его концентрация была очень высокой. Видимо, вас отравили достаточно давно. Может, у вас есть предположение, кто и когда мог это сделать? Первая доза была весьма большой, судя по тому, как шло течение болезни. Вряд ли вы могли пропустить этот момент.

Карлетт рассеянно качает головой. Вместо мыслей звенящая пустота.

— Что ж, — мужчина поправляет очки. — Из остального: рана на шее затягивается на удивление быстро, возможно, этому способствует лагриит в вашем украшении. Не знаю, где вы нашли столь редкий камень, но по тому, что я вижу, он усилил вашу магию и помог ей излечить тело. Так, дальше… ножевое ранение, хоть и было глубоким, опасности не представляло. Плод не повреждён, можете не переживать, яд ему тоже не…

— Плод?! — перебивает врача Карлетт, смотря на него округлившимися глазами.

— Да, — отвечает мужчина, хмурясь, а затем морщинки вокруг его глаз разглаживаются в понимании. — Вы не знали.

Он не спрашивает, а утверждает. Карлетт кивает. К глазам подступают слёзы. Она судорожно вдыхает и хрипит:

— Я хочу побыть одна.

Врач моргает, а затем резко поднимается, поправляя очки и повторяя: «Да, да, конечно», хватает бумаги и выходит из комнаты. Карлетт падает на спину, поворачиваясь лицом к стене, сворачивается калачиком. Рука тянется к животу, сжимает ткань одежды в кулаке. Слёзы несдержанным потоком текут по щекам, падая на макушку и образуя на ней мокрое пятно. Карлетт не чувствует ни биения сердца, ни шума крови в ушах. Боль и усталость сливаются в единую пустоту в голове, что затягивает в воронку без шанса выбраться.

***

Карлетт узнает, что пробыла без сознания пять дней. Об этом ей рассказывает Эмрис, когда приходит навестить ведьму и принести её вещи через несколько часов после ухода врача. Она говорит много, сумбурно, размахивая руками. В воздухе витает напряжённая неловкость. Эмрис старается не смотреть на изуродованные пальцы Карлетт, но взгляд против её воли всё равно падает на них.

— А ещё королю Фарэлу доложили, что вы пришли в себя. Он ждёт вас для аудиенции, — говорит Эмрис.

Карлетт кивает и свешивает ноги с кровати. Ноги немного дрожат, и приходится опереться на фамильяра, чтобы не упасть. В этот момент в помещение входит врач.

— Реи Тиндаль? Куда вы собрались? Вам назначен постельный режим, вы ещё слишком слабы.

— Мне необходимо поговорить с королём, — отвечает Карлетт. — Нельзя заставлять его ждать.

Мужчина недовольно сжимает губы, но кивает.

— Я попрошу передать Его Величеству, что вы готовы к разговору.

Врач уходит, а через несколько минут возвращается со стопкой вещей в руках.

— Прошу вас, реи Тиндаль, — говорит мужчина, кладя платье и туфли у изножья кровати. — Одежда для встречи с королём.

Карлетт кивает, благодаря нифэнца. Врач выходит, а Эмрис помогает Карлетт переодеться в серое блио с меховой обивкой на рукавах и воротнике. Когда с одеждой становится покончено, в помещение без стука входит стражник. Он кланяется и механическим, сухим голосом просит следовать за ним. Эмрис помогает Карлетт выйти из пропитанной запахом целебных трав комнаты. При каждом шаге ведьма чувствует, как напрягаются мышцы живота, тревожа рану под бинтами.

Знаменитый замок Ридьэла'Фопьи, что с древнелеурдинского переводится как «цветочный лес», — холодное, серое и мрачное место. Повсюду висят шкуры животных и различные трофеи с охот. Петли дверей скрипят каждый раз, когда их открывает неулыбчивая прислуга. Вдоль стен нагло пробегают толстые крысы. Одна такая, особенно упитанная, оскаливается на Эмрис, когда та бросает на неё взгляд. От стен веет сыростью. Эхом откуда-то снизу слышится стук цепей. Карлетт ёжится. Идти самой становится уже намного легче, поэтому она отпускает руку Эмрис и, расправив плечи, более уверенным шагом ступает в раскрытые солдатом двери.

Огромный тронный зал с высоким сводчатым потолком освещён десятками факелов. Массивные колонны украшены синими штандартами с вышитым на них гербом страны. На одной из стен висит большая картина, по какой-то причине занавешенная белой тканью. По каменному полу гуляет сквозняк. Фарэл Третий сидит на высоком, большом троне, обитом тёмной кожей и обшитым мехом. Узкое окно за его спиной простирается от самого пола до потолка. Яркий белый свет падает на его спину, тенями очерчивая глубокие морщины на лице. Мужчина кидает беглый взгляд на вошедших и вновь переводит на стоящих перед ним людей. Высокие, крепко сложенные, с длинными тёмными волосами, в которых запутались перья и резные бусы. Смуглая кожа ярко выделяется на фоне холодной серо-синей каменной кладки замка. Карлетт подавляет в себе восхищённо-удивлённый вздох. Представителей Дендраста она видит первый раз в жизни.

— Я рассмотрю предложение вашего вождя, но не думаю, что Северный Леурдин сможет наладить долгосрочные торговые отношения с Дендрастом.

Островитяне одновременно хмурятся, но кивают молча, кланяются и, развернувшись, выходят через главный вход. Король провожает их скучающим взором из-под нахмуренных белых бровей и переводит взгляд тёмно-фиолетовых, почти чёрных глаз на Карлетт, проходясь по фигуре девушке. Ведьма приседает в реверансе.