— Да, — раздаётся тихое.

Алкей хмурится и переводит недоумённый взгляд на ведьму.

— Да, — повторяет Карлетт, ставя последнюю упавшую книгу на полку. Она поворачивается к магу и нежно улыбается. — Это ответ на твой вопрос.

Алкей расплывается в глупой улыбке, прижимая девушку за талию к себе, даря мягкий, чувственный поцелуй и зарываясь носом в пахнущие ландышем и иргой волосы.

Карлетт просыпается с блаженной улыбкой на лице, и первое, что видит, — это обеспокоенный взгляд Бэзаута, склонившегося над ней. Эрданец осматривает каждый участок лица ведьмы и, удостоверившись в чём-то в своих мыслях, кивает, вставая и протягивая руку девушке. Карлетт поднимается, слегка покачиваясь. Ноги кажутся ватными, а голова гудит. К горлу подступает комок. Карлетт рвёт на траву. Желудок сводит спазмом, лёгкие обдаёт жаром. Перед глазами вспыхивают разноцветные круги, сопровождаемые тянущим давлением в висках. Дрожащие ноги подкашиваются. Рядом сразу же оказывается Бэзаут, шепча что-то на эрданском и помогая сесть и опереться спиной о дерево. Карлетт благодарно кивает, сглатывая противную, кислую слюну и заходясь в кровавом кашле. Непослушными пальцами девушка пытается открыть сумку, но лишь скребёт ногтями по коже. Бэзаут мягко отводит её руки и, отбросив клапан, вытаскивает каждый флакончик по отдельности, показывая их ведьме. Карлетт кивает на бутылочке с тёмно-зелёным сиропом, забирая его из чужих рук. Лекарство горькое, с привкусом травы, обволакивает горло, медленно скатываясь на дно желудка. Легче сразу не становится, но Карлетт знает, что через четверть часа должно стать лучше. Ведьма встаёт и делает несколько глубоких вдохов, дожидаясь, пока пройдёт головокружение и уляжется боль в груди. Бэзаут стоит рядом с ней. Весь вид эрданца выражает вину и растерянность.

— Не волнуйся, — Карлетт вымученно улыбается, расправляя плечи. Ноги всё ещё немного дрожат, а живот болезненно сводит, но девушка старается этого не показывать. — Это наверняка последствия проверки.

Бэзаут скептически дёргает головой.

— Где Эмрис? Она уже проснулась? — спрашивает Карлетт, осматривая поляну.

Взгляд ведьмы останавливается на своём фамильяре, что лежит на коленях у Тало и содрогается в конвульсивных рыданиях. Эмрис дрожит всем телом, плачет, жалостливо всхлипывая и выкрикивая неразборчивые фразы. Карлетт чертыхается и на негнущихся ногах бежит в их сторону, падая перед Эмрис на колени и пачкая костюм травой.

— Что происходит? Что с ней?! — спрашивает ведьма у Тало.

Та бросает на девушку быстрый взгляд, рыкая что-то про себя. С силой она прижимает плечи Эмрис к своим коленям.

— Эй! Эй, эй, мышка, посмотри на меня, — Карлетт хватает лицо фамильяра в ладони, пытаясь удержать голову на одном месте. — Очнись, Эмрис!

Ведьма сталкивает лбы, чувствуя жар чужой кожи. Шепчет заклинание. Магия льётся, покалывая пальцы, холодным ручейком. Через время тело Эмрис обмякает, а дыхание медленно приходит в норму. Она медленно открывает глаза, сонно осматриваясь.

— Эмрис? Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Карлетт, бережно беря фамильяра за руку.

— Мне снился кошмар, — отвечает сероволосая девушка. — Будто мне снова семь, и я снова…

Эмрис начинает задыхаться, и Карлетт притягивает её к себе, поглаживая по голове.

— Не волнуйся, — шепчет ведьма. — Всё в порядке.

Подошедший Бэзаут помогает девушкам подняться. Его сестра, презрительно хмыкнув, отряхивается от травы и земли и отходит к подсвеченным цветами деревьям.

— Сколько мы проспали? — спрашивает Карлетт у Бэзаута.

Вместо ответа эрданец показывает пальцами цифру два.

— Два часа? — уточняет Карлетт.

Бэзаут мотает головой.

— Неужели… два дня? — спрашивает ведьма, округляя в ужасе глаза, когда парень согласно кивает.

Подсчитав в уме количество дней проведённых в пути, Карлетт сжимает губы в тонкую полоску, чувствуя как по венам начинает течь тревога. Осталось чуть больше половины назначенного градэнами времени, чтобы найти озеро и вернуться домой.

— Неужели, вы всё это время сидели здесь и охраняли нас? — спрашивает Карлетт.

Бэзаут неопределённо пожимает плечами.

— Хорошо, — вздыхает ведьма, чуть хмурясь от тянущей головной боли. — Так, значит… Святыня приняла нас?

Губы Бэзаута расплываются в сдержанной, но радостной улыбке. Он торжественно кивает, глаза его блестят. Он подходит ближе, обнимая сначала Карлетт, а потом Эмрис.

— Остаться мало, — говорит Бэзаут. — Нужно идти.

Он подходит к сестре. Они тихо переговариваются, кивают друг другу, а затем Бэзаут машет Карлетт и Эмрис рукой и скрывается меж деревьев вслед за Тало. Девушки идут следом. Деревья приветливо расходятся, освещённые яркими насекомыми и сияющими цветами. Усыпанное звёздами чернильное небо просвечивает сквозь ветви деревьев. Протоптанная тропинка извивается, простирая себе путь сквозь высокий хвощ и папоротник, над которыми летает множество переливающихся розовых светлячков.

— Как ты? — спрашивает Карлетт шёпотом, чуть склоняясь к Эмрис.

Даже от такого лёгкого движения виски сводит спазмом. Тошнота прошла, но на языке скопилась кислая слюна, которую девушка с отвращением сглатывает. Боль в груди так и не пропала, и Карлетт начала привыкать к той тяжести, с которой поднимаются лёгкие при каждом вдохе. Под ногами хрустит плаун, а над головой пролетают огромные жёлтые бабочки.

— Я в порядке, — улыбается Эмрис. На щеках её здоровый румянец, и ничто не напоминает о дрожащих рыданиях у Святыни. — Нужно поблагодарить Бэзаута и Тало. Они выглядят усталыми. Видимо все два дня, пока мы спали, они охраняли нас.

Она неловко спотыкается, переступая камень и распугивая маленьких забавных зверьков, напоминающих ушастых саламандр с домиком-раковиной на спине. Существа разбегаются во все стороны, прячась в траве. Эмрис провожает их взглядом и спрашивает:

— Как вы себя чувствуете? Выглядите плохо. Вас вымотала проверка Святыни?

Карлетт отрицательно качает головой, хочет уже ответить, но замечает, как внезапно замирают на месте Бэзаут и Тало. Эрданцы прислушиваются к чему-то в кустах, испуганно переглядываются и, хватая Карлетт и Эмрис за руки, прижимают их к деревьям, скрывая своими телами и закрывая ладонями рты. Вдалеке слышится шорох кустов и приглушённые голоса. Через мгновение в просвете между деревьями появляется мерцающий свет пламени факелов. Несколько мужчин, вооружённые луками и копьями, идут через чащу, проверяя каждый камень под своей ногой. Их ведёт высокий, широкоплечий эрданец. Зелёная кожа сливается с листвой на фоне. Всё тело украшают шрамы. На шее, руках и ногах болтается куча бус и браслетов.

Мышцы каменеют, Карлетт перестаёт дышать, взволнованно глядя на Бэзаута. Эрданец не замечает этого, провожая процессию тревожным взглядом. Когда свет от факелов пропадает между переплетением лиан, Бэзаут гулко выдыхает, отпуская Карлетт. На него тут же набрасывается сестра.

— Аф фэтрат гото! — кричит шёпотом Тало, боясь привлечь внимание только ушедших соплеменников. — Иэд рацаат то фин гбуул-сал!*

Эрданка указывает пальцем на Эмрис и Карлетт. Крылья носа её гневно раздуваются, в глазах горит недобрый огонёк, когда она смотрит на ведьму и фамильяра.

— Ру боуол зэус мибат гаилс сувз, — Бэзаут смотрит на сестру с просьбой и слабым осуждением в глазах.**

Тало недовольно шипит себе под нос, разворачивается и скрывается меж деревьев. Эрданец провожает её фигуру взглядом, горько вздыхает и кивает Карлетт и Эмрис. Весь следующий путь проходит в напряжённой тишине и постоянных оглядках.

Начинает светать. Звёзды растворяются в серо-голубом утреннем небе. Чем ближе они подходят к границе, тем острее чувствуется мороз, нежно колющий щёки, и ледяная свежесть, оседающая на губах. Трава становится всё ниже и с каждым шагом покрыта снежным пушком всё больше.

Лес заканчивается внезапно. Обрывается, как скалистый обрыв, тут же натыкаясь на высокую деревянную пограничную стену. Карлетт смотрит на толстые, массивные брёвна и беспокойно дёргает плечом. В маленьких дозорных окнах виднеются силуэты стражников.