Тало и Бэзаут не выходят из скрывающей их тени деревьев. Эрданец разворачивается к Карлетт и с грустной улыбкой произносит:

— Прощаться. Конец путь.

Парень два раза стучит ладонью по груди, поднимает кулак в сторону и кивает. Сестра нехотя повторяет за ним. Карлетт благодарно улыбается:

— Благодарю вас, Бэзаут и Тало, за помощь. Без вас мы не смогли бы добраться до Северного Леурдина так быстро. Если Эрданскому лесу когда-нибудь понадобится помощь ведьм, Акрат всегда предоставит её вам.

Бэзаут кивает серьёзно, без тени улыбки, и даже Тало, видимо поняв слова ведьмы, склоняет голову. Карлетт вздыхает, берёт Эмрис за руку и выходит из леса, чувствуя спиной два напряжённых взгляда.

Кожу обдаёт мягким холодом. Мурашки быстрой стайкой пробегают по спине. Снежинки кружатся в медленном хороводе, аккуратно опускаясь на землю. Под ногами хрустит снег, когда девушки подходят к стене. Их замечают сразу же. Десятки стрел оказываются направлены на них в ту же секунду.

— Пьен! — оглушает громогласный крик главнокомандующего. — Фаул'те идьэн!***

— Карлетт Тиндаль, — кричит ведьма в ответ. — Жена шерона Ихт-Карая. У меня и короля Фарэла Третьего назначена аудиенция.

Со стены слышатся приглушённые смешки. Главнокомандующий, стоящий на самом краю стены, смотрит долго, молчит. Карлетт может поклясться, что видит, как он недоверчиво щурится, прикидывая, стоит ли их впускать. В итоге мужчина взмахивает рукой, и стена будто оживает: луки исчезают, стража начинает мелькать в просветах окон, слышится скрип петель и хруст дерева. Огромные ворота приходят в движение, медленно раскрываясь.

Карлетт вдыхает морозный воздух в надежде притупить неутихающую головную боль. Не помогает. Карлетт поправляет ножны на поясе и идёт вперёд, хрустя снегом под ногами. Эмрис, дрожа от холода, семенит следом.

Ворота открываются полностью, являя целый новый мир, холодный, отчуждённый, заснеженный пургой. Небольшие деревянные дома, тренировочные площадки и охранные вышки, утеплённые шкурами животных. Закрытое тучами, серое небо давит на сознание. Вдалеке виднеются смазанные силуэты знаменитых Седых гор. От чёрно-белого пейзажа рябит в глазах.

Карлетт подходит к главнокомандующему. Высокому, широкоплечему мужчине с длинной бородой, заплетённой в толстую косичку. Он смотрит хмуро из-под густых бровей, а блестящая белая кожа сливается со снежным окружением. Лишь чёрное обмундирование выделяет его и его солдат на фоне начинающейся метели.

— Пропуск, — басит мужчина.

Карлетт достаёт предусмотрительно взятую пропускную грамоту. На тонкой бечёвке, обвивающей свёрток, стоит печать Шерона — грозный лев с орлиными крыльями и короной на голове. Главнокомандующий выхватывает грамоту из рук резко, почти грубо. Разворачивает, быстро пробегаясь глазами. Пухлые губы недовольно сжимаются в тонкую линию.

— Оротьоэ миорафи ань-пьуньэд реи Карльеть Тьиндаль, — бросает он одному из стражников за спиной.****

Тот кланяется и убегает, скрываясь между группкой одноэтажных домиков. Главнокомандующий хмыкает и, не сводя с Карлетт взгляда, дёргает головой в сторону. Стража расступается, пропуская их вперёд, и тут же смыкается за спиной, пугая Эмрис.

Быстрым шагом мужчина проводит их через весь гарнизон. Несколько солдат бросают заинтересованные взгляды, отвлекаясь от тренировок, но после окриков командиров возвращаются к упражнениям. Над головой раздаётся крик сокола, молнией рассекающего облачное небо.

Главнокомандующий пропускает их в небольшой дом из толстого тёмного бруса. Внутри оказывается очень тепло, а сильный запах смолы забивается в ноздри. Карлетт чувствует, как тошнота снова связывает желудок.

— Моё имя Одьуф Эр, — произносит нифэнец, садясь за массивный, грубо сделанный стол. — Что привести вас в Северный Леурдин? И как вы пройти через Эрданский лес?

Мужчина спрашивает без капли интереса, но приказной тон в его голосе заставляет Карлетт скрипнуть зубами.

— Нам помогли, — отвечает девушка, не желая рассказывать все подробности. — Как я уже сказала, у меня и короля назначена встреча. Нам необходимо прибыть в Адальвас как можно скорее.

Главнокомандующий хмыкает, странно дёргая бровями.

— Вьоаг, ха,***** — бубнит он себе под нос и говорит уже громче — Путь до столицы занять полдня. Выезжать сейчас.

Мужчина встаёт, громко хлопая ладонями по поверхности стола. Он накидывает на плечи плотный плащ с меховой накидкой и выходит из помещения. Он подзывает к себе одного из солдат, отдаёт ему быстрый приказ, нетерпеливо взмахивая при этом рукой. Убедившись, что Карлетт и Эмрис идут за ним, Одьуф подходит к высокому амбару, из которого слышится недовольное ржание лошадей. Холодный воздух усиливает неприятный запах промёрзлого сена и навоза. У Карлетт начинает тяжело пульсировать в висках, а живот снова сводит спазмом. Девушка давит в себе желание закашляться. Заметившая это Эмрис подставляет руку, передавая импульс своей магии, но он не помогает, лишь вызывает липкое чувство отторжения, волной проходящее по всему телу. Карлетт дёргается, чуть не запнувшись о собственные ноги. Резкое чувство слабости тянет отяжелевшие мышцы вниз. Одьуф, стоящий рядом, замечает неладное и хмурится, оглядывая ведьму с головы до ног. Карлетт, замечая это, тут же выпрямляется в плечах. Она не может позволить себе показаться слабой в чужих глазах.

Двери амбара открываются медленно, тяжко и со скрипом, сгребая свежий снег в небольшие горки. Из здания выезжает массивная, грубо выполненная карета. Где-то из неё торчат гвозди, где-то наспех приколочены обломанные доски. Запряжённые лошади на её фоне кажутся ужасно неуместными. Массивные и черношёрстные, с великолепными гладкими густыми гривами и заплетёнными в толстые косы хвостами. Снежинки, падающие на их лоснящуюся шерсть, тут же тают от жара тела. Лошади скучающе фыркают, раскапывая копытом заледенелую землю.

— Карета подать, — говорит Одьуф, противно ухмыляясь, и одним быстрым прыжком оказывается внутри повозки.

Карлетт устало закатывает глаза и залезает следом. Карета изнутри обита шкурами и грубой толстой тканью. Твёрдые сиденья неприятно скрипят. Помимо Одьуфа, в карете сидит молодой солдат, тот, кому главнокомандующий отдал приказ у своего дома. Молодой парень, не больше двадцати лет от роду, с большими пронзительными тёмно-фиолетовыми глазами, не стесняясь разглядывает Эмрис как интересную игрушку в витрине магазина. В надежде спрятаться от этого взгляда подальше, девушка боязливо придвигается ближе к окну, посиневшими от холода пальцами сильнее кутаясь в любимую шаль. Карлетт отыскивает в сумке знакомое согревающее зелье, быстро мажа своему фамильяру кожу под ухом и кидая на обнаглевшего солдата грозный взгляд. Благодарный шёпот Эмрис заглушается в крике ездового и топоте копыт.

— Ваши солдаты не обучены нормам приличия? — спрашивает Карлетт у Одьуфа, недовольно сжимая губы. Его лицо двоится у Карлетт в глазах.

Главнокомандующий переводит скучающий взгляд сначала на Карлетт, затем на солдата, а потом на Эмрис. На белых губах расползается противная усмешка.

— На красьивый девушек грех не льюбоваться, — посмеивается он, вновь отворачиваясь к окну.

Карлетт выдыхает с тихим рыком. Едут они долго. Вокруг только заснеженная пустыня, завывающая метель и одинокие, гнущиеся под порывом ветра голые деревья. С каждой бесконечно тянущейся минутой и жёсткими скачками кареты на снежных ухабах Карлетт чувствует себя всё хуже и хуже. Головная боль давит на виски, вибрацией переходя под брови. В глазах двоится. Сквозняк из щелей немного помогает справиться с жаром и тошнотой. Эмрис смотрит взволнованно, хочет коснуться пальцами ладони, но одёргивает руку, когда карета резко тормозит, а снаружи раздаётся суровый возглас ездового. Не проходит и минуты, как всё затихает, и до ушей доносится только унылое завывание метели.

— Идьил тьяул,****** — кидает Одьуф рядом сидящему солдату. Тот выходит из кареты, бросив перед этим взгляд на Эмрис.