— Нет, конечно, — отвечает Карлетт, поднимая крыску на руки и сажая на кровать. — Просто ты её напугала.

— Прости-и-и, — тянет Марона, дуя губы.

Карлетт закатывает глаза и смотрит на то, как Диваль, слетев с чужого плеча, садится рядом с Эмрис. Маленькая розовая головка любопытно наклоняется вбок, всё тело вздрагивает, когда фамильяр чирикает. Эмрис обнюхивает каждое пёрышко, забавно шевеля усами. Она садится на задние лапы и, вытягивая переднюю, мягко бьёт Диваля по голове. Попугайчик передёргивается, распушая перья, и начинает скакать вокруг крыски. Ведьмочки, наблюдающие за этим, смеются. В дверь стучат, в комнату входит служанка и, кланяясь, произносит:

— Прибыли господин Алкей и господин Ларсам Тиндаль.

— Передай им, что я скоро подойду, — кивает Карлетт, дожидается когда служанка скроется за дверьми, поворачивается к Мароне и спрашивает. — Покажешь Эмрис дворец?

— С удовольствием! — улыбается девочка, поглаживая серую крысиную шёрстку.

Карлетт выходит из комнаты, спускаясь на первый этаж, где находит братьев в главном зале. Алкей, держа в руках пышный букет, дёргает ногой и поглядывает на свои карманные часы. Ларсам, стоящий с идеально прямой осанкой, рассматривает портреты на стене.

— Простите, что заставила вас ждать, — Карлетт подходит ближе, приседая в реверансе.

— Такую девушку, как вы, — Алкей кланяется, брат повторяет за ним, — я готов ждать хоть целую жизнь. С днём рождения, мисс Лави.

Маг протягивает букет, сверкая жёлтыми глазами. Карлетт замечает, как уголок губ Ларсама дёргается в попытке не засмеяться. Девушка зарывается носом в фиолетово-белые гроздья сирени, между которыми выглядывают фарфоровые колокольчики ландыша. Сладкий, нежный запах заполняет лёгкие.

— Благодарю, господин Тиндаль, — отрываясь от цветов, благодарит Карлетт. — Букет прекрасен.

Алкей приосанивается, гордо улыбаясь.

— Надолго ли вы к нам? — спрашивает ведьма.

— На пару суток, — отвечает старший из братьев. — Справить ваш праздник, а к вечеру приедет отец. Он хочет решить пару вопросов с Её Верховенством.

Карлетт кивает и оборачивается, заслышав голос Мароны.

— А это главный зал. Здесь в основном проводят балы или встречают гостей. А вот, кстати, и сами гости.

Восторженная Марона подбегает к Карлетт, притягивая за собой Эмрис. Диваль встаёт по другую сторону, скрепляя руки в замок за спиной.

— Ух, какой красивый букет. Алкей, ты подарил? — хитро стреляет глазами в юного мага черноволосая ведьма.

— Всё верно, — кивает парень.

— Раз уж все здесь собрались, позвольте представить, — Карлетт отходит в сторону, мягко подталкивая на своё место Пафей. — Эмрис, мой фамильяр.

Следуя правилам этикета, Эмрис приседает в неумелом реверансе. Алкей отвечает ей поклоном, а Ларсам вежливо целует тыльную сторону ладони.

— Приятно познакомиться, — говорит он, заглядывая девочке в глаза.

Эмрис краснеет, шея покрывается пятнами смущения. Она зачарованно кивает, заправляя волосы за ухо.

Дальнейший разговор продолжается в саду, где плавно перетекает в игру в догонялки. Вечер наступает быстро, окрашивая крышу дворца золотисто-охровыми мазками. Все расходятся по своим комнатам. Карлетт тихо стучится и, услышав хриплое разрешение войти, заходит. В покоях темно и немного сухо. Пахнет лечебными травами и эфирными маслами. Закатный свет освещает лишь половину комнаты. Карлетт ставит начинающий увядать букет в вазу и подходит к кровати.

— С днём рождения, Летти, — хрипит Глион. — Чудесный букет. Кто подарил такую красоту?

Ведьмаг не договаривает, заходясь в кашле. Карлетт подаёт ему стакан воды, смотря на отца с беспокойством. Не прекращая кашлять, мужчина выпивает всё до дна. Когда царапающая боль в горле слегка проходит, ведьмаг тяжело вздыхает и спрашивает:

— Как прошёл день, малютка? — улыбается вымученно, через силу.

— Я познакомилась со своим фамильяром, — Карлетт сжимает руку отца, забираясь к нему на кровать. — Эмрис очень милая, но всего боится.

— Это нормально, — кивает Глион. — Сейчас для неё начнётся новая жизнь. Помню, в первый день знакомства Рорент ни слова не проронил. Зато потом его было не заткнуть. Хах, болтливая белка.

Мужчина снова заходится в кашле, который на этот раз быстро проходит. Карлетт ложится, прижимаясь к боку отца и пытаясь сдержать слёзы. Глион гладит дочь по голове. Они лежат в тишине, разделяя одинаковые мысли на двоих.

— Скоро Богиня заберёт меня в свои объятья, моя девочка, — внезапно заговаривает ведьмаг, улыбаясь своим мыслям. — Я не знаю, когда это случится, но я хочу, чтобы ты запомнила и пронесла через всю жизнь: не бывает злых или добрых. Мы ничем не отличаемся друг от друга. Никто из нас не лучше и не хуже, но у всех своя правда. И правда эта выражается в поступках. Они-то и определяют нашу жизнь.

Глион поворачивает голову, заглядывая дочери в глаза. Его исхудавшее, посеревшее из-за болезни лицо озаряется доброй, любящей улыбкой.

— Никогда не вини человека, пока не узнаешь его. Все мы рождены едиными.

Мужчина вздыхает, отворачиваясь.

— И умираем тоже едиными.

Карлетт всхлипывает, сильнее прижимаясь к отцу. За окном стремительно темнеет. Комната погружается в объятья сумрака, освещаемая лишь мягким светом луны, просачивающимся сквозь окно. Карлетт чувствует, как веки тяжелеют, сознание начинает путаться, вытесняемое приближающимися сновидениями. Девочка зевает и засыпает в отцовских объятиях.

Утром её будит настойчивый солнечный луч. Карлетт взмахивает рукой, пытаясь его отогнать, а когда не получается, зарывается носом в бок отца, тут же напрягаясь, чувствуя неладное. Ведьмочка медленно поднимается и смотрит на лицо родителя. Робкая надежда разбивается на тысячи осколков, когда рука касается холодной щеки. Из горла вырывается задушенный писк. Карлетт не замечает, как слёзы начинают течь по щекам, падая на грудь мёртвого отца. Дворец содрогается в душераздирающем детском крике.

***

7153 года со дня рождения Богини.

Игг-Сабет, замок Ивив-Серип.

Копыта цокают по вытоптанной земле, карета стучит колёсами. Лошади изредка фыркают, гремя цепями сбруй. Птицы за окном заливаются в мелодичном песнопении. Эмрис нетерпеливо ёрзает на сиденье. Кожаная обивка под ней противно скрипит.

— Ты скоро дыру протрёшь, — посмеивается Карлетт.

Эмрис сразу замирает, стыдливо склонив голову и закусив губу. Маленькие пальчики начинают перебирать ткань платья.

— Извините, просто очень не терпится поскорее приехать, — лепечет фамильяр, поднимая глаза на ведьму.

Карлетт усмехается, прекрасно осознавая, что является причиной такого нетерпения, а точнее кто. Звук под копытами становится более глухим. Карета выезжает на брусчатую дорогу. Солнце мелькает между пожелтевшими листьями деревьев. Кучер кричит протяжное «Тпр-р!», останавливая лошадей.

— Девочки! — Эрбин Тиндаль подходит к Карлетт и Эмрис с широкой улыбкой на лице. — Как я рад вас видеть. Хорошо добрались?

— Прекрасно, Мой Шерон, — кланяется Карлетт. — Мы тоже рады вас видеть.

Маг провожает девушек во дворец, попутно давая указания прислуге и болтая с юной ведьмой, пересказывая ей события, произошедшие за последние несколько месяцев. В тронном зале тепло. Он залит солнечным светом, толстые колонны подпирают сводчатый, украшенный фресками потолок. На стенах висят флаги Ихт-Карая — на красном фоне лев с орлиными крыльями и короной на голове.

— Я не смогу уделить вам много времени, но эти два сорванца скоро должны подойти, — говорит господин Тиндаль, поглядывая на карманные часы. — Они-то уж точно посвятят вам всё своё время.

Мужчина ухмыляется на то, как после его слов зарделась Эмрис. Он подзывает прислугу, прося принести чего-нибудь освежающего, и садится на трон. Подперев голову рукой, заинтересованно смотрит на Карлетт.

— Что же нового произошло в Акрате за то время, пока меня там не было? — спрашивает улыбаясь. — Верховная Жрица совсем перестала писать мне письма.