Я осторожно кладу фотографию на стол.

Она зернистая, и я не могу понять, выцвела ли она со временем или была сделана в золотой час, когда свет смягчал контуры трёх фигур. Молли, ей, наверное, лет четыре, сидит на пони между Гарреттом и Обри. На фоне — река Колорадо. По ракурсу я узнаю, что это рядом с тем самым местом, которое я показывал Молли во время нашей первой прогулки по ранчо. Все в ковбойских шляпах и с широкими улыбками.

Обри замирает, глядя на снимок.

— Где ты это взял?

— Гарретт оставил мне банковскую ячейку по завещанию. Я понятия не имел, что в ней. Когда я её открыл, там были сотни ваших фотографий. Он говорил Гуди, что эти снимки — одно из его самых ценных сокровищ, поэтому хотел сохранить их в безопасности.

Рука Молли взлетает к губам.

— Он оставил их тебе?

— Сначала я думал, что это ошибка. Но теперь… теперь мне кажется, что он передал их мне не просто так.

Обри моргает.

— Он знал, что ты покажешь их Молли.

— Он знал, что ты покажешь мне, что я всегда была ковбойшей в душе. — Голос Молли едва слышен. — Потому что в глубине души ты хороший человек, хоть и немного с шершавыми краями.

Я усмехаюсь.

— Что-то вроде того.

Ресницы Обри продолжают подрагивать, пока она указывает на фото.

— Это…

— Вы втроём. Посмотри, какие вы милые. — Я касаюсь пальцем маленькой Молли. — Ты выглядишь такой счастливой в седле.

Обри допивает вино.

— Гарретт давал ей уроки верховой езды несколько раз в неделю. Она обожала это.

Молли поворачивается к матери.

— Я это помню. Мы делали круги по загону. Сначала медленно. Когда он позволил мне перейти на рысь, я не могла перестать хохотать.

— Ты была такой чертовски милой, Молли.

Глаза Обри чуть прищуриваются, в них появляется что-то похожее на тоску. Она впервые за весь вечер выглядит… счастливой.

— И остаёшься такой.

— Ты тоже выглядишь счастливой на этом фото, мам.

Обри моргает.

— Я была. В тот момент, по крайней мере.

Молли сжимает мою руку.

— Спасибо. Что поделился этим с нами.

— Остальные фото у меня в сумке в твоей квартире. Но то место, где вы стоите на этом снимке… Вид на реку там потрясающий. Это было одно из любимых мест Гарретта на ранчо. Я взял на себя смелость сделать несколько набросков студии, которую мы могли бы там построить. Большие окна, много света и достаточно уединения, чтобы ты и Уилер чувствовали себя комфортно, занимаясь своим делом.

Я хватаю телефон и быстро прокручиваю изображения с черновыми эскизами, которые нарисовал этим утром, прежде чем продолжить:

— У Bellamy Brooks уже есть студия в Далласе. Думаю, ей нужна и в Хартсвилле. Тем более, что у вас скоро будет гораздо больше коллекций, которые нужно показывать, и ещё больше идей для будущих линеек. Вы вдохновляетесь модой в Далласе, а теперь, возможно, ранчо сможет дать вам дополнительное вдохновение. Добавить новый ракурс в вашу следующую коллекцию, при этом сохраняя городские корни.

Я кладу телефон на стол и подвигаю его к Молли.

Сердце громко стучит, пока она смотрит на экран. Одна секунда. Две. В её руке бокал с вином. Она делает глоток. Моргает. А потом тут же разражается слезами и кладёт голову мне на плечо. Моя душа уходит в пятки. Я целую её в висок.

— О. О, Молли, милая, я…

— Такой чертовски заботливый, — выдыхает она, беря телефон и листая изображения. Мне нравится, что она не убирает голову с моего плеча. — И милый. И, боже, очень хорошо рисуешь. Когда ты всё это нарисовал?

Я чуть не хватаюсь за сердце, когда вижу, что Обри вытирает глаза салфеткой.

— Сегодня утром. Я знаю, что это не идеальное решение нашей проблемы, но это начало. А ещё это даст мне больше простора для работы здесь, в Далласе, если… когда… мы перевезём часть вещей из твоего гардероба на ранчо. Мы могли бы поставить в шкафу большой стол, где все могли бы работать за ноутбуками.

Обри хмурится.

— У тебя есть ноутбук?

— Мам, у него огромная работа — управлять сотнями тысяч гектаров земли. Конечно, у Кэша есть ноутбук.

Я киваю.

— Провожу за ним больше времени, чем хотелось бы, но такая уж жизнь.

Обри ставит бокал с вином на стол.

— Если у тебя такая большая работа, как ты можешь быть вдали от ранчо?

— Не буду врать, это будет непривычно для всех. Но у меня есть четыре брата, и они отлично справляются, пока нас нет. — Я киваю на телефон. — Мы здесь уже несколько дней, и ни одного звонка от них.

Молли сквозь слёзы улыбается.

— Я же говорила.

— Ты была права. — Я наклоняюсь и целую её в губы. — Спасибо, что подтолкнула меня.

Она кивает, снова глядя на мой телефон.

— Может, это был тот самый толчок, который был нужен мне.

Она переводит на меня горящие глаза, в которых складываются воедино все кусочки головоломки.

— Кэш, это может сработать. — Она делает глубокий вдох. — Если я скажу Уилер, что у тебя на ранчо живут четыре одиноких брата, думаю, её долго уговаривать не придётся. Для неё есть место в Новом доме. А теперь, когда у меня есть доступ к моему трасту, я смогу нанять людей для помощи в Bellamy Brooks. Это освободит мне пару дней в неделю, чтобы работать на ранчо.

— Что думаешь, мам?

Обри молчит, продолжая потягивать вино.

— Я не уверена, что думаю. Это чудесная идея…

— Но она может сработать. — Молли моргает. — Чёрт побери, это реально может сработать.

Я сглатываю ком в горле.

— Почему ты так удивлена? — тихо спрашиваю.

— Ты не думала, что мы разберёмся?

Она молчит секунду. Её глаза снова наполняются слезами.

— Может, я просто не думала, что заслуживаю этого. Возможности сохранить свою жизнь здесь и при этом сохранить тебя.

Она моргает, словно боится сказать это вслух.

— Будто я ухожу от чего-то. Как будто меня накажут за то, что я не делаю всё так, как меня учили.

— Ты про то, чтобы реализовать свои мечты? — спрашиваю я. — Это похоже на преступление?

Молли снова плачет. Я замечаю, как Обри тянется через стол и берёт её за другую руку.

— Это всё, чего я когда-либо хотела для тебя, знаешь? Чтобы ты исполнила свои мечты. — Обри всхлипывает. — Я просто не хочу, чтобы ты отказалась от тех мечт, что у тебя есть здесь. Ты так много работала. — Её взгляд становится мягче. — Твои сапоги великолепны.

Она чуть улыбается и, приподняв бровь, кивает в мою сторону.

— Просто я думала, что если ты сбежишь с ковбоем, то оставишь всё это. Но теперь начинаю понимать, что ошибалась.

— Я не отказываюсь от своих мечт, мам. Я просто меняю их. Делаю их больше. — Молли смотрит прямо на мать, её глаза блестят от слёз. — Моё сердце принадлежит Bellamy Brooks и Далласу, но оно также принадлежит Кэшу, ранчо и Хартсвиллу. Надеюсь, ты не воспринимаешь это как предательство, потому что это не так. Это просто я… следую за своей правдой, пока разбираюсь в себе.

Обри закрывает глаза, её подбородок дрожит.

Из моего собственного глаза выкатывается слеза. Чёрт, от всего этого всплеска эмоций меня тоже накрывает.

Наконец, она выдыхает.

— Не буду лгать, дорогая. Мне больно слышать, что ты, возможно, уедешь. — Обри открывает глаза и смотрит на дочь. — Но если ты чувствуешь, что это правильный шаг, ты должна его сделать.

Она опускает взгляд на стол, потом снова на Молли.

— Я знала нутром, что жизнь на ранчо — не для меня, но пыталась бороться с этим, потому что так сильно любила твоего отца. — Она качает головой. — Не борись с тем, что знаешь наверняка.

Молли смотрит на мать в изумлении.

— Ты серьёзно?

— Серьёзно. — Обри переводит взгляд на меня. — Не трать время, как я, пытаясь быть кем-то, кем ты не являешься.

Она выпрямляется, её голос становится твёрже.

— Для чего все эти деньги, если не для того, чтобы сделать тебя счастливой? — Она слабо улыбается. — Иди и будь счастливой.

Глава 32

Молли

ТАЛИСМАНЫ НА УДАЧУ