Я стараюсь не обращать внимания. Просто держу её рядом и тихо говорю в самое ухо:

— То, что ты не идеальна, не значит, что ты сломана.

Она молчит, водя пальцами по волосам на моей груди.

— Мне не нужно идеальное. Твоим родителям оно не нужно. Миру тоже не нужно. Нам нужна ты. Ты и твоя неидеальнось. Ты просто заходишь в комнату и она становится ярче, милая.

Она шумно глотает.

— Ты просто так говоришь, потому что у тебя стояк.

Я смеюсь.

— У меня всегда стояк, когда ты рядом. Но даже если бы нет — я бы сказал то же самое.

Я поднимаю её подбородок, заставляя посмотреть мне в глаза.

— В тебе нет ничего, что надо чинить. Если кто-то заставляет тебя чувствовать иначе, значит, этот человек тебе не подходит.

Она ищет что-то в моём взгляде, её глаза широко раскрыты, чуть влажные.

— Ты говоришь так, будто всё так просто.

— Всё просто, если сделать его простым.

Она улыбается сквозь лёгкую влажность глаз.

— Значит, мне просто сделать его простым.

— Я здесь, чтобы помочь тебе попробовать, милая.

Глава 26

Кэш

ОЧЕНЬ ПЛОХО

Сентябрь плавно переходит в октябрь. Утром стоит чудесная прохлада, даже если днем по-прежнему жарко.

Молли все так же полна решимости освоить все тонкости жизни настоящей ковбойки. Она почти каждый день с нами и стадом. А по вечерам сидит у меня в кровати с ноутбуком на коленях, пальцы мелькают по клавиатуре — готовит запуск компании Bellamy Brooks.

Конечно, мы трахаемся до и после этого. И первым делом утром тоже. Но, черт побери, я поражен тем, как усердно она работает. В конце дня я валюсь с ног. А у Молли, кажется, открывается второе дыхание, когда мы распрягаем лошадей.

Я восхищаюсь ее настойчивостью. Хотя где-то в глубине души понимаю: ее обувной бизнес — одна из главных причин, почему она до сих пор остается в Далласе. Мы говорим обо всем, кроме будущего. Я не спрашиваю, и она не предлагает никаких ответов. Мы просто живем моментом.

Я пытаюсь смириться с этим. Я знаю, что мы отлично ладим. Я знаю, что ей нравится быть со мной. А секс… Господи, это вообще отдельная история.

Но все это не значит, что она влюблена в меня. И уж точно не значит, что она всерьез задумывается о том, чтобы навсегда переехать на ранчо. Было бы странно, если бы я заговорил об этом всего через несколько недель… Чего? Мы встречаемся? Потому что мы ни разу не были на нормальном свидании. Мы просто спим вместе. Хотя то, что между нами, — намного больше, чем просто секс.

Я ломаю себе голову, пытаясь в этом разобраться.

Мне бы следовало послушать собственный совет и расслабиться. Может, этот период просто надо прожить и насладиться им. Почему мне вообще нужны какие-то ответы, если Молли каждую ночь лежит в моей постели?

Потому что чем больше ты впускаешь ее в свою жизнь, тем больнее будет, когда она уйдет. Будто я могу с этим что-то сделать. Будто я могу перестать влюбляться в нее с каждым днем все сильнее. Единственное решение — уйти самому. Но я не могу просто взять и свалить. Да и не хочу. Уходить — не в моем характере. А вот в ее — не уверен.

Что, черт возьми, мне делать?

Я задаю себе этот вопрос в тысячный раз, пока в пятницу днем помогаю Джону Би и Салли делать прививки нескольким телкам. Одна корова уже в загоне, голова надежно зафиксирована в зажиме. Салли вводит вакцину ей в шею — плавно, быстро, сжимает курок многодозового шприца, вводя препарат на пару сантиметров ниже и позади уха телки.

Корова бьется о прутья загона, но спустя пару секунд успокаивается.

— Хорошая девочка, — ласково говорит Салли.

— То есть ты даешь одинаковую дозу всем этим коровам? — Молли смотрит на животных, выстроившихся в очередь. — И используешь ту же иглу и тот же шприц?

Салли улыбается, лукаво сверкая глазами.

— Да и да. Конечно, если игла сломается или возникнут проблемы, мы ее поменяем. Но смысл вот в этом, — она поднимает пугающего вида штуковину. — Так проще для всех. Чем меньше игл, тем ниже вероятность случайных травм, а шприц можно настроить так, чтобы каждая корова получала точную дозу. Чем быстрее мы управимся, тем быстрее они вернутся в пастбище.

Джон Би выпрямляется, разглядывая следующую корову.

— Хочешь попробовать, Молли?

И, конечно, чтобы окончательно свести меня с ума, она улыбается и говорит:

— Если ты не против, я бы с радостью. Сейчас только руки помою.

Когда Молли заканчивает у раковины, Салли подзывает ее к себе.

— Тут есть небольшой нюанс — важно правильно найти место для укола. Но как только поймешь, дальше все просто.

Я отпускаю телку и подгоняю другую в зажим, фиксируя ее голову между металлическими панелями. Салли показывает Молли, как нащупать правильное место на шее — подальше от костей и сухожилий. Они вместе ищут нужную мягкую точку.

Вместо того чтобы отшатнуться с отвращением, Молли наблюдает за процессом с неподдельным интересом. Она берет шприц и позволяет Салли направить руку, вводя иглу под углом в сорок пять градусов.

— У тебя отлично получается, — говорит Салли. — Вот так. Ты справилась! Давай, Молли!

Лицо Молли озаряется широкой улыбкой, когда она нажимает на «курок» и делает укол. Корова снова начинает немного дергаться, но вскоре успокаивается.

Джон Би одобрительно кивает.

— Даже не моргнула, Молли. Отличная работа.

Передавая шприц обратно Салли, Молли поворачивается ко мне с той же сияющей улыбкой. Поднимает руку, подходит ближе и радостно объявляет:

— Да-а-а-а, блядь! Я вакцинировала свою первую корову!

Сердце бьется слишком быстро, но я все равно даю ей пять. И, не задумываясь, сцепляю наши пальцы, прижимая ладони друг к другу. Ее взгляд становится мягче… и что-то в груди у меня тоже.

Мы оба перемазаны в грязи и пахнем, мягко говоря, не свежестью. Но, черт побери, она никогда не выглядела красивее, чем сейчас — горящая изнутри, гордая.

Дома.

Ты принадлежишь этому месту, ковбойка.

Холмистые прерии у нее в крови. А теперь и Молли Лак — у меня в крови. Я не могу представить это ранчо без нее.

— Ты молодец, Молли. — Голос звучит иначе.

За ее плечом я замечаю, как Салли и Джон Би быстро отводят взгляд. Они наблюдали за нами. Их можно понять — мы с Молли устроили, черт возьми, целое представление.

Из заднего кармана ее джинсов раздается вибрация телефона. Она игнорирует.

Я прочищаю горло и пытаюсь снова взять себя в руки.

— Практика залог — мастерства. Повтори.

Губы Молли дергаются в сдержанной улыбке.

— Так точно, сэр.

— Он заставляет тебя так его называть? — Салли хмурится.

Молли бросает на меня лукавый взгляд.

— Ну разве он не редкостный засранец?

Внутри что-то сжалось.

— Не вынуждай меня напоминать, кто тут главный, — предупреждаю я. — Заканчивайте работу.

Они заканчивают. С каждой коровой уверенность Молли растет, и вот уже все привиты, а она все так же улыбается, как дурочка.

Хотя, может, дурак здесь я — потому что даже не пытаюсь скрыть, как смотрю на нее, пока она достает телефон. Ее лицо хмурится, когда она видит экран.

Сердце падает вниз.

Что-то случилось? Что-то не так?

Сейчас почти четыре — время «собираться на отдых». А под этим я имею в виду, что пора улизнуть на вездеходе в нашу хижину и принять душ вместе перед ужином.

— Мне нужно перезвонить, — Молли бросает взгляд на меня. — Увидимся за ужином. Салли, Джон Би, спасибо за урок. Правда, очень ценю.

— В любое время, Молли. Ты отличная ученица, — говорит Джон Би, помахав ей на прощание.

Салли тоже уходит, пробормотав, что пойдет приберется.

И вот мы с Джоном Би остаемся одни. Он смотрит на меня с тем самым понимающим взглядом, пока я делаю вид, что убираю лопаты у двери.

После паузы он говорит:

— Молли оказалась куда больше заинтересована в жизни на ранчо, чем мы думали. Вы, похоже, тоже стали лучше ладить.

Я выпрямляюсь, медленно вдыхаю, кладу руки на бедра. Тело устало, но кровь кипит от предвкушения вечера с Молли.