— Значит, это из-за тебя у нас уходит острый соус литрами. — Я заполняю два стакана льдом.

— Из-за тебя и твоих братьев. Я никогда не видела, чтобы кто-то ел столько, сколько вы.

— От еды Пэтси невозможно отказаться.

— Без шуток. Лучшая еда в моей жизни. Это так вкусно, знаешь ли, есть настоящую пищу после такой тяжелой работы, как у вас? Ну, во всяком случае, такой тяжелой, как у тебя.

Я поднимаю глаза от лайма, который выжимаю.

— Это намёк? Хочешь, чтобы я поработал над твоим телом?

— Чёрт возьми, да, это намёк. — Её глаза лукаво сверкают.

— Дважды просить не придётся. Но, если серьёзно, ты тоже много работаешь, Молли. Дай себе немного больше признания.

— Я усердно работаю, наблюдая за тем, как усердно работаете вы. — Она переходит на кухню. — Особенно усердно я работаю, наблюдая за тобой.

Я заливаю текилу в свежевыжатый лаймовый сок, а затем дополняю каждый стакан хорошей порцией Topo Chico и долькой лайма.

— Тогда какого чёрта ты тратишь своё время на того придурка из Далласа?

— Потому что! — Молли берёт протянутый стакан, широко распахнув глаза. — Я… была разочарована, ладно? Это как самая ужасная, но лучшая пытка — видеть тебя в чапсах и с этим твоим усатым лицом каждый грёбаный день.

Мой член дёргается от мысли, что я настолько заводил её… настолько часто… что ей пришлось искать разрядку на стороне.

Ох, милая, ты же знаешь, что настоящего облегчения ты найдёшь только со мной.

— Значит, тебе нравится усы, — выдавливаю я.

— На всех остальных ненавижу. Но на тебе?.. — Ноздри Молли слегка раздуваются. — Это как второе пришествие Тома Селлека.

Когда эта девушка рядом, я просто не могу перестать смеяться.

— Ну, мужик, конечно, настоящий жеребец.

— Роскошный самец, — серьёзно кивает Молли.

— За мистера Селлека. — Я поднимаю стакан. — И за Гарретта.

— За папу. — Молли чокается со мной. — Пусть он нами гордится.

— Думаю, сейчас у нас это получается лучше, чем раньше. — Я делаю глоток. Холодный, свежий, с лёгкой цитрусовой остротой. Идеальный коктейль после долгого жаркого дня.

Молли облизывает губы после первого глотка.

— Это очень вкусно, Кэш. Вау. — Она делает ещё один глоток. — Ты правда думаешь, что папа бы нами гордился?

— Думаю, да. — Я отпиваю, чувствуя, как текила разливается по крови. — Никого пока не убили — уже неплохо. Ты отлично держишься в седле. С ковбоями ладишь, а Пэтси и Джон Би тебя просто обожают. — Я ловлю её взгляд. — Ты стараешься, Молли. Может, именно этого он и хотел, когда оставил тебе ранчо и заставил пожить здесь. Хотел, чтобы ты попробовала, каково это.

Она моргает.

— Но зачем ему это было нужно?

— Не знаю. — Я пожимаю плечами. — Он знал, что ты больше похожа на свою мать. Может, хотел, чтобы ты нашла в себе что-то от него тоже.

— Думаешь?

Я ставлю стакан на стойку и опираюсь на неё спиной.

— Я в этом уверен, милая.

Она сглатывает.

— Мне нравится, когда ты так меня называешь. Это звучит… чертовски приятно из твоих уст, Кэш. Кстати, Кэш — это твоё настоящее имя? Или прозвище?

— Настоящее. — Уголки моих губ дёргаются. — Родители были без ума от Джонни и Джун Картер Кэш. Первая песня, под которую они танцевали в ночь знакомства, была Walk the Line.

— Милота.

— Правда? Когда узнали, что у них будет мальчик, сразу решили назвать меня Кэш Роберт Риверс. Кэш — в честь Джонни, конечно, а Роберт — в честь дедушки.

Она улыбается.

— Хорошее, сильное имя.

— Спасибо. А теперь иди сюда.

Она делает глоток и приподнимает бровь.

— Ладно. Может, мне даже немного нравится, когда ты говоришь мне, что делать.

— Тебе это очень нравится. Иди сюда, милая.

Молли медленно идёт ко мне, как будто я не готов заорать от того, как сильно её хочу.

Когда она оказывается достаточно близко, я хватаю её, резко притягивая к себе так, что наши бёдра соприкасаются.

Она издаёт удивлённый, довольный звук, когда я прижимаюсь к ней, давая почувствовать, как я твёрд.

— Уже? — тяжело дышит она.

— Уже.

— Тогда дай мне допить. — Она осушает почти весь свой коктейль и ставит стакан рядом с моим. — Нужно немного увлажнения перед тем, как…

— Я заставлю тебя попотеть? — Я наклоняюсь, обхватываю её за колени и закидываю себе на плечо. — Правильное решение. Оно тебе понадобится.

Она смеётся, а я направляюсь прямиком в спальню.

Глава 23

Кэш

Без преград

Я швыряю Молли на кровать и тут же принимаюсь за ремень.

Не могу поверить, что она здесь.

Не могу поверить, что эта потрясающая женщина — моя. По крайней мере, на этот вечер. Как мне так повезло?

Молли, запыхавшись от смеха, смотрит на меня, её карие глаза затуманиваются, пока я срываю ремень с брюк. Я оставил включённой лампу на прикроватном столике, чтобы видеть, как меняется её выражение лица.

— Это неправильно, что мне это кажется таким чертовски притягательным? — спрашивает она.

— Вовсе нет. — Я наматываю ремень на кулак. — Нравится то, что нравится.

Кровать стоит высоко, с балдахином, который я собрал вместе с мастером, восстанавливавшим этот дом. Так что я без труда подтягиваю Молли к самому краю матраса и встаю между её ног. Наклоняясь, провожу рукой, в которой сжат ремень, вдоль её бока, а затем захватываю её губы поцелуем.

У меня кровь закипает, когда она без колебаний отвечает на поцелуй. Наши губы двигаются в унисон, раскрываются, и я проникаю языком в её рот одновременно с тем, как она скользит своим в мой. Она целуется глубоко, с жаром. Азартно и в то же время уязвимо.

Пару недель назад, когда мы только познакомились, я бы удивился. Как это не похоже на надменную, высокомерную городскую принцессу — быть такой мягкой, такой беззастенчиво жадной в своём желании.

Но теперь меня это совсем не удивляет. Молли не боится расслабиться, отпустить себя. И что-то во мне тоже смягчается от мысли, что рядом со мной она чувствует себя достаточно в безопасности, чтобы так себя вести.

Готов поспорить, тот придурок из Далласа никогда не видел её такой.

Я хватаю её запястье и направляю руку вверх, над головой. То же самое делаю со второй рукой. Затем одной рукой сжимаю оба запястья и прижимаю их к матрасу.

Моё тело откликается, когда она втягивает в себя мою нижнюю губу, лениво прикусывая её, а затем выгибает спину, когда я засовываю свободную руку под её рубашку и накрываю ладонью её грудь.

Её сосок твердеет, становясь упругим, когда я сжимаю его сквозь ткань её бюстгальтера. Я задираю её рубашку и покрываю поцелуями её шею. Она стонет, когда я впиваюсь зубами в её кожу. Ей это нравится.

Она двигает бёдрами, заставляя мой стояк скользить вверх и вниз по её центру.

Я рычу.

И мне нравится это.

Мне нравится, что она знает, как это меня заводит. Она снова двигает бёдрами, потом ещё раз, и, чёрт возьми, я готов слететь с катушек только от одной мысли о том, что окажусь внутри неё.

От мысли, что ей действительно важно узнать меня так досконально.

Я захватываю губами её сосок прямо через ткань бюстгальтера, втягиваю его в рот. Прикусываю, а затем переключаюсь на второй.

— Кэш, — выдыхает она. — Это пытка. Самая сладкая пытка.

— Подожди, это только начало.

Я даю её соску последний прикусывающий поцелуй, а затем переключаю внимание на её руки. Смотрю ей в глаза, пока оборачиваю ремень вокруг её запястий — раз, другой — и затягиваю пряжку.

— Не слишком туго? — спрашиваю, просовывая палец под ремень, чтобы проверить.

— Нет. — Она прикусывает губу. — Мне нравится, когда так туго.

— Точно?

— Точно, Кэш.

— Если станет больно, сразу скажи. И держи руки над головой. Поняла?

— Да.

— Да, сэр.

Её опухшие от поцелуев губы растягиваются в хитрой ухмылке.

— Да, сэр.

— Вот так лучше.

Затем я веду руками вниз по её телу, стягиваю с неё юбку. Расстёгиваю бюстгальтер и задираю его вверх, к рубашке.