— Он был моим отцом. — Пусть даже мы едва разговаривали последние десять лет. — Я его дочь. С чего ты вообще решил, что имеешь право на его имущество? Я тебя едва знаю.

Голубые глаза Кэша вспыхивают.

— Знала бы, если бы звонила или хотя бы раз приезжала на ранчо.

Чёрт. Этот человек.

— Ты ничего обо мне не знаешь, — мой голос дрожит. — И, судя по всему, ты ничего не знаешь о моей семье. Ранчо принадлежит мне…

— Дай угадаю. Ты собираешься его продать.

— Это не твоё дело.

— Да ещё как моё. Я не позволю, чтобы наша ферма досталась какому-нибудь твоему дружку с деньгами, который не отличит корову от лошади. Ты даже не представляешь, сколько труда мы сюда вложили…

— Мне плевать. — Я сжимаю зубы. — Честно, мне меньше всего на свете интересно на тебя и на всю твою работу.

— Совсем не интересно.

— Что?

Он сверлит меня взглядом.

— Так правильно говорить.

— Да что с тобой не так?

— С чего начать? — Кэш подаётся вперёд.

— Так, хватит, — Гуди повышает голос. — Давайте попробуем вести себя цивилизованно, ладно? Гарретт не хотел бы, чтобы вы так спорили. Мы должны уважать его волю, как она изложена в завещании. Это закон.

— Я буду оспаривать это, — заявляет Кэш.

Я сжимаю губы.

— Хочу посмотреть, как у тебя это выйдет.

Гуди прочищает горло.

— Можно мне продолжить?

Глаза Кэша всё ещё прикованы к моим.

— Валяй.

— Денежные активы — наличные и инвестиционный портфель, которые были помещены в траст, — также переходят Молли.

Отец сколотил состояние ещё в девяностых, когда на дальнем участке земли нашли нефть. После развода мама получила часть этих денег и открыла агентство недвижимости в Далласе. Остальное отец вложил в ранчо и акции. Учитывая, что индекс Доу-Джонса с тех пор вырос в четыре раза… да, денег там очень много.

Кэш усмехается, но без веселья.

— Ну вот, Городская Девочка. Ты получила свои деньги. Оставь нам ранчо.

Я беру пример с него и молчу. Нет смысла отвечать на этот бред. Хотя… что он имел в виду, когда сказал нам?

— Однако, — Гуди кладёт ладонь на стол рядом с моей, — есть одно условие.

Я, наконец, отрываю взгляд от Кэша и смотрю на адвоката отца.

— Условие? Мне нужно достичь определённого возраста или что-то в этом роде, чтобы унаследовать поместье?

— В каком-то смысле, — Гуди медлит. — Это условие… скажем так, необычное. Твой отец требует, чтобы ты прожила на Счастливом ранчо полный календарный год, прежде чем получишь доступ к средствам из траста. Также он хочет, чтобы ты активно участвовала в повседневных делах в качестве главы Lucky Ranch Enterprises, Incorporated. Если ты это сделаешь, тебе будет выплачиваться щедрая ежемесячная выплата из траста за каждый месяц проживания в Хартсвилле.

Я смеюсь.

Запрокидываю голову и хохочу так сильно, что боюсь — если не рассмеюсь, то вырвет.

Гуди, должно быть, шутит. Не может быть, чтобы мой отец, человек тихий, рассудительный, решил заставить меня — свою дочь, которую он отправил сначала в пансион, а потом учиться в крупные города, прожить целый год в глуши, управляя скотоводческим хозяйством.

Но Гуди просто смотрит на меня и моргает. Спокойно, без тени шутки.

О, Господи. Она говорит серьёзно.

— Это не может быть правдой, — Кэш наклоняется вперёд, заглядывая в бумаги. — Это на него не похоже.

Ну, хотя бы в этом мы сходимся.

Гуди склоняет голову.

— Я сидела в этом самом кресле, когда Гарретт произнёс эти слова в апреле. Мы тогда и составили новое завещание.

Я моргаю, сдерживая слёзы, а в животе всё скручивается.

— Но зачем ему было заставлять меня жить на ранчо? Это вообще законно? Как можно меня к этому принудить?

Гуди глубоко вдыхает и разводит руками.

— Таково было желание твоего отца, Молли. Прости. Я знаю, это не то, что ты хотела услышать.

— А если я откажусь?

Кэш фыркает.

— Ну надо же, какой сюрприз.

Я его игнорирую.

— У меня есть работа. Я же сказала, я управляю своей компанией в Далласе. У меня квартира, мама живёт там, у меня друзья, моя жизнь… я не могу просто…

— …уехать? — Кэш приподнимает бровь. — Можешь попробовать прямо сейчас.

Я прищуриваюсь.

— Может, тебе стоит последовать собственному совету? Раз уж мой отец тебе ничего не оставил…

— Это не совсем так, — вмешивается Гуди.

— …то почему ты до сих пор не убрался отсюда?

Кэш поворачивается к адвокату.

— Слушаю.

— Гуди, просто разблокируй средства, — умоляю я. — Хоть часть. Хотя бы пока адвокаты мамы не разберутся с завещанием.

Она смотрит на меня с сочувствием.

— Не могу, Молли. Прости. Мы либо делаем всё так, как хотел твой отец, либо не делаем вообще. Моё дело — следовать его воле.

У меня кружится голова. Я прижимаю пальцы к вискам, закрываю глаза, пытаясь не паниковать. Я не могу понять, почему это было последним желанием отца. Я не была на ранчо двадцать лет. Зачем он меня возвращает?

Почему сделал меня его полноправной хозяйкой? Почему мне не всё равно? Почему, чёрт возьми, мне вообще не всё равно?

Я не знаю. Но сердце чувствует себя так, словно его загнали в шредер.

— Поскольку фермерская жизнь — это… — Гуди прочищает горло, — очевидно, не твоя страсть, Молли, советую тебе как можно скорее переехать в Хартсвилл. Чем раньше начнётся отсчёт времени, тем раньше ты начнёшь получать выплаты. И тем раньше сможешь вернуться в свою жизнь в Далласе.

— Она и недели не продержится, — бурчит Кэш.

— Ты не продержишься и минуты, если будешь продолжать меня оскорблять, — я открываю глаза и сверлю его взглядом. — Не знаю, что мой отец в тебе нашёл, но очевидно, что в людях он разбирался паршиво. Серьёзно, проваливай.

— Я не уйду, пока не удостоверюсь, что ранчо Лаки окажется в правильных руках.

Гуди встаёт.

— Давайте сделаем перерыв.

Я с силой защёлкиваю колпачок на фломастере и бросаю его в сумку, следом кидаю планер.

— На этом всё. Гуди, мои адвокаты скоро с тобой свяжутся.

— Только не ударься об дверь, выходя, — бросает Кэш мне вслед, пока я выхожу из конференц-зала.

— Подождите, Молли… мисс Лак… — Зак поднимается из-за стола, но я пронеслась мимо него, выскочив в знойный полдень.

Только оказавшись в машине, я позволяю себе разрыдаться.

Хватаю телефон и набираю номер мамы. Гудки почти заглушает шум кондиционера.

— Молли! — Её знакомый голос заставляет бешеный пульс замедлиться, хоть самую малость. — Как ты, дорогая? Как всё прошло?

Я опускаюсь на руль, зарываясь лицом в согнутые руки.

Сквозь рыдания выдыхаю.

— Не очень.

Глава 2

Кэш

Подними шум

Пульс грохочет в ушах, я смотрю на пустой дверной проём. В животе зарождается глухое ощущение тревоги.

Что, чёрт возьми, только что произошло? И почему я до сих пор чувствую запах духов этой городской принцессы, хотя она уже ушла?

— Ты серьёзно. — Я поворачиваюсь к Гуди. — Гарретт оставил ей ранчо.

Гуди кивает, закрывая картонную папку.

— Так сказано в завещании, да.

— Значит, нам конец.

— Ты не можешь этого знать.

— Могу. Если бы он оставил ранчо мне… — У меня перехватывает голос. Я отвожу взгляд, постукивая кулаком по столу. — Я бы позаботился о нём. О людях. О земле. О животных. А если она за всё отвечает, всему этому крышка.

— Ты не можешь этого знать, — повторяет Гуди. Она расстёгивает небольшую сумку рядом с папкой.

— Она была в розовых ковбойских сапогах, Гуди, — морщусь я. — Лакированных. Новых.

— Возможно. Но давай дадим всему утихнуть, а потом посмотрим, что будет. Нам нужно уважать волю Гарретта.

Я поднимаюсь на ноги, хватаю шляпу.

— Я уважаю Гарретта больше, чем кого-либо. Вот почему я не позволю этому случиться.

— Он всё-таки кое-что тебе оставил.

— И что же?

Она копается в сумке и протягивает мне ключ.

— Запираемый ящик. Он в «Лоунстаре».