— Извини. — Он спрятал лицо в ладонях, пытаясь привести голову в порядок. — Я просто устал уже от этого. Задолбался бесконечно куда-то бежать и терять всё, что получаю.

— Так не беги. — Зарфи снова уплетала жареное мясо, бросая задумчивые взгляды то на костёр, то на парня. — Перестань, наконец, ныть и мечтать о тихой-мирной жизни, она тебе всё равно не светит, так уж сложилось. Прими ответственность за себя и сделай то, что нужно, чтобы отстоять так желанный тобою покой.

«Сделай то, что нужно».

«Сделай то, что должно».

Алан потрясённо посмотрел на волчицу. В душе разрасталась обида.

— Я не ною, я говорю, как есть, — наконец, ответил он. — И если в прошлом я никогда никого не убивал, не сражался и не видел смерти, я не могу просто взять и измениться по щелчку пальцев, понимаешь? Это ты всегда жила в такой среде, как животное, следуешь одним инстинктам, устраиваешь резню налево-направо и мучаешь всё живое ради сраного удовольствия!

Кузнец вдруг запнулся, осознавая, что ляпнул лишнего. Очень, очень лишнего. Зарфи замерла, посмотрела на Алана и резко дёрнула ушами.

— Ты прав, — криво усмехнулась она, бросив обглоданную кость в огонь. — Я и правда животное. Жестокое, верное инстинктам и своим желаниям. Но я хотя бы честна с собой, в отличие от тебя, корчащего высокоморальное существо. Я не буду принимать твои слова близко в последний раз, но спроси себя, насколько хорошо ты меня знаешь.

Укол попал в самое сердце. На это кузнецу было нечего ответить. Он ведь и правда ни разу не спросил девушку напрямую о том, почему она так жестока в бою. Да, ему об этом рассказал Руфус, но лично с Зарфи обсудить эту тему Алан так и не удосужился, вероятно, потому, что воспринимал волчицу, как таскающийся следом источник неприятностей, который, в итоге, несколько раз спас ему жизнь. И если на секунду отбросить своё воспитание и моральные устои, то несложно понять: Зарфи во всём права. И в том, что мирной жизни ему больше не дадут, и в том, что свои желания придётся отстаивать боем, и даже то, что в сущности своей человек — такое же животное. От этого осознания внутри всё рассыпалось на мелкие кусочки. Моральные и этические нормы настолько укоренились в мозге, что Алана буквально проворачивало через мясорубку, превращая психику в сплошной фарш. К горлу подкатил тугой ком, и парню захотелось расплакаться, но на это уже не хватило сил, настолько их с Зарфи разговор вымотал кузнеца.

— Руфус мне рассказал, — еле слышно выдавил он.

— О чём? — В голосе волчицы ощущалась отстранённость.

— Почему ты такая.

— Какая «такая»?

— Жестокая, — с трудом выговорил парень, не в силах поднять взгляд и посмотреть зверодевушке в глаза, хотя сам чувствовал на себе её внимание. — Он сказал, это единственный способ восполнять силы для тебя — боль других разумных.

— Серьёзно? — Волчица удивлённо посмотрела перед собой, а потом громко и истерично рассмеялась. — Вот дурак!

Алан непонимающе глянул на девушку, растерянно моргая:

— Это разве не так?

— Ох-х… — Вытерев выступившие на глазах слёзы, Зарфи, как ни в чём не бывало, ухмыльнулась, обнажив клыки. — То, что я могу восстанавливать силы, убивая разумных — это правда, и тут он понял всё правильно. Но боль здесь совершенно не играет роли. Просто мне нравится видеть, как из живого существа утекает жизнь. Если мой враг умирает у моих ног в луже собственной крови, значит, он слабее, я сильнее, а мучения жертвы — моя награда и её наказание. Здесь всё просто.

— Тогда к чему были те слова, что я тебя плохо знаю? Я думал, причина в этом, — потерянно сказал парень.

— Здесь нет какой-то глубокой причины. — Зарфи просто пожала плечами, глядя в огонь и думая о чём-то своём. — Я родилась на юго-востоке Рэйвеллона, в племени недалеко от границы Империи Алой Длани. Правда, не успела дорасти до зрелого возраста, когда нашу общину спалили дотла и забрали всех в рабство наёмники Империи. Рабство у них — часть жизни, я это быстро поняла, поэтому зла не таила, просто приняла обстоятельства и искала возможность спастись. Три года дралась на частной арене какого-то аристократа за свою жизнь, пока не получилось сбежать. Потом узнала, что в отместку за мой побег почти всех моих соплеменников прирезали.

— И ты не хочешь отомстить? — спросил маг, поражаясь тому, насколько спокойно девушка рассказывала ему о своей судьбе.

— Зачем мне месть? Я прикончила надсмотрщика, который любил надо мной издеваться и иногда насиловал, и сбежала обратно в королевство. А соплеменники оказались слабыми, вот и сдохли.

— Сурово, — тихо сказал Алан. — Ты, наверное, и правда в полной гармонии с собой. Могу только позавидовать этому.

Произнести эти слова оказалось нелегко, но волчица слабо улыбнулась и ответила:

— Ты тоже так можешь, пусть и человек. Когда держишься за то, что мешает тебе на пути к своему счастью, вредишь сам себе, не осознавая этого, и рано или поздно это приведёт тебя к поражению.

Фраза, сказанная Зарфи, звучала просто, но была на удивление глубокой. Её действительно стоило принять или хотя бы обмозговать. С наскока этого не получилось сделать, но Алан пообещал себе хотя бы пытаться идти в нужную сторону.

— Спасибо. Я подумаю над твоими словами.

На этой ноте товарищи продолжили путь. Девушка предложила идти дальше, на север, к хребту Анбе, раскинувшемуся на северо-западной оконечности Айнзельда. Кузнец поделился с волчицей своими мыслями о собственных тренировках и напомнил, что у них почти не осталось денег, которые понадобятся не только для пополнения запасов, но и для ритуалов.

— Это не проблема, — ответила Зарфи. — Около хребта много поселений рабочих, а сами горы пронизаны шахтами. Мы можем добыть там нужные тебе металлы или кристаллы.

— Вот только это создаст нам некоторые проблемы, — нахмурился кузнец. — Если я правильно понимаю, этот хребет — главный источник ценных ресурсов для королевства, и если контроль над ним окажется под угрозой, лично король пошлёт туда столько сил, сколько потребуется, чтобы устранить причину беспокойства.

— А ты собрался сразу же врываться в самую охраняемую шахту? — усмехнулась девушка. — Эти горы не первый десяток лет разрабатывают, и там целая куча заброшенных туннелей. Ничто не мешает обосноваться в одном из них и собирать силы.

— Но долго скрываться всё равно не получится. К тому же не забывай, что я ещё не настолько силён, чтобы поднимать и контролировать не то, что тысячи — хотя бы сотню мёртвых. А в королевстве десятки тысяч солдат, которые при необходимости встанут на марш и сотрут нас в пыль.

— Но первое время там будет тихо, — парировала Зарфи, — и ты сможешь спокойно набираться сил. Да и ресурсов накопишь. Уж с добычей еды я тебе помогу, так и быть. Тебе останется только практиковаться до тех пор, пока не сможешь одно за другим захватить в короткий срок все поселения рабочих, набрать материала для войска и поднять его.

— Ты представляешь, сколько времени это займёт?

— Неважно. — Зверодевушка фыркнула и раздражённо посмотрела на спутника. — Если хочешь добиться цели, к ней надо идти, а не стоять и думать!

«Мне бы твою уверенность», — в расстроенных чувствах подумал Алан.

Через пять дней пути на горизонте сквозь снежную завесу стали проглядываться далёкие пики горного хребта, упирающиеся в небо. Парня пробрала дрожь от величия этой картины, и он на миг представил, что однажды у него всё-таки получится покорить этот мир, отвоевав собственную свободу.

***

— Его величество готов вас принять. Проходите.

Одетый в строгий костюм дворецкий открыл богато украшенные резьбой двустворчатые двери, и пятеро вошли внутрь, оказавшись в просторной комнате с высоким каменным потолком.

— Нихера себе, хоромы, — восхищённо выдохнул один из них, с широко открытым ртом разглядывая детали интерьера.

В другом конце комнаты, во главе длинного стола из благородных пород древесины, сидел сам Его Величество, король Рэйвеллона Эйзентар третий из династии Плестор. Он был одет в богато украшенную тунику с вышитым золотыми и чёрными нитями гербом королевства на груди — вороном, а на его чёрном с проседью челе покоилась инкрустированная красными и зелёными кристаллами корона.