Воспринимать и оценивать расстояние в этом мире было достаточно сложно: привыкший к прежнему миру, круглому в сути своей, глаз терялся, не имея возможности грамотно оценить дальние расстояния на абсолютно плоской, без искривления, поверхности материка, и это несколько дезориентировало. Путь до места, где поля сменились редким подлеском с примесью невысоких кустарников, занял, по ощущениям, около четырёх часов. Алан почувствовал, как в ногах неприятно тянет, и присел к тонкому дереву, немного схожему по строению с вязом, но не лишенному повсеместной волшебной симметричности и фрактальности. Бугристые впадины на светло-зеленых круглых листочках формировали рисунок, похожий на очень быстро раскрученную вокруг своей оси звезду с размытыми следами движения.

Алан медленно выдохнул и ощутил сосущее чувство в животе, который неприятно пробурчал, возмущаясь отсутствию внутри него питательных веществ.

За деревом, под которым сидел Алан, оказалась целая россыпь небольших грибов на тонкой ножке. Их покрытые странными многоугольными узорами шляпки фиолетового цвета не внушали к себе доверия, и Алан в очередной раз пожалел, что не уделил внимания таким, на первый взгляд, мелочам. С другой стороны — знал бы, куда падать будешь…

Неподалёку, ярдах в двадцати, обнаружилось несколько непримечательных кустарников с крупными темно-синими ягодами почти идеальной сферической формы, скрытыми в подобие коконов, похожих на нераскрывшиеся бутоны цветов. Съедобны ли они, Алан также не знал, а потому рисковать не стал и, отдохнув еще несколько минут, двинулся дальше, углубляясь в подлесок. Пройдя около мили, он, наконец, наткнулся на мчащий куда-то по склону лесной ручеёк с кристально чистой и холодной водой, и жадно припал к нему. Зубы моментально свело, и Алан поморщился от неприятного чувства, но не переставал пить до тех пор, пока не утолил жажду полностью. Умыв лицо, он вгляделся в собственное отражение и задумчиво хмыкнул. Алан-из-воды отзеркалил это действие.

«Значит, я — это все-таки я. Ну хоть не девчонка». — Невесело усмехнувшись, Алан поднялся на ноги, стряхнул прилипшую к коленям влажную почву и продолжил путь.

Прислушиваясь к звукам, Алан слышал незнакомое ему щебатание, глухие и пугающие поскрипывания откуда-то из крон, доносящиеся с разных сторон шорохи, но как ни пытался вглядеться, источники этих звуков себя не выдавали.

Лес становился все гуще, кроны почти полностью закрывали вид на небо, не пропуская свет, а спустя несколько миль деревья снова стали редеть. Вскоре лес сменился таким же подлеском, где Алан набрёл не то на звериную тропу, не то на протоптанную кем-то двуногим дорожку. Выбора у него не было, а потому ноги сами понесли Алана по тропке.

Петляя по подлеску, к вечеру дорожка вывела парня к окраине леса, который утыкался в крутой обрыв, нисходящий к берегу спокойной реки шириной не меньше полутора сотен ярдов. Здесь тропа изгибалась и шла вдоль берега вниз по холму, снова поднималась вверх и скрывалась на линии горизонта, где зоркий глаз мог подметить редкие верхушки тонких деревьев, похожие на торчащие из далёких холмов колья.

Когда Алан, тяжело дыша, преодолел очередной долгий подъем и мешком свалился на траву, небо вновь заполонили неописуемой красоты узоры, но восхищаться ими парень уже не мог: в желудке не просто тянуло, а ощутимо покалывало. Скончаться от голода решительно не хотелось, особенно после осознания факта, что прошли почти сутки, а «сон» так и продолжал оставаться суровой реальностью. Алан тяжело поднял голову, чтобы одним глазом посмотреть на бесконечную тропинку — и едва не поперхнулся воздухом: не более чем в полумиле над изгибающимся водным потоком мирно покачивался подвесной мост, конструкция, несомненно, ручной работы.

«Строить мост вдалеке от цивилизации явно нет смысла», — обнадежил себя Алан и, кое-как подобрав себя с земли, побрёл, слегка пошатываясь, по склону, стараясь удержаться от падения. По пути к мосту он еще раз попил на берегу реки, вымочив сапоги в воде, которая, к счастью, оказалась достаточно тёплой, справил нужду у одинокого кустика с соцветиями в форме четырехлистного клевера и поспешил дальше.

Мост на вид казался достаточно надежным: прочные обработанные доски, будто потемневшие от времени, были связаны с толстыми плетёными канатами по обеим сторонам, а от падения предостерегало подобие перил, аналогично собранных из отесанных брёвен и соединенных веревками потоньше. Держась за них, Алан неуверенно шагнул на мост, и тот мягко покачнулся, словно убаюкивая путника. Шириной он был почти в два ярда, поэтому идти, держась за оба веревочных ограждения, было невозможно. Алан старался двигаться ближе к центру, чтобы компенсировать баланс моста, и вскоре добрался до другого берега. Возле толстых брёвен, вкопанных в землю, к которым крепились несущие канаты, завязанные хитрыми узлами, стояла незамысловатая табличка из двух соединенных друг с другом тонких дощечек в форме дорожного указателя. На ней аккуратным почерком были вырезаны незнакомые Алану многоугольные символы, однако после непродолжительного всматривания в надпись смысл написанного, словно по наитию, сам всплыл в сознании: «деревня Клэрмо — 537 шагов».

В реальном мире вопрос того, как Попаданцы в иное измерение находят общий язык с тамошним населением, не раз поднимался в среде писателей, и некоторые обыгрывали его довольно творчески: их герои оказывались незнакомы с местным языком, что создавало множество забавных и не очень казусов. Большинство же этим не заморачивалось, отдавая предпочтение проработке других, более важных вопросов. И Алан относил себя к этой части творцов. Он искренне восхищался профессором Толкином, который разработал для своего мира язык каждой расы, но сам Алан был никакущим лингвистом: даже в школе он так и не сумел нормально освоить немецкий и французский, а по окончании обучения и вовсе забыл все, что успел выучить.

«Окей, понять надписи я могу. А как насчёт писать и разговаривать?»

Вопрос этот крутился в голове, но тянущая боль в животе расставила акценты по местам, и Алан поспешил в сторону, куда указывала табличка.

Поднявшись на еще один небольшой холм, парень остановился. Примерно в полусотне ярдов тропинка, спускаясь вниз, переходила в более широкую грунтовую дорогу, которую с двух сторон облепили низкие домики из деревянных брёвен, покрытые односкатными соломенными крышами, из которых торчали кривенькие каменные трубы, чем-то похожие на таковые в родной деревне. Правда, в отличие от нее, здесь дома жителей не огораживались заборами. Вместо этого саму деревню окружал невысокий, но выглядящий внушительно частокол с крепкими воротами из обтёсанных досок, закрепленных железной фурнитурой — массивными петлями, которые было видно даже с холма. В небольших окошках тут и там виднелись крохотные огоньки мягкого жёлтого цвета, танцующие, будто живые.

— Ну, вот и посмотрим, как тут устроены языковые барьеры, — вздохнул Алан и медленно двинулся в сторону первой встреченной им цивилизации.

Деревушка встретила Алана ночной тишиной, время от времени разрываемой едва слышимым стрекотанием насекомых, шёпотом травы и отдалёнными звуками, похожими на мычание коров, но более хриплое и гортанное. Людей на улице не было, и Алан медленно прошелся вдоль дороги, оглядываясь в поисках хотя бы одного путника. Стучаться в дома ему было откровенно страшновато, но живот протестующе урчал и требовал спасения в виде сытного ужина. Правда, ни вещей для обмена, ни денег у Алана с собой не было, и единственное, что мог предложить местным голодный и усталый путник — это свою помощь.

Вдруг до ушей Алана донесся звук, похожий на громкий выдох. Он повторился еще несколько раз, прежде чем умолкнуть, а затем его сменил до боли знакомый тихий треск.

«Это же…»

Алан ускорил шаг, почти бегом бросился на звук, и через несколько мгновений тишину прервал ритмичный металлический лязг. По телу пробежали мурашки, и парень судорожно сглотнул ком, застрявший в горле.