Я стону, что-то плотское высвобождается внутри меня, когда я раскачиваюсь навстречу ему и прижимаюсь к его длине.

Он продолжает играть с моими сосками, когда убирает одну руку, удерживающую меня, и просовывает ее между нами, проводя пальцем по моим гладким складочкам.

— О, черт, — выдыхаю я, когда он делает это снова, снова.

Мое дыхание становится прерывистым, прежде чем он вводит в меня один палец, затем два. Моя спина выгибается, и он снова прижимается губами к моим.

— Такая отзывчивая, — мурлычет он и покусывает мое ухо. Он играет, играет и…

Я не могу этого вынести.

Я обвиваю рукой его шею и сжимаю, безмолвно требуя, пока делаю один гребаный вдох за другим.

Кристен стонет, его голова откидывается назад, когда я прижимаюсь ртом к гладкой коже его шеи.

Я опускаю руку к его твердому члену и глажу его раз, другой, наслаждаясь тем, как напрягается его живот и слегка подергиваются ко мне плечи.

Его губы приоткрываются на вдохе, и он опускает свой пристальный взгляд на мой. Его хватка вокруг меня ослабевает, и я хмурюсь, когда под его глазами снова появляются темные круги. Он качает головой.

— Не останавливайся, красавица. Я справлюсь.

— Тебе нужен еще один цветок, — понимаю я, и гнев захлестывает меня. Я отпускаю его член и решительно отхожу от него.

Он издает сдавленный звук, его рот кривится в хмурой гримасе.

— Как между нами может быть что-то такое естественное, и все же Судьба разрывает тебя на части прямо сейчас? — спрашиваю я.

— Мне все равно.

Кристен сокращает расстояние между нами и прижимает меня к своей груди. Он прижимается своим лбом к моему, его взгляд полон решимости, даже когда его мышцы подергиваются и ноют под моим весом.

— Я не буду трахать тебя, пока тебе больно, — шепчу я.

— Мне не больно. Не тогда, когда я целую тебя, чувствую тебя… — он дрожит, но умудряется подвести нас к краю бассейна. — Позволь мне отнести тебя в постель, красавица.

— Мы никогда не заходили так далеко. Что если это убьет тебя? — спрашиваю я, неуверенность вытесняет каждую каплю тепла внутри меня.

Кристен мрачно усмехается.

— Тогда я умер бы очень счастливым человеком.

Я недоверчиво провожу пальцем по его лицу.

— Ты готов пожертвовать собой, чтобы быть со мной?

Он садится на край бассейна, сажая меня к себе на колени. Он проводит рукой по моему позвоночнику, затем вверх и вокруг груди. Он качает головой, его глаза блестят.

— Черт возьми, Зора. Думаю, я мог бы пожертвовать всем миром, чтобы заполучить тебя прямо сейчас.

Мое дыхание учащается, когда я сажусь на него верхом, кончик его члена упирается в мой жаждущий вход. Я хочу его. Это невозможно отрицать. Но где-то между тем, что я слишком устала, чтобы иметь дело, и тем, что была слишком возбуждена, чтобы думать, я забыла, почему отстранилась ранее в пещере. Я забыла о слове, которое украло у меня волшебный занавес, когда доставил меня к Кристену, о жгучей правде, от которой трахаться с ним прямо сейчас будет еще больнее, когда он уйдет.

Потому что он должен уйти. Нет мира, где мы могли бы быть вместе.

Более того, он и его королевство стоят на пути моего.

Он чувствует мою нерешительность, мой страх, его руки поднимаются, чтобы схватить меня за лицо и притянуть к себе.

Я целую его, позволяя каждой эмоции, бьющейся в моей душе, проникнуть в него. Он может принять это. Он может получить все. И когда он уйдет посреди ночи, все это уйдет вместе с ним. Должно.

Наш поцелуй становится глубже, и наши руки блуждают друг по другу с яростной жадностью. Когда его хватка на мне ослабевает, и я понимаю, что он больше не может обходиться без лекарства от своей болезни, я приподнимаюсь и опускаю свой вход на его головку. Я резко вдыхаю, когда его большие размеры втискиваются в меня. Я хватаю его за плечи, пока он смотрит на меня широко раскрытыми преданными глазами.

Я стону, когда член проникает все глубже с каждым движением вниз, позволяя ему растягивать и заполнять меня.

Он хватает меня за бедра, помогает спуститься, пока полностью не облачается в ножны.

Тогда я останавливаюсь, садясь на него верхом и чувствуя себя полностью ошеломленной его размерами, но еще больше эмоциями, прокатывающимися волнами жара по мне. Раньше у меня было много других мужчин, но от того, что я чувствую в этот момент, у меня перехватывает дыхание. Один взгляд на Кристена говорит мне, что он чувствует то же самое, и в этом есть что-то абсолютно захватывающее.

— Трахни меня, красавица, — шепчет он, приближая губы к моему уху. — И я обещаю, что обыщу каждое королевство в Зеркале в поисках лекарства от этой болезни, чтобы я мог должным образом отплатить тебе тем же.

Я улыбаюсь и слегка пульсирую, мои глаза закрываются, когда я становлюсь все более влажной с каждым нежным толчком его бедер. Я громко стону, когда его рот опускается на мои соски, в то время как он протягивает руку вниз, чтобы провести большим пальцем прямо по моей точке наслаждения.

Я кончаю всего за несколько минут, мое тело бьется в конвульсиях на нем, когда я кричу свое одобрение.

— Хмм, — рычит Кристен и использует те немногие силы, что у него есть, чтобы перевернуть меня на спину и войти в меня еще глубже.

Я скольжу по мокрой плитке пола в ванной и обвиваю руками его шею, притягивая его губы к своим, пока он безудержно входит в меня. Его бицепсы дрожат, когда он возвышается надо мной, но он не останавливается.

Думаю, я должна быть счастлива. Я мечтала об этом моменте. Но с каждым толчком паника пробуждается к жизни в моей груди. Удовольствие рассеивается, когда тревога становится всепоглощающей.

Он оставит меня.

Мои ногти впиваются в его плечи.

Он бросит меня, он бросит меня, он бросит меня…

— Зора? — его толчки замедляются, и похотливое выражение лица сменяется озабоченностью. — Зора, ты плачешь.

— Отвали, — выдавливаю я хриплым голосом.

Он выскальзывает из меня в одно мгновение, его рука касается моего лица и ловит мои слезы.

— Красавица, что случилось?

Но его вес все еще слишком велик. Я слабо прижимаю руку к его груди, слезы текут сильнее, теперь яростнее.

— Отвали! — я кричу, затем бью его кулаком в живот.

Кристен слезает с меня, его глаза расширены от беспокойства и ужаса.

— О боги, Зора. Прости. Это зашло слишком далеко.

— Дело… дело не в этом, — бормочу я и поднимаюсь на ноги.

Мое дыхание учащается, слишком сильно. Я прижимаю руку к груди, направляясь к стойке в ванной. Я включаю холодную воду и выплескиваю ее на лицо.

Кристен встает у меня за спиной. Он проводит пальцами по моей руке, от этого движения по коже бегут мурашки.

Я вздрагиваю, но отстраняюсь.

— Я не знаю. Может быть, дело в этом. Может быть, это было слишком.

Он торжественно кивает.

— Это из-за твоего прошлого? Мы никогда по-настоящему не говорили об этом.

Я хватаюсь за столешницу, чтобы не упасть.

— И я не буду. Не больше, чем ты уже знаешь.

Я вспоминаю ту ночь, несколько месяцев назад, когда я обнажила свою травму перед Кристеном в игре в вопросы и ответы.

— То, что случилось с тобой в детстве, неизбежно вобьет клин между этими видами… деятельности сейчас.

Он продолжает водить пальцами вверх и вниз по моим рукам.

Это успокаивает, но, возможно, это самая волнующая вещь, которую он когда-либо делал.

— Прекрати, — огрызаюсь я.

Он опускает руки, его вращающийся взгляд переходит от темных цветов похоти к серым и голубым.

Печаль. Сожаление.

— Не смотри на меня так. Мне не нужна твоя жалость, — рычу я.

Кристен хмурится и качает головой.

— Это не жалость, Зора. Дело в том, что я бессилен. Я не могу изменить то, что с тобой случилось. Я не могу защитить тебя.

— Я не нуждаюсь в защите.

— Тогда назови меня вторым защитником — после себя, конечно.

Мой взгляд поднимается к его отражению в зеркале в ванной.