Пришлось покориться. Я молча внес все исправления. Протянул журнал Калугину. Он долгим взглядом посмотрел на меня.

— И это все, Юрий Иванович?

— А что ж еще? Я допустил ошибку, я ее исправляю. Может, надо сказать — «виноват, больше не буду»?

Калугин как-то весь поник, согнулся, словно стал ниже ростом, и молча вышел из палатки.

Я понял окончательно: в этом отряде мне делать нечего. Любой ценой надо уходить, перейти к другим людям.

Мы обосновались на новом месте — у колодца Чиль-Мамед.

В первый же день, как только разбили лагерь, я пошел посмотреть Чиль-Мамед. Он находился метрах в двухстах от наших палаток, внешне неприметный, очень древний колодец: без сруба, почти вровень с землей, среди изрытой овцами серой глины небольшая круглая яма. Стенки укреплены плотно сплетенными ветками саксаула.

Я заглянул вовнутрь, неожиданно близко увидел свое отражение — колодец был неглубокий, из него даже не веяло прохладой. А вокруг было уж очень жарко. Циклон прошел, и солнце снова жгло нещадно. Надо было возвращаться в лагерь.

Начальник отряда, не дожидаясь, пока рабочие разобьют палатки, выехал с Костей на рекогносцировку — предварительное обследование нового участка изысканий. Накануне Курбатов наметил на планшете примерное расположение геодезических ходов и теперь отправился свериться с «натурой». Геодезисты вернулись к обеду. Курбатов был неестественно оживлен, все время что-то насвистывал, но во взгляде была тревога.

После обеда из палатки начальника раздался громкий голос:

— Товарищи инженеры, прошу всех ко мне.

Мы собрались на неурочную летучку. Каждый занял свое обычное место: я и Калугин на консервных ящиках, Инна Васильевна на своей раскладушке, Костя у двери, на брезентовом полу.

Курбатов стоял возле самодельного столика, волновался.

— Ты садись, — сказала Инна Васильевна, — в ногах правды нет.

Он досадливо отмахнулся.

— Вот что, други. На рекогносцировке я встретил Баскакова. Они тоже перебазировались, стоят возле колодца Ак-Кую, километра три от нас. Уже проложили геодезические ходы, начали изыскания.

— Ну и пусть себе работают с богом, — заметила Инна Васильевна.

— Дело не в этом. Баскаков предлагает через неделю провести взаимную инспекторскую проверку качества изысканий. Мол, на новом месте учтем взаимные достижения и просчеты. Арбитрами будут начальник экспедиции и главный инженер. Здесь же, в поле, сделают оргвыводы.

В палатке стало тихо. Я уже знал от Калугина: весной перед началом изысканий Инна Васильевна неожиданно предложила вызвать на соревнование отряд Баскакова. Вся экспедиция была поражена: молодежный отряд, сформированный из новичков-первогодков, вызывает многоопытных изыскателей, маститых пустыннопроходцев. Услышав об этом, Баскаков усмехнулся: «Что ж, померяемся силушкой!»

Март и апрель прошли в напряженной работе. За это время начальники отрядов встретились только раз, да и то случайно — в продуктовом магазине в Казанджике. Курбатов, увидев возвышающуюся над толпой покупателей седую курчавую голову Баскакова, стал пробиваться к нему — хотел выяснить кое-какие вопросы, но Баскаков издали приветливо кивнул ему и отвернулся, заговорил с продавцом по-туркменски.

Потом, возвращаясь в свои отряды, они три часа ехали по пустыне, и машина Баскакова держалась на полкилометра позади от курбатовского грузовика. Так между отрядами возникла скрытая «холодная» война. На проверке соперникам предстояло встретиться в присутствии начальства.

Первым нарушил молчание Калугин:

— Когда он хочет провести проверку?

— Говорит, недели через две. Обживемся, мол, на новом месте, войдем в рабочий ритм, наберем темпы.

Калугин вздохнул.

— Да, все его слова…

Начальник сел на раскладушку рядом с женой.

— Для этого я вас и вызвал. Давайте сразу же возьмемся в полную силу. А то, не дай бог, опять налетит циклон — нечего будет и проверять.

— Надо с самого начала работать комплексно, — сказал Калугин, — не ждать, пока геодезисты проложат ходы, сразу идти за ними, наступать на пятки.

— Правильно, — согласился начальник. — И ваши «ломаные» визиры применим. Пропадать, так с музыкой.

— Можно и не применять, если это так страшно, — сказал Калугин.

— Не обижайтесь, Сергей Петрович! — Начальник виновато взглянул на мелиоратора. — Я же не в обиду вам, просто «ломаные» визиры — новшество, метод хороший, но инструкцией пока не предусмотрен. А нам сейчас пойдет каждое лыко в строку.

«Ломаные» визиры имели свою историю. Еще весной Калугин предложил начальнику разработанный им метод обследования барханных массивов: поперечник — визир — надо прокладывать не перпендикулярно к основному ходу, а в виде ломаной линии — так можно охватить большую площадь развеваемых песков. Предложить их Калугин решился не сразу: начальник мог обидеться — мелиоратор лез не в свое дело («ломаные» визиры — это же не мелиорация, а геодезия). Вышло иначе: Курбатов смутился, долго барабанил по ватману. Он, инженер-геодезист, пятый год ведет самостоятельную съемку, а до такой простой вещи не додумался. Посторонний для геодезии специалист взял и выдал…

Пока новый метод применялся редко: барханных скоплений было немного, а глава экспедиции Стожарский косо смотрел на всякое не утвержденное им новаторство. В данном же случае дело еще более осложнялось: метод геодезической съемки усовершенствовал… мелиоратор.

После летучки все разошлись по палаткам готовиться к завтрашнему выезду в поле.

Потянулись пустынные будни. По-прежнему мы с Калугиным обследовали бугры, искали массивы развеваемых песков. Впереди прокладывал ход начальник, следом шла Инна Васильевна. Как и на предыдущем участке, мы разговаривали мало — только по делу. О неприятной истории с последним визиром, кажется, было забыто.

Зато я сделал для себя вывод: надо работать строго по инструкции. Нечего торопить события, мое время придет. А пока я нахожусь среди внутренне чуждых мне людей, людей узких интересов и ограниченных способностей, не надо выделяться, надо стать незаметным.

Работали, используя каждый час, выезжать стали на тридцать минут раньше, возвращались совсем затемно: день уменьшался — надо было возмещать потери во времени. Погода благоприятствовала. Наступили очень жаркие августовские дни. Ветер подымался только к полудню, но был слабый и не мешал работать.

Прошла неделя, другая, половина планшетов была закончена. Может быть, Баскаков решил полностью провести изыскания и после этого встретиться с нами? Но Баскаков оказался очень точным: в субботу вечером Костя принял из Казанджика радиограмму. Штаб экспедиции предлагал в понедельник провести с отрядом Баскакова взаимную инспекторскую проверку.

Итак, «заутра бой»…

Все проснулись до побудки. Илюше не пришлось звонить в рельсу. После завтрака начальник объявил рабочим, что они сегодня отдыхают, заняты будут лишь специалисты.

— Где назначена встреча? — спросила Инна Васильевна.

— На нейтральной полосе, на стыке участков.

Я пометил место на планшете красным карандашом.

— А они с нами не разминутся?

Начальник усмехнулся.

— Лев Леонидович-то? В любом уголке пустыни любого найдет. Старый каракумский волк…

— Тогда давайте выезжать, неудобно, если они явятся первыми.

— Ехать так ехать! — согласился начальник.

На востоке только разгоралась заря, когда наш грузовик, покачиваясь на мелких буграх, вышел из лагеря и взял курс в сторону баскаковского участка. Сегодня машина ехала налегке. В кабине с Басаром сидела чета Курбатовых, в «домике» — я, Костя и Калугин.

Восход солнца застал нас на месте встречи — на стыке участков. Невдалеке от машины стояла баскаковская вешка со своим номером, и пикеты, уходившие вдаль, были насыпаны иначе — по-баскаковски, и колышки, белевшие на них, тоже были чужие.

В песках была проложена узкая, слабонаезженная дорога. Она просматривалась далеко, километра на два, почти до самого колодца Ак-Кую — стоянки отряда Баскакова.