Я искренне верю, что единственное, что осталось сделать, это снова меня трахнуть, но перемена в его глазах говорит об изменении настроения.

Страх снова возвращается ко мне, когда он кладет руки по обе стороны от меня и подходит прямо к моему лицу.

— Я не собираюсь снова тебя трахать, — говорит он с усмешкой. — И это не потому, что я не хочу. Я хочу. Ты же знаешь что хочу. Но сегодня я этого не сделаю.

Но он снова…

Мой разум настолько запутан, что я не могу сосредоточиться. Моя кожа горит от того, что мы только что сделали, и я в шоке от того, как мое тело отреагировало на него.

Мое тело?

Нет… это было не только мое тело. Это было все во мне. Я не просто отреагировала, и он прав. Я знаю.

— Почему? — шепчу я, и он выпрямляется.

— Потому что сейчас мы не можем быть парнем и девушкой в клубе. Это мы, и у тебя есть информация, которая мне нужна.

— Я не…

Он выпрямляется и качает головой в смятении. Очевидно, он все еще думает, что я лгу.

— Я не знаю, где мой отец.

— Тебе нужно поесть, — говорит он, игнорируя мой комментарий.

Он идет к двери, а я хватаю простыню и накрываюсь.

Я смотрю, как он уходит, но есть кое-что, что я хочу знать. Это не имеет отношения к моей ситуации и не поможет мне ни в какой форме, но это у меня на уме.

— Тристан, — останавливаю я его, и его рука замирает на дверной ручке. — Кого? Кого он убил? — В тот момент, когда я задаю этот вопрос, я жалею об этом.

— Я не могу говорить об этом с тобой. Не с тобой… дочь дьявола, — отвечает он, и мне становится так плохо.

Он входит в дверь, и меня охватывает оцепенение.

Мой отец — его враг, и я тоже.

Я не думаю, что смогу выбраться отсюда. Он не верит, что я говорю правду, и этот взгляд в его глазах сейчас был чистой ненавистью.

Я не глупая, я знаю, что Тристан не связался бы с моим отцом, как это сделал бы среднестатистический похититель, чтобы потребовать выкуп. Это не план. Я пытаюсь думать так, как думал бы он. Он хочет жизнь за жизнь.

Жизнь моего отца за мою, но Тристан хочет найти человека, которому удалось скрыться от мира.

Я знаю, что мой отец никогда не пожертвовал бы собой ради меня. Он скорее увидит меня мертвой, чем позволит этому случиться.

Он сделает все, чтобы вернуть меня, но только не это.

Если мы продолжим в том же духе, наступит время, когда я стану бесполезна, и Тристан поймет, что похитил меня напрасно.

Я не сомневаюсь, что он убьет меня, чтобы отомстить моему отцу.

Единственным способом покинуть этот остров может быть смерть.

Тристан

Ебать…

Я даже не могу спросить себя, что, черт возьми, со мной не так.

Нет смысла.

Может быть, я сошел с ума от беспокойства за Доминика, или меня действительно одолевает похоть.

Нет… даже я могу признать, что это не то и не другое.

Да, я чертовски волнуюсь за Доминика, но я не буду использовать это как оправдание своим действиям. Я также не скажу, что был поглощен похотью и не мог мыслить здраво. Это звучит так, будто я не лучше животного.

Ответ прост: Я хочу ее снова. Я хочу снова ее трахнуть. Вот почему я смог сказать ей это.

Я не должен снова переходить эту черту и продолжаю издеваться над собой.

Слышать стоны, срывающиеся с ее губ, и ее готовность, чтобы я вылизал ее киску, сводили меня с ума. Я должен был это сделать. Мне это было нужно, как мне нужен был кислород.

Я сделал это, зная, что моего рта будет недостаточно.

Я хотел Изабеллу с первой нашей встречи. Может быть, задолго до этого, когда я впервые посмотрел на ее фотографию. Я был так сосредоточен на плане забрать ее, что не думал о своих внутренних желаниях, пока не сделал это.

Это был тот день в парке, когда мы говорили. Это был определяющий момент для меня, когда все изменилось. Это было, когда я понял, что в ней есть что-то, что меня притягивает.

Этот взгляд в ее глазах, который я узнал, меня порадовал. Теперь я как долбаный придурок, который изо всех сил пытается сосредоточиться.

Я иду в свою комнату и направляюсь в душ. Я скидываю одежду и включаю холодную струю. Как только я захожу, я позволяю воде течь по мне, пока я дрочу, как гребаный подросток. Я не могу вспомнить, когда в последний раз мне приходилось делать что-то подобное, но я не могу ходить и ставить гребаную палатку, когда рядом Кэндис.

Даже если бы ее здесь не было, и были бы только я и Доминик, я бы тоже этого не сделал, потому что он бы точно знал, что со мной. Я не хочу объяснять никаких чувств, которые я не должен испытывать к Изабелле, и сомневаюсь, что он поймет.

Мое влечение к Изабелле совершенно отличается от отношений Массимо и Эмелии.

Эмелия — дочь Риккардо Балестери. Прежде чем мы узнали, что задумал Риккардо, Массимо разыграл свои карты в заговоре, чтобы уничтожить его и отомстить за то, что он сделал с нашей семьей.

Мы знали, что этот ублюдок был на мели, и ему пришлось занять у нас. Массимо взял Эмелию в качестве оплаты долга и заставил мужчину переписать на него свои активы.

Когда я увидел, что у него есть чувства к Эмелии задолго до того, как было сделано какое-либо соглашение, именно я подтолкнул его полюбить ее. Я подтолкнул его увидеть ее такой, какая она есть, а не дочерью врага.

Для меня это было не то же самое, потому что Риккардо — это не Мортимер Вигго. Мортимер виновен по многим причинам, и многие страдали и страдают из-за него.

Мне действительно нужно вернуть себе контроль над ситуацией. Вот что мне нужно сделать, и вот почему я решаю держаться подальше от Изабеллы на следующий день.

Выполняя некоторые деловые поручения, я наблюдаю за ней через камеру своего телефона и вижу, что она делает глотки воды, которую мы ей приносим, но не притрагивается к еде.

Я задавался вопросом, не думала ли она, что это яд, но потом понял, что это не так. Она буквально не хочет есть. Кэндис и Доминик по очереди приносят ее еду, но безрезультатно.

У меня встреча с Массимо после завтрака, а потом я снова пойду к Изабелле. Меня бесит, что она не ест. Она не может продолжать. Дни проходят, а часы тикают. Мы даже близко не приблизились к тому, что нам нужно, и не знаем, с чего начать поиски Мортимера.

Я приношу с собой ноутбук, который мы будем использовать для телефонной конференции.

Я захожу на кухню и встречаю неодобрительный взгляд Кэндис.

— И тебе доброе утро, — саркастически говорю я.

Она закатывает глаза и кладет ломтик хлеба в тостер.

— Тристан, это выходит из-под контроля, — заявляет она, подходя ко мне.

Я кладу руки на стол и смотрю на нее. Она знает, что не стоит задавать вопросы, пока она здесь.

— Пожалуйста, выслушай меня, — умоляет она. — А что, если она говорит правду?

Я смотрю на нее. — Кэндис, принцесса. Единственная правда, которую Изабелла нам говорит, заключается в том, что она не будет есть эту еду.

— Тристан, я так не думаю. Подумай об этом. А что, если она действительно не знает, где ее отец.

Кэндис не знает, как действуют эти люди, поэтому она просто рассуждает логически, как любой нормальный человек.

— Нет, дело не в этом, и нам нужно продолжать выяснять, что она знает.

Она выглядит разочарованной моим ответом.

— Ладно… Думаю, тебе лучше знать.

Доминик входит и садится напротив меня.

— Тебя вчера не было, — говорит он, приподняв брови.

— Мне нужен был перерыв.

— Я не могу тебя винить. — Хотя, говоря это, он смотрит на меня так, словно подозревает, что что-то не так.

Мы завтракаем, и Кэндис оставляет нас, чтобы мы могли поговорить с Массимо.

В ту секунду, когда он появляется в сети, я знаю, что он недоволен, и я также знаю, что мне не нужно угадывать причину. Это потому, что мы слишком долго.

— Доброе утро, ребята, — начинает он.

— Привет, — говорим мы оба.

— Боюсь, что вещи потихоньку начинают проясняться, — заявляет Массимо, и беспокойство на его лице усиливается. — Интел сообщил нам, что у Дмитрия есть изображение с камер видеонаблюдения Изабеллы в машине, направляющейся в город. Задолго до того, как было сделано предупреждение о ее пропаже, Саша вернул ее машину к дому. Но они подозревают из-за противоречивой информации. Его слова против изображения и отсутствия видеозаписи из дома. Это делает его подозрительным.