— Я понимаю, что, возможно, я — последний человек, которого ты хочешь видеть, но я всё же принесла это, — говорит она. — Не переживай, это не отравлено.

— Не думаю, что меня кто-то будет травить, если от меня требуется информация, — отвечаю я холодно. Я всё ещё злюсь на неё, но понимаю: если она работает с Тристаном, то просто выполняет его приказы. Я знаю, что это такое. Это как будто Саша хочет мне помочь, но не может. Это как будто все, кто хотел мне помочь, но знают, что это означает смерть. Поэтому я решаю дать ей поблажку.

— Я просто подумала, что ты решила, что еда могла быть отравлена. Ты не ела нормально уже несколько дней.

— Я не могу есть, когда мне… страшно, — признаюсь я.

— Я тоже, хотя сладкое помогает, — отвечает она, удивляя меня.

Я киваю в знак согласия. — Да, — соглашаюсь я, а затем размышляю, не послал ли ее Тристан, чтобы подружиться со мной. — Он послал тебя сюда поговорить со мной? Мой ответ все равно будет тем же, кто бы ни пришел. Я не знаю, где мой отец.

— Никто меня не посылал. Я просто пришла по собственной воле. — Она удерживает мой взгляд, и я ищу ее глаза. Глаза действительно являются окнами души, и прямо сейчас ее глаза кажутся достаточно искренними, чтобы я могла ей поверить.

— Спасибо. Извини за то, как я разговаривала с тобой, это было грубо.

— Но ты была права, — говорит она, подходя ближе. — Я не скажу, что ты ошибаешься, но вещи не всегда выглядят такими, какими кажутся. Люди не всегда те, кто они есть, или кем кажутся.

— Иногда они такие. Как и я. Я не могу изменить себя, несмотря ни на что. Я дочь дьявола, и это мой смертный приговор. Вот почему я здесь.

— Мне жаль. Я тоже видела достаточно тьмы. Мои родители исполняли волю дьявола, и адское пламя пришло, чтобы забрать нас, — объясняет она. В ее глазах я вижу боль, которая отражает мою собственную.

— Мне жаль, — сочувствую я.

— Все в порядке.

— Кэндис… Я не знаю, где мой отец. Я бы рассказала им, если бы знала. Я бы сказала. Я ненавижу то, что это случилось со мной, и ненавижу то, что он сделал с людьми, которых я люблю. Он заслуживает всего, что он получит. Я хочу выбраться отсюда, но я хочу оставить все. Я хочу… — Мой голос затихает, а голова становится легкой.

Кэндис исчезает передо мной и снова появляется в фокусе.

Она что-то говорит, но я не понимаю, что именно.

Я встаю, а потом падаю.

Я падаю на землю, и только тогда я слышу ее. Но всего на несколько секунд, а потом я теряю сознание.

— Моя любовь, — говорит мама, и ее глаза блестят. Она всегда называла меня своей любовью.

Мы сидим за столом на кухне дома. Дома в России, там, где убили мою мать. Но я осознаю, что я здесь.

Она протягивает мне тарелку с печеньем, и я улыбаюсь при виде его, хотя знаю, что это для того, чтобы отвлечь меня. Мы не видели моего отца уже несколько дней.

— Спасибо, мама, — благодарю я ее и начинаю есть.

Она берет меня за руку и смотрит на меня.

Ее губы раскрываются, чтобы сказать что-то еще, но надвигается туман, и она исчезает.

Густой туман окутывает все вокруг, а когда он рассеивается, я оказываюсь на лестнице.

Я осознаю, где я и что произойдет, если я здесь. Моя мать умрет, и я не хочу видеть это снова. Я не могу. Это слишком.

Это кошмарное воспоминание, которое мне не нужно, потому что я не могу его остановить.

Я пытаюсь проснуться, но не могу.

Я слышу ее крик. Она кричит, и этот звук пронзает меня насквозь, заставляя двигаться.

Я сбегаю вниз по лестнице и вижу, как отец снова и снова вонзает нож в мою мать.

За его спиной раздаются шаркающие шаги, я оглядываюсь и вижу мужчину, стоящего в углу.

Он итальянец с черными волосами средней длины и крючковатым носом. Его почти черные глаза смотрят на меня, и в них кипит смерть.

Он смотрит прямо на меня, и мне хочется убежать, но я так кричу, что не могу остановиться.

Руки обнимают меня и уносят. Туман возвращается, и вот я с Эриком.

На этот раз пейзаж не меняется. Он просто появляется. Он просто появляется передо мной.

Я, как всегда, ожидаю увидеть его смерть, но это всего лишь он.

— Эрик? — спрашиваю я, подходя к нему.

Он улыбается мне и кивает. — Тебе нужно уходить отсюда. Если ты останешься здесь, от тебя ничего не останется.

Эти слова… еще одно воспоминание. Тогда я впервые поняла, что он заботится обо мне.

— Ты можешь меня спасти?

Он не отвечает. Я слышу, как за ним идут охранники, и точно так же, как я знала, что моя мать умрет, я знаю, что я снова увижу его смерть.

Дмитрий приходит первым и забирает его.

— Стой! — кричу я. — Кто-нибудь, помогите ему! Не дайте ему убить его.

Кто-то трясет меня, и все начинает мелькать перед глазами, словно фрагменты реальности смешиваются.

Сначала я вижу Эрика, а потом… Тристана.

Теплые пальцы порхают по моей щеке, и когда я моргаю, в поле зрения появляется лицо Тристана. Он парит передо мной, но я не могу полностью вытащить свой разум из мира кошмаров.

Эрик. Я думаю об Эрике и на мгновение задумываюсь, а может быть, этот кошмар и не случился. Может быть, я не опоздала. Может быть, я еще могу его спасти.

— Пожалуйста, помоги мне, — умоляю я, хватаясь за рубашку Тристана. Он держит меня неподвижно, когда я пытаюсь встать. — Не дай ему убить его.

— Изабелла, это всего лишь сон, — говорит он, обхватив мое лицо.

— Нет, пожалуйста, помоги ему… Еще не слишком поздно. Пожалуйста, помоги мне. Мой отец убьет его. Пожалуйста. — Слова слетают с моих губ прежде, чем я успеваю осознать, что говорю и где нахожусь. Или даже то, что происходит.

— Изабелла… — говорит он. — Это… кошмар.

Кошмар. Я моргаю несколько раз и оглядываюсь вокруг, затем вспоминаю. Я вспоминаю, что я опоздала. Опоздала на годы, и последний человек, который мне поможет, — мой похититель.

Тяжелое чувство утраты и грусти охватывает меня, когда я вспоминаю прошлое и настоящее.

Да, это был кошмар, полный событий, которые я не могу изменить, и тяжесть всего произошедшего обрушивается на меня.

И тут наворачиваются слезы.

Тристан

— Я дал ей регидратационные добавки, — говорит Док и хмурит брови. — Из-за этого у нее сильное обезвоживание и бред.

— Спасибо, — отвечаю я.

Мы стоим в коридоре у комнаты Изабеллы. Она спит внутри. Док провел с нами все виды полевых работ и знает, какое дерьмо мы можем вытворить, но я не думаю, что он особенно рад тому, что я держу Изабеллу в плену. Как и все остальные, кто работает на нас, он не будет высказывать свое мнение или бросать нам вызов каким-либо образом.

Он поправляет очки в костяной оправе на переносице и проводит рукой по своей седой бороде.

— Пожалуйста, сделай так, чтобы это больше не повторилось. Мы на тропическом острове. Она не может отказываться от еды и пить только воду в таком климате. На улице больше ста градусов, и станет еще жарче.

— Я понял. Спасибо, что приехали так быстро.

— Всё в порядке. Делирий³ пройдёт после отдыха, и ей должно стать лучше в течение следующих сорока восьми часов.

Делирий. Но я не уверен, что то, что мы видели, было именно им. Она уже упоминала имя Эрика и говорила о своей матери. Оба мертвы. Я думаю, её преследуют ужасные воспоминания, которые никто не должен переживать.

— Спасибо. Я позвоню, если понадобится.

Док кивает головой и уходит, а я прислоняюсь к двери.

Кэндис была здесь раньше, но ушла, чтобы помочь приготовить ужин, когда Изабелла уснула.

Я пытался держаться от нее подальше. Я не хочу этой связи, но черт меня побери… Каждый раз, когда я рядом с этой девушкой, что-то усиливается, и я собираюсь снова причинить ей боль. Когда Ник позвонит мне в следующий раз, я знаю, что это будет потому, что он нашел его и у него есть Саша. Это последний туз в моем рукаве.