Если взятие ее любимого телохранителя и пытки над ним не дадут мне ничего, я не знаю, что даст. Нам действительно придется начать готовиться к войне.

Я отталкиваюсь от двери и смотрю на белую глянцевую поверхность.

Она спит внутри, возможно, снова пробуждается ото сна, и я помню этот взгляд в ее глазах, когда она пришла в себя и поняла, что я не тот человек, который может ей помочь. Спасти ее и призраков, которые преследуют ее разум.

Она сказала что-то, что открыло дверь в ее душу, и я не удержался и заглянул. Может быть, я сделал это, потому что, как и Алисса, никто не может понять боль, которую ты испытываешь, если сам не прошел через это. Кажется, у нас обоих есть люди, которых мы хотели бы спасти. Это снова тот момент, душа к душе.

С этой мыслью я толкаю дверь, и она поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня.

Она не спит и отдыхает, откинувшись на стопку подушек.

Она бросает на меня осторожный взгляд, но ничего не говорит.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я.

— Я в порядке. Мне просто нужна вода, — отвечает она. Ее голос немного дрожит.

Я подхожу к столу со стаканом воды и несу его ей. Она протягивает руку, чтобы взять его, но я сажусь на край кровати и подношу его к ее губам, чтобы она могла пить.

Она, кажется, удивлена этим жестом, но пьет. Она не допивает, просто берет достаточно и откидывается на подушку.

— Лучше?

— Ага

— Я принесу еды позже, но ты должна ее съесть.

— Ладно… Мне не хочется есть, только воду.

— Неважно, ты должна сделать и то и другое. У нас очень жарко, как тропики, — объясняю я. — Отлично, если тебе нравится такая погода, но станет хуже, если ты перестанешь есть и пить.

— Где мы? Пожалуйста… просто скажи мне это. Думаю, если мне суждено умереть здесь, то я хотела бы знать, где я. — Ее лицо искажается от грусти, и она отводит от меня взгляд.

— Почему ты думаешь, что я тебя убью?

— Всё это указывает на это…

— Как всё это заставляет тебя так думать? — спрашиваю я.

— Тристан Д'Агостино, ты забываешь, что я из твоего мира. Я знаю, что такое тьма и что она означает. Я знаю взгляд тех, кто ей испорчен. В таких ситуациях не бывает переговоров. У таких, как ты, нет сердца. Я — лишь сопутствующий ущерб, и настанет момент, когда я перестану быть даже этим.

Она замолкает на секунду, закрывает глаза и продолжает:

— Ты обманул меня, заставив поверить, что хочешь быть со мной. Я никогда не думала, что ты такой, но ошибалась. Хотела бы я с самого начала увидеть твою истинную, чудовищную сторону. Человека, который накачал меня наркотиками, когда целовал. Человека, который лгал, прекрасно зная, что собирается сделать. Ты привёл меня сюда. Я знаю твоё лицо, знаю твоё имя. Ты сделал бы это только в том случае, если собираешься избавиться от меня, когда закончишь.

Я смотрю на нее и не знаю, что сказать. Все, что она сказала до сих пор, описывало меня, независимо от того, что я чувствую к ней. Мне нечего сказать, чтобы объяснить, что я сделал и почему, потому что это неправильно.

Она смотрит на меня долгим и пристальным взглядом, понимая, что задела меня за живое.

— Ты только выхаживаешь меня, чтобы я снова стала здоровой, и ты можешь получить от меня то, что хочешь, а я ничего не могу тебе дать, — добавляет она. — Знаешь, теперь мне смешно об этом думать. Я — шутка. У моего отца так много врагов, но его самый большой враг — я. Я гарантирую тебе, что он не сделал тебе ничего хуже того, что он сделал мне.

Ее взгляд падает на простыню, и она смотрит на свои руки.

Я обдумываю ее слова, и они захватывают меня. Она захватывает меня.

— Ты не знаешь, что он со мной сделал, — отвечаю я. Но это звучит как просто болтовня, потому что часть меня думает, что она права.

— Мне это не нужно. Я просто знаю… Я принадлежу ему. Не более, чем его карманные часы или ботинок на его ноге. Я собственность. Вещь, с которой ты можешь обращаться, как пожелаешь. По крайней мере, ты можешь сделать это. Ты сделал это. Ты можешь спасти себя. Ты можешь что-то сделать. Я ничего не могу сделать. Меня никто не спасет. Никто не сможет спасти людей, которых я потеряла, потому что мой отец неприкасаем.

Это не похоже на человека, который защищает своего отца. Я смотрю на нее и не знаю, могу ли я ей верить. Я не знаю, стоит ли мне это делать.

В моей душе слишком много конфликтов. Я не могу принимать решения, как раньше, потому что недостаток доверия не только преследовал Массимо. Он пришел и ко мне.

Несмотря на то, что я чувствую, я не могу пойти на такой риск и довериться ей.

Думаю, я узнаю больше, когда мы получим Сашу. Он мужчина, которого она будет защищать.

Я встаю, решив, что пора идти. Ее взгляд следует за мной, пока я направляюсь к двери. Я останавливаюсь прямо перед тем, как открыть ее, и оглядываюсь на нее. Есть одна вещь, которую я хочу знать. Одна вещь в моей голове, которая беспокоит меня.

— Кто такой Эрик? Ты просила меня спасти его.

Она качает головой.

— Я не могу говорить о нем, и это не из-за того, кто ты. Это потому, что это моя вина, что он умер. Он умер, любя меня. За ошибку которую я совершила. — Слеза скатывается по ее щеке, и она отворачивается.

Я смотрю назад и вижу это. Это смерть, которая сломала ее. Та самая.

Я помню ужас в ее глазах и то, как она умоляла меня помочь ей.

— Я бы попытался спасти его, если бы мог, — заявляю я. Не знаю, почему я так говорю. Это не имеет никакого веса и никому не поможет. Это не искупит меня от того, что я с ней сделал, но я все равно говорю это в ответ на ее мольбу о помощи.

В ее глазах есть маленькая искорка, которая говорит мне, что я до нее достучался. Я достучался до чего-то внутри нее, что может помочь, и это все, что я могу ей сейчас дать. Я не могу привязаться к ней. Если я это сделаю, я начну забывать, кто она.

Я ухожу, потому что так лучше, но ее слова мучают меня всю ночь и весь следующий день. Я заставляю Кэндис присматривать за ней, пока я делаю кое-какую работу компании удаленно.

Когда наступает ночь, я спускаюсь на пляж. Когда звонит мой телефон, я знаю, что это Ник.

Я отвечаю, готовясь услышать единственную новость, которую он должен мне сообщить.

— Мы его поймали, босс, — говорит он. — У нас есть Саша.

Изабелла

Я доедаю последний сэндвич, который мне принесли ранее, и выпиваю стакан воды.

Уже поздний вечер, но я уже съела больше, чем обычно за неделю.

Врач вернулся, чтобы проверить меня, и сказал мне есть. Я в той точке, где мне это нужно, или, скорее, это нужно моему телу, и оно взяло под контроль мой разум, поэтому я просто запихиваю в глотку все, что попадается мне на пути.

Я начинаю чувствовать себя лучше и сильнее. Не то чтобы это мне на пользу. Это просто значит продержаться столько, сколько я здесь нужна.

Закончив есть, я возвращаюсь на террасу. Сегодня я чувствую, что надвигается буря. Я чувствую запах дождя в атмосфере. Температура упала, и стало более терпимо, чем в прошлый раз.

С тех пор я не видела Тристана. Так же, как он избегал меня на следующий день после того неподобающего момента, который мы разделили.

После того, что я ему сказала, я не могу точно предсказать, когда увижу его в следующий раз. Но меня что-то беспокоит, поэтому я рада ограниченному контакту с людьми сегодня.

На днях я снова увидела этого человека во сне. На этот раз я действительно увидел его, ясно.

Мои кошмары с тех пор, как убили мою мать, включали только моего отца. Я забыла, что другой мужчина тоже был там. Это было почти как будто я вошла в комнату в своем сознании, где хранятся мои воспоминания.

Я понятия не имею, кто этот человек. Я никогда не видела его до инцидента.

В своем бреду я вспомнила его. Теперь, когда я думаю об этом, возможно, мой разум сохранил это воспоминание, потому что было странно видеть итальянца в своем доме.