Он держит меня там, как будто хочет, чтобы я это почувствовала.

Я поворачиваю голову, чтобы взглянуть на него. В этот момент он вырывает меня из ритма, а затем тянет меня назад так, что мои руки прижимаются к твердым стальным мускулам его груди.

У меня текут слюнки от ощущения его тела под моими пальцами и от того, что приходит мне на ум, когда я представляю, каково это — поцеловать его.

Он наклоняется к моему уху, музыка становится тише, а его горячее дыхание ласкает мою кожу.

— Будь осторожна, bellezza, — говорит он с предупреждением, — от твоего взгляда я могу всё неправильно понять.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я.

Его щека мягко касается моей, и мы останавливаемся.

— Ты меня чувствуешь, Изабелла. Как ты думаешь, о чем я думаю, когда ты танцуешь так близко?

Он отступает с лёгкой улыбкой, оставляя меня в замешательстве.

— Прости, — говорю я, все еще неуверенная в своих словах.

— Прости? — повторяет он, пристально глядя на меня. — Отвечай честно.

Его улыбка будто зовет меня к правде.

— Нет, — признаюсь я.

— Тогда подойди ближе, — говорит он, подзывая меня пальцем еще ближе к себе. Я иду к нему, как марионетка, ведомая невидимыми нитями, которыми он командует.

Когда он движется к моим губам, я тоже двигаюсь, и когда его губы касаются моих, я чувствую себя живой. Я просыпаюсь, и каждая клеточка моего тела оживает.

Мое сердце сжимается и расширяется от тепла, когда огонь охватывает каждый нерв моего тела.

Когда его язык касается моего, я стону и действительно забываю обо всем. Я забываю, что я Изабелла Вигго, и чувствую себя женщиной, которая целует великолепного, сексуального мужчину, который пожирает ее рот.

Когда он обхватывает мое лицо, я наслаждаюсь ощущением его пальцев на своей коже.

Мы целуемся, и когда поцелуй становится голодным, он останавливается и смотрит на меня сверху вниз. Что-то мелькает в его глазах, и он приковывает свой взгляд к моему.

— Пойдем со мной домой, — хрипло говорит он.

Домой... о боже… можно ли мне это сделать? Мне не следовало бы. Было проще отпроситься на несколько часов несколько месяцев назад, но теперь мне нужно быть осторожнее. Дмитрий непредсказуем. Вот почему Саша такой уставший. Я бы не исключала, что он вернется домой, чтобы подшутить надо мной, зная, что это меня разозлит.

Я знаю, что мне не следует никуда идти с этим мужчиной, и я должна сказать нет. Но почему-то я не могу сформулировать слова. Что-то тянет меня к нему, и я пока не хочу прощаться.

— Хочешь? — спрашивает он с похотливой улыбкой, заметив мои колебания.

— Да, — слышу я свой голос. Я стала рабыней своих страстей, и если это последний раз, когда я делаю что-то подобное, я выбираю его.

— Тогда пойдем.

Он обнимает меня за талию и уводит с танцпола.

Мы выходим на парковку и останавливаемся между двумя грузовиками. Его глаза кажутся серебряными в лунном свете, когда он наклоняется, чтобы поцеловать меня снова.

Я целую его в ответ, наслаждаясь его вкусом. Я наслаждаюсь богатым мужским вкусом, когда он скользит рукой мне за шею, чтобы углубить поцелуй, и вот тогда я чувствую острое покалывание чего-то на затылке.

Что-то… это похоже на укус пчелы и настолько остро, что я отдергиваюсь. Это было от его руки.

Что это было?

— Тристан… что… — Мой голос затихает, когда он исчезает из поля моего зрения.

Я спотыкаюсь, и мои губы раскрываются, когда меня озаряет осознание.

Он только что дал мне что-то, и я не могу нормально видеть…

— Что ты мне дал? — бормочу я, снова спотыкаясь. Он подходит ближе, и меня охватывает паника.

Я дура. О Боже… что я наделала?

Я приехала сюда отдохнуть, и со мной случилось вот это.

Внезапно я на все взглянула по-другому.

На днях он был в парке и вдруг появился в клубе.

Совпадение? Нет.

В моем мире таких вещей нет. Я чувствовала, что кто-то следит за мной последние несколько дней. Это был он?

Он мог узнать, где я нахожусь, только если наблюдал за мной.

Я не какая-то там старая. Я дочь Мортимера Вигго. Вот кто я, и у моего отца много врагов. Есть причина, по которой я всегда должна иметь при себе своих телохранителей. Это один из них.

Я отступаю назад, пытаясь убежать, но спотыкаюсь. Тристан идет вперед. Он разделяется на две части, три, затем четыре, и я лихорадочно оглядываюсь в поисках спасения.

Мои ноги как желе. Когда я делаю еще один шаг, мои колени подгибаются. Он ловит меня.

— Не забирай меня, пожалуйста… — умоляю я, но мой голос звучит шепотом.

Я думаю о Саше. Саша будет страдать из-за этого. Я даже не могу думать о себе.

— Пожалуйста, не забирай меня. Пожалуйста… люди умрут.

— Мне жаль, — говорит он.

Он сожалеет?

Я тоже.

Все темнеет, и тьма поглощает меня.

Тристан

Я поднимаю безжизненное тело Изабеллы в грузовик, пока Доминик держит дверь открытой.

Его лицо выражает то, что я чувствую, когда он смотрит на нее, лежащую на мягкой коже заднего сиденья.

Я сажусь в машину на автопилоте, но когда я смотрю на брата, эмоции берут верх, и я задаюсь вопросом, когда же я действительно стал монстром.

Я был настолько поглощен жаждой мести, что никогда не задумывался об этой части и о том, что я на самом деле чувствую по поводу того, что делаю.

Когда Па объявил, что уходит на пенсию после смерти нашего дедушки, он дал нам всем шанс стать главами семьи. У его четверых сыновей был шанс на власть. Но он знал, кого он выберет, потому что он видел в каждом из нас что-то, что делало нас теми, кто мы есть. Он сделал правильный выбор, когда выбрал Массимо, потому что он является олицетворением моей матери и моего отца.

А я нет. Я всегда буду верить, что меня не выбрали, потому что Па увидел эту мою сторону. Зверя.

Кто я еще такой, если могу так поступить с невинной женщиной?

Невинная женщина, которая мне доверилась.

Я смотрю на нее и понимаю, что не могу отвести от нее глаз. Последний поцелуй, который я ей подарил, был моей скорбью о том, что должно было произойти. Первый поцелуй был мной… настоящим мной, поддавшимся призыву исследовать ее. Это не было игрой.

— Тристан, — говорит Доминик, отрывая меня от мыслей. — Тебе придется снять с нее одежду. Мы не можем рисковать.

Ебать…

Доминик прав. Мы не можем рисковать вообще. Я бы не стал исключать, что Мортимер поместит в ее одежду маячки. Я смотрю на него, пока он протягивает мне простой белый халат, сравнимый с тем, что выдают в больнице.

— Мне нужно уединение, — говорю я, принимая платье. Я не хочу, чтобы ее видел кто-то, кроме меня.

Он согласно кивает, и когда он закрывает дверь, я начинаю расстегивать пуговицы на ее комбинезоне. Она невесома, так что несложно поднять ее и снять с нее одежду.

Ее голова откидывается назад, когда я снимаю с нее лифчик и трусики, обнажая ее идеальную обнаженную форму. Не желая быть больше, чем ублюдком, я не спускаю глаз с ее лица. Ее мягкое, уязвимое, ангельское лицо.

Я знаю, что похитители Алиссы не оказали ей того же уважения. Она тоже выглядела как ангел. Дьявол испортил ее и позволил своим животным разделать ее. Они прислали мне ее голову в коробке, но я нашел ее части, разбросанные по всему Лос-Анджелесу

Нигде не было никаких признаков ее одежды. То, что я похоронил, было частями женщины, которую я любил. Это был худший опыт в моей жизни.

Убийство моего отца было совершено при участии Мортимера, но когда дело дошло до папы, произошло нечто большее. Алисса погибла из-за жадности Мортимера и его эгоистичного желания проучить нас за то, что мы перешли ему дорогу.

Я хочу сравнить и противопоставить насильственную смерть, которую перенесла Алисса, тому, что я делаю с Изабеллой, чтобы оправдать свои действия. Я хочу видеть себя лучше, потому что я позволяю ей жить. Я хочу думать об этом стремлении как о средстве достижения цели, потому что Мортимер Вигго забрал у меня так много, и его нужно уничтожить. Но я не могу сделать ничего из этого, потому что это кажется чертовски неправильным.