Я сжимаю губы и покусываю кожу. Я ценю его слова и признание в том, чего он хочет для меня, но я пока не готова с ним попрощаться.

— А что, если я захочу увидеть тебя снова?

— Изабелла, я похитил тебя. Я накачал тебя наркотиками и забрал тебя, чтобы использовать тебя, чтобы узнать местонахождение твоего отца. Я всегда буду ненавидеть себя за это. Я даже не могу сказать — извини, этого недостаточно. Никто не может выразить сожаления за то, что я сделал. Я ничего не могу сказать, чтобы исправить это, потому что это было неправильно, и я должен был знать лучше, чем сделать что-то подобное с тобой.

Все, что он говорит, правда. Любой нормальный человек согласится. На самом деле, это я должна говорить ему эти вещи. Я должна говорить ему, что он не может извиниться, и нет слов скорби, чтобы выразить тот ужас, который я испытала, когда он впервые забрал меня.

Это я должна сказать ему, что в моей жизни не должно быть такого мужчины, как он, но я не могу.

— Тебе жаль?

— Да. Мне правда жаль, и если бы я мог, я бы вернулся в тот вечер, когда мы были в клубе, и сделал бы все по-другому. Все.

— Что бы ты сделал?

Он улыбается мне. — Я бы отвез тебя домой. Тогда бы я узнал тебя. Мы бы посмотрели те классические фильмы, и я бы танцевал с тобой под звездами при каждой возможности. Больше всего я бы старался быть тем мужчиной, которого ты заслуживаешь. — Слеза течет по моей щеке, и он ловит ее. — Даже если бы ты могла простить меня, мои проблемы не закончатся с твоим отцом. В моей жизни всегда будет опасность. Пока ты со мной, ты будешь птицей в клетке, которая хочет летать, но не может. Так что это лучше всего.

Я качаю головой. — Тристан…

Он опускается и целует меня в губы. Это еще один поцелуй, но он кажется окончательным. Он означает конец этого бурного романа. Запретного романа, которого у нас не должно было быть.

— Мне жаль моя Bellezza, — говорит он и коротко кивает мне. Затем он поворачивается, чтобы уйти.

Я смотрю, как он уходит, и мое сердце сжимается.

Помню, мне хотелось сбежать.

Я хотела сбежать от отца, а потом от Тристана.

Я никогда не понимала, что быть с Тристаном было моим побегом от отца, а быть с ним было свободой. Он позволял мне просто быть собой.

Тристан

Прощание таким образом было одним из самых трудных дел, которые мне приходилось делать за долгое время.

Когда мы сели в самолет, это тоже показалось странным. Изабелла сидела с Кэндис, а я с Домиником. Напряжение было заметным. Больше, чем когда мы пытались сохранить наши отношения в тайне.

Я знаю, что Кэндис сразу это поняла. Думаю, она знала, что мы в этом замешаны. Она из тех людей, которые замечают такие вещи, даже не зная, что происходит. Она знает меня всю мою жизнь, и она также узнала Изабеллу.

По той ауре, которая исходит от нас обоих, это довольно очевидно.

Когда самолет взлетел, я поймал себя на том, что смотрю на остров и обещаю себе, что если я переживу следующую битву, то скоро вернусь. Я никогда не мог позволить этому месту пропасть даром.

Я представлял, как состарюсь там с Аллисой и у меня будут все виды воспоминаний, которые ты лелеешь. Я думаю, что пришло время двигаться дальше, оставить прошлое позади и сосредоточиться на будущем. Я смогу похоронить Аллиссу как следует, как только убью Мортимера. Я думаю, что тогда и только тогда я смогу по-настоящему отпустить ее из своего сердца.

Я украдкой бросаю взгляд на Изабеллу. Я вижу ее идеальный образ в отражении одного из маленьких круглых зеркал впереди, около телевизора. Она не может меня видеть. Это как раньше, когда я наблюдал за ней, когда она даже не знала о моем существовании.

Она смотрит в окно. Ее голова откинулась на спинку сиденья, и она смотрит на миллион миль вокруг.

Я имел в виду то, что сказал вчера вечером. Я бы сделал все по-другому, если бы все было по-другому. Я бы определенно хотел иметь шанс с ней.

Мы все остановились в доме Массимо.

Мы приехали чуть больше часа назад и начали распаковывать вещи. Как и в прошлый раз, приятно вернуться в Лос-Анджелес. На этот раз приятно, потому что кажется, что мы движемся вперед с планом, в котором я уверен.

Доминик вышел, чтобы подготовить то, что ему нужно. Он будет тем человеком с магией, которая разрушит стены, чтобы мы могли войти и сделать то, что должны. Все готово для того, чтобы мы могли вернуться в Род-Айленд, когда придет время. Нам просто нужно спланировать, что мы будем делать.

Закончив, я иду в кабинет Массимо на первом этаже и вижу, как он копается в бумагах. Теперь странно видеть брата все время с бумагами. Он начал так делать еще до смерти Па, а теперь он по локоть в них.

Я захожу в кабинет и закрываю дверь.

— Ты в порядке? — спрашивает он.

— Да, а ты?

— Просто забегаю вперед, чтобы не беспокоиться о делах. Я закончу позже.

— Тебе нужна помощь? — предлагаю я, но у меня есть свои дела, которыми я займусь позже, когда поговорю с Альфонсо. Он — последняя часть миссии.

— Нет, я в порядке. Это все контракты, которые нужно подписать. Мелочи, которые могут накапливаться. — Он отодвигает в сторону документ, который просматривал, и сурово смотрит на меня. — Похоже, это может быть оно, брат. У нас есть способ покончить с Мортимером раз и навсегда, и зацепка к другому парню. Двое убиты, а остальное… ну, остальное.

— Да, я думаю, мы все почувствуем себя лучше, когда Мортимер умрет и исчезнет со сцены. У нас есть личные связи, которые нужно учитывать каждый раз, когда мы думаем о нем.

— Я полностью согласен. Но я думаю о человеке из сна Изабеллы. Это будет интересное открытие.

— Можешь сказать это еще раз, — киваю я.

Когда я рассказал ему об этом, он был так же шокирован, как и я. Проблема в том, что мы не знаем, с чего начать поиски такого человека, и все еще неясно, кто это, когда девяносто процентов людей, с которыми мы имеем дело, — итальянцы.

— Ну, по одному делу за раз. Нет смысла рыть еще одну яму, пока мы не выползли из той, в которой уже находимся. Но… у меня к тебе вопрос.

Я наклоняю голову набок, когда он достает сигару из хьюмидора на своем столе и протягивает ее мне. Я беру ее, потому что мне отчаянно хочется покурить. Я также знаю, что он собирается спросить меня о чем-то, на что мне будет трудно ответить.

— О чем ты хочешь меня спросить, брат? — говорю я.

— Ты просил меня поговорить с Изабеллой об этом парне. Ты не хотел этого делать?

— Нет, — я закуриваю и затягиваюсь.

Он смотрит на меня и прикусывает внутреннюю часть губы.

— Она меня совсем не знает, а тебя она узнала очень хорошо за последние несколько недель. Ты не думаешь, что ты был бы лучшим кандидатом на эту работу? — Он поднимает брови. Я знаю, что он юлит и пытается вытянуть из меня правду.

— Нет. Я думаю, что ты лучше всех можешь это сделать. Ты нейтрален и всецело занят бизнесом.

— И она не испытывает ко мне никаких чувств? — произносит он.

Я жду немного, прежде чем кивнуть. — Да.

— Тристан, ты не в себе. Я не ожидаю, что ты будешь в свете того, что происходит, и я не ожидал, что ты будешь тем братом, которого я знаю с тех пор, как ты потерял Алиссу, но я чувствую, что ты заботишься об этой девочке. Мне напомнить тебе, что ты мне рассказывал об Эмелии?

— Нет, не надо, и это было другое.

— Как? Ты серьезно собираешься сказать мне, что мое увлечение Эмелией отличалось от того, что ты чувствуешь к Изабелле?

— Да, и это уже не по тем причинам, о которых я думал изначально.

— Ты сказал мне думать о том, кем она была. Прекрасная женщина, которая пленила меня с первого взгляда. Потом Па сказал мне, что неважно, откуда она. Ты не можешь ничего поделать с тем, что ты чувствуешь.

Должно быть, я не скрываю своих чувств, потому что он не разговаривал бы со мной так, если бы не видел меня насквозь.