Когда я видела его в последний раз, он меня отшлепал.

Меня били плетью. Меня пинали, как будто я ничто, но никто и никогда не унижал меня таким образом. Никто.

Я знаю, что была неправа, ударив его тарелкой, но, черт возьми, я не могу сказать, что он этого не заслужил.

Теперь он снова здесь, и я не знаю, что он со мной сделает.

Этот мужчина сбивает меня с толку. Его тело реагирует на меня так только потому, что я его тоже привлекаю, и я не думаю, что у нас был бы такой секс, если бы он просто хотел приковать меня к стене.

Сначала он кладет сэндвич, затем одежду и пристально смотрит на меня.

— Ты будешь сегодня хорошо себя вести?

— Вести себя хорошо? Я ничего плохого не сделала, — парирую я.

— Ты бросила в меня тарелку.

— Ты меня похитил, так что ты это определенно заслужил. Если бы у меня был пистолет, я бы тебя убила.

Он на самом деле смеется надо мной, как будто это шутка. Полагаю, так оно и есть. Я та, кто прикована наручниками к окну, полностью в его власти.

Я ни хрена не могу сделать, и мы оба это знаем. Даже если бы я могла что-то сделать, я уверена, что не подобралась бы достаточно близко, чтобы нажать на курок. Он бы меня остановил.

Он достает из кармана ключ, и я не могу сдержать чувство облегчения, которое накрывает меня, когда он освобождает мое запястье.

— Вставай, — приказывает он, и я неохотно подчиняюсь.

— Почему ты не ешь? Думаешь, если будешь голодать, я пожалею тебя?

— Мне не нужна твоя еда, я хочу, чтобы ты меня отпустил, — отвечаю я твердо.

— Ты не ела несколько дней, — замечает он, игнорируя мои слова.

— Мне не нужна твоя еда, я хочу, чтобы ты меня отпустил, — повторяю я, но он лишь сжимает челюсти.

— Ты будешь есть, когда я скажу, — заявляет он. — И как я уже сказал, ты не выйдешь отсюда, пока не скажешь мне, где твой отец.

— А как я уже говорила, я не знаю, где он. Ты, придурок, что с тобой не так?

Его руки сжимаются в кулаки, он весь напряжен.

— Изабелла, ешь эту чертову еду. Клянусь, если не сделаешь, тебе это не понравится.

— Я не хочу есть, — говорю, срываясь на слезы.

Он тянется ко мне, и я толкаю его в грудь изо всех сил, но только больно ударяюсь. Его грудь будто сделана из стали, и мои усилия кажутся бесполезными.

Слабость берёт верх. Он прав, я не ела три дня, и моё тело уже сдаёт. Когда он делает еще один шаг ко мне, я собираю остатки сил и ударяю его по лицу.

— Уйди от меня! — кричу. — Ублюдок!

Мой взгляд отчаянно ищет дверь. Если бы я могла добраться до неё, у меня был бы шанс. Я могла бы попробовать бежать. Я пытаюсь двинуться вперед, но Тристан снова тянется ко мне.

Момент надежды угасает, и ярость заставляет меня воспользоваться моментом, который я вижу, и дать ему еще одну пощечину по щеке. Пощечину, за которую я знаю, что заплачу.

Рыча, он поднимает меня в воздух, как и в прошлый раз, и несет на кровать.

На этот раз он так зол, что срывает с меня платье и швыряет его куда-то в угол. Я голая и не могу от него спрятаться. Он мне не позволяет.

Я не знаю, что он со мной сделает.

Отшлепает меня, трахнет меня или убьёт меня.

Дикий взгляд в его глазах говорит о том, что он может сделать все три варианта.

Толкнув меня на кровать, он придавливает меня своим весом, когда он оказывается на мне сверху и хватает мои запястья, чтобы держать над моей головой. В этом захвате я не могу ничего делать, кроме как дергаться против него.

— Отстань от меня, — хрипло говорю я. — Оставь меня в покое. Я не хочу, чтобы ты был рядом со мной.

Я не могу позволить смятению взять меня и свести с ума.

Я бьюсь об него, пытаясь освободиться. Я уже знаю, что не выиграю, но я не сдамся без боя.

В отличие от вчерашнего дня я делаю все, что могу. Я стараюсь. Но когда он прижимается губами к моим, я знаю в глубине души, что борьба окончена. Сила, которая тянет нас вместе, сильнее нас обоих.

Я знаю, что вчерашний день не может повториться, и он тоже должен это знать.

Зачем же мы тогда это делаем?

Почему мы не можем остановиться?

Его дикий, жестокий поцелуй поглощает мою волю к сопротивлению, и я не могу поверить, что снова позволяю себе поддаться ему.

Когда он отпускает мои руки, мы целуемся с открытым ртом, голодные и жадные. Он целует меня так, будто хочет забрать у меня все, не только местонахождение моего отца, но и меня тоже.

Тристан целует меня так, словно хочет этого, прижимая мои губы к своим, пока они не распухают и не становятся нежными от огня его поцелуя.

Он кладет руку мне на затылок, наклоняя меня так, чтобы поцелуй стал глубже, позволяя мне ощутить его вкус и погрузиться глубже в пропасть желания.

Я падаю, подчиняясь зову страсти, которая хочет сделать меня своим рабом. Я падаю глубже, когда он проводит руками по моей шее и скользит вниз к возвышенностям моей груди.

Я так сильно хочу, чтобы он прикоснулся ко мне, что к тому времени, как он наполнит свои ладони моей грудью, я стону ему в рот от желания, а моя предательская киска сжимается от того же желания, жадно желая его члена.

Он нежно сжимает мою грудь, продолжая заниматься любовью с моим ртом. Его пальцы ласкают мою кожу, пока он продвигается к моим соскам, которые твердеют от его прикосновения.

Удовольствие наполняет меня, проникая глубоко и низко в мое нутро, и становится еще лучше, когда он оставляет мои губы и опускается, чтобы взять мой левый сосок в рот.

Я ложусь на спину, позволяя ему сосать.

Он сосет и проводит языком по вершине, делая ее болезненно тугой.

Когда я выгибаю спину, прижимая грудь к его рту, он принимает меня глубже, заставляя все мое тело гореть от удовольствия.

Он прикасается ко мне, словно точно знает, чего хочет мое тело. Он сильно сосет мою грудь, а затем переходит от одной к другой, уделяя каждой одинаковое внимание.

Прошло так много времени с тех пор, как меня так трогали, годы. Годы с тех пор, как мужчина просто хотел прикоснуться ко мне и попробовать меня на вкус. Он делает все это, сводя меня с ума тем, что он внутри меня.

Я не знаю, как, черт возьми, я перешла от желания убить его к желанию, чтобы он меня трахнул.

Реальность заставляет меня задуматься об этом, но он искореняет ее, когда обхватывает мое бедро и просовывает палец прямо в мою киску.

— Тристан… — выдыхаю я. Удовольствие слишком велико.

Это почти невыносимо, но я хочу больше того, что он со мной делает.

Я снова стону, когда он обводит мой клитор и начинает тереть твердый бугорок. Затем он просто останавливается, и я думаю, не собирается ли он таким образом пытать меня.

Я на самом деле чувствую облегчение, когда он хватает меня за ногу и съезжает с кровати. Он тянет меня, чтобы сесть, раздвигает мои бедра, затем приседает и облизывает кожу моего холмика.

— Не смей, черт возьми, пытаться остановить меня, — предупреждает он.

— Я… не, — выдыхаю я, мой голос хриплый от смертоносного сочетания желания и потребности.

— Раздвинь для меня ноги по шире. Я хочу попробовать твою киску, — командует он, и я подчиняюсь.

Как только я раздвигаю ноги, он зарывается головой между моих бедер и начинает меня лизать.

Бессмысленные стоны слетают с моих губ, я не могу их контролировать или остановить. Я не хочу. Я также не хочу прекращать чувствовать себя так.

Он облизывает и проникает языком глубже, забирая у меня все, а я выгибаю спину, упираясь в его рот.

Я запускаю пальцы в его волосы, и он поднимает на меня взгляд. Но это длится всего секунду, и я не успеваю ничего заметить, потому что жадный оргазм разрывает мое тело.

Он яростно берет меня, и я кончаю, дрожу у его лица, пока он обхватывает мою задницу и продолжает лизать меня, пока мое возбуждение не льется прямо ему в рот.

Блядь… Я вся горю. Моя кожа горит, и я не могу дышать.

Он пьет меня и не прекращает брать, пока не останется ничего. Только тогда он отпускает меня и стоит, привлекая мой взгляд к массивной выпуклости его члена, упирающегося в переднюю часть его штанов.