Чистого места в этом лагере не найти, я, чтобы не извозиться в говнище, понакидал соломы и уселся на неё, забравшись подальше в угол.

Стены хлева сделаны просто частоколом, не настоящие, не плотные, так что для моей задачи подходит.

- Маний, давай-ка мы с тобой поорём, будто ты меня насилуешь. А то мало ли кто за нами наблюдал.

Поорали, но вышло так себе. Уж слишком мы оба на взводе были. В итоге Маний хлопнул себя по щеке, и приставил палец себе к губам. Я догадался, что это он так сымитировал, что вырубил меня.

В аурном зрении я увидел тень, отходящую от сарая. Значит и в самом деле есть в лагере трезвые, кто смотрит за порядком. Правда понятия не имею, что в такой обстановке может считаться таковым.

- Защищай меня пока. Потом ты уснёшь, но не бойся. Я за тобой присмотрю.

Я уселся поудобнее, насколько это возможно, и принялся пробуждать свой Дар. Минут десять мне нужно, а, может, и больше. Всё-таки обстановка не способствует расслаблению. Я на нервах и на взводе. Злость кипит во мне настолько, что вот-вот паровыпускник сорвёт!

Только как ни странно от такого нервяка Дар пробудился гораздо легче, почти сразу. Обдумаю потом, но первая мысль - мои ощущения сейчас сродни моменту нахождению на грани жизни и смерти. Гормоны кипят, нормальных мыслей нет, одни зверские инстинкты остались.

Туман поплыл очень плотный и первыми затихли звери в хлеву.

Маний продержался чуть дольше благодаря повязке на лице, но тоже отрубился: я слышал, как звякнули доспехи при падении. Мог бы и присесть, знал же, что будет! Зря его предупреждал, что ли?

Я не контролировал обстановку в лагере, только каким-то шестым чувством понимал, что вот ещё один присоединился к групповому сну. Вот ещё двое. И ещё. А вот на одного стало меньше. Наверное, умерла одна из жертв этих извергов. Блаженно, во сне.

Остановился я только когда почувствовал, что новые существа больше не засыпают. Значит, или убежали, или все спят.

- Так, бравые войны. Обстоятельства изменились. Я лично посмотрел, что тут творится. Режем всех!

Я ожидал чего угодно, но только не радости. Все прям возликовали! Смутно догадываюсь, что, должно быть, Масер им рассказал, что здесь творится. А они ребята простые, именно так представляют себе справедливость. Веселее, конечно, зверьми эту мразь затравить, но это ж придётся делиться удовольствием с толпой незнакомого народу. Лучше уж самолично нести в мир "добро".

«Ваэ виктис!» Горе побежденным! Этот принцип - одна из форм римской культуры, можно сказать, столп, поддерживающий общество. Римляне не жалеют врагов, особенно находящихся у них под пятой. Где-то здесь же лежит и их любовь к гладиаторским побоищам, публичным казням и прочим кровавым формам древнего театра. В отличие от меня, памяти из цивилизованного будущего, в них нет колебаний, нет сомнений, когда встаёт вопрос убить или не убить. Спросят только как и когда. "Право имеют", - как писал классик. А я пока ещё "тварь дрожащая".

Есть у принципа и ещё более гнусная сторона: дезертиры именно так поступали с захваченными людьми, руководствуясь всё теми же упомянутыми словами. Многие и в частной жизни применяют его к рабам, бывает, что и к слугам-негражданам. И это не осуждается. Римское право, которым так восхищаются в будущем, очень избирательно. Оно не для рабов и чужаков.

- Так! Мания не прирежьте, а то ишь, как обрадовались! Он вон в том хлеву, - показал я на... кхм... строение. Шалаш, наверное, самое лестное, как я могу его определить. Кроме частокола и рва в лагере всё остальное вот такого типа. Даже не бараки, а дырявые навесы.

Мужчины начали радостно разбредаться.

- Да! - крикнул я им в догонку. - Тех, кто побогаче выглядят - вяжите. Надо будет поспрашивать, где добро прикопали. И поторапливайтесь! У нас меньше получаса!

Контуберния одобрила моё решение. Наверняка самое ценное лидеры этого сброда изъяли и припрятали.

Пожалуй, и я начну. Нельзя мне не участвовать. Нужно тоже столько-нибудь глоток перерезать.

Только не хочу просто так казнить. Не палач я. Вы же помните мою профессию? Мясником я был. То есть разделывал туши для пользы народа. Вот и сейчас намерен извлечь пользу из этих спящих туш нелюдей. Есть у меня одна идея.

Я вспомнил, что Гней Тернеций, когда творил своё друидское колдунство, обращался за помощью к богу лесов. И Тит что-то напевал, когда мышь Приапу посвящал. Почему бы и мне не попробовать?

- О, Сомнус, тебе приношу эту жертву!

За Дар твой, прими благодарность.

Звук от перерезания горла мерзкий, а ощущения совсем иные, не как при разделке животных туш. Наверное, оттого, что руки трясутся, но мне нельзя этого показывать - за мной наблюдает весь мой десяток. Косятся. Тело стало ватным, наверняка от нервов. Из-за этого пугео чуть не выпал из руки. Или это я уже к божественному причащаюсь? В трансе?

Прислушался к себе. Вроде, ничего не изменилось. Не помогает мантра.

Вы знаете, как называется, когда одно и то же действие повторяют несколько раз в надежде на иной результат? Эйнштейну приписывают, будто он так определял безумие. А я, пожалуй, назову это молитвой и повторю ещё раз!

- О, Сомнус, тебе приношу эту жертву!

За Дар твой, прими благодарность.

Думал, второй пойдёт легче, но всё с точностью до наоборот. Захотелось проблеваться, несмотря на всю браваду. Мол, мясником работал, а уж мразь-то, которую за человека не считаю, легко казню. Хрен там плавал. Плохо мне. И только хуже становится. Даже кинжал выпал из руки, но никто не воспринял этого с осуждениям, думают, наверное, что я в религиозной экзальтации.

Не знают, что нет никакого эффекта от моей молитвы.

Может, нужно к другому богу обращаться? Всё-таки Сука Анубиса явно не из местного пантеона была, судя по звукам речи. Хм... А с чего я вообще взял, что моя личная Сфера имеет к ней отношение? Анна же её, вроде, отрезала у чудовища, и она испарилась? Ничего общего с тем шакалом я не имею. Туман сам образуется, а не валит из хвоста. И не из-под хвоста за неимением оного.

Нет, тут другое. Скорее всего, я подсознательно воспроизвёл его способность, хотя мог бы и реализовать что-то совсем иное.

Вооот! Опять та же проблема! Слишком я умный для поклонения богам и волшебства! Больно много думаю. Нахрен логику! Она только во вред.

- О, Сомнус, тебе приношу эту жертву!

За Дар твой, прими благодарность.

Очередной спящий урод захлебнулся кровью, но никаких изменений я не заметил. Ни от казни, ни с точки зрения ощущения присутствия божества.

Что ж. Значит, ещё одного. Я ж мясник как-никак.

Не к месту вспомнился брат Луций Габий. А он так смог бы? Наверное. Он же не дитя двадцатого века, небось обзавидовался бы, если бы узнал, чем я тут занимаюсь.

- О, Сомнус, тебе приношу эту жертву!

За Дар твой, прими благодарность.

Опять нет результата, кроме того, что этот труп дался легче. Что-то быстро я свыкся с мыслью о жертвоприношениях.

Луций, наверное, ещё в пути. Сейчас кажется неспокойно и в Британии, куда он направился, и в обеих Германиях. Даже галлы объявили о создании Галльской Империи. На севере опасно, но и брат не один идёт, а с шестью легионами. Так что уверен, что доберётся. Правда, насколько я понял, только два в Британию направлены, остальные разойдутся по другим провинциям.

Но и два легиона, это не мой десяток.

- О, Сомнус, тебе приношу эту жертву!

За Дар твой, прими благодарность.

Опять безрезультатно... А! Нельзя так поступать! Слишком я заигрался в атеиста. Не слышит Сомнус мою молитву, потому что я не обращаюсь к нему, а просто произношу слова.

Ну-ка, подключим воображение. Представлю, будто он стоит тут, над этим сраным полем, измазанным дерьмом, кровью и кишками, и с жадностью тянет руки, мол, давай мне жертву!

Опять нет результата... Хм...

О! Сомнус же не кровожадный! Тот, кого я представил точно не он! А ну-ка, представим максимально спокойного юношу, слегка ленного, расслабленного... Он вальяжно развалился на кушетке-клинии. Глаза полузакрыты.