На следующий день дядя Вадим пришел за мной прямо в «Эко-парк Сокольники». Дав мне попрощаться с ребятами, и, когда отошли подальше, поцеловаться на прощание с Виталиной — никаких следов «попойки» на ней само собой не обнаружилось — он погрузил меня в привычно загримированную под такси «Волгу», лично сев за руль. В машине нашлись моя сумка с заранее собранными вещами и незнакомый «дядя», каштанововолосый кареглазый мужик «чуть за сорок», с «веселыми» мимическими морщинами и модными (увы) усами.

— Дядя Герман, — представился он. — Подполковник госбезопасности. Вместо товарища полковника при тебе буду.

— Сережа, — пожал руку, представившись в ответ. — Рад знакомству.

— Познакомились и хорошо. Мне с вами нельзя, — широко улыбнулся товарищ подполковник и покинул транспорт, энергичной походкой направившись вдоль паркового забора по направлению к метро.

Нормально вроде.

— Поехали? — для порядка уточнил дядя Вадим.

— Поехали, — согласно кивнул я и перелез на переднее сиденье, где до этого сидел дядя Герман.

По пути укреплял ментальную броню и структурировал список тем, которые нужно обсудить с Генеральным с глазу на глаз. Но это не сразу, сначала надо с ним поговорить чисто по-человечески. Товарищ КГБшник ожидаемо не мешал, и через несколько часов мы добрались до все той же дачи — из изменений появилось КПП на подъездной дороге (пришлось показать документы) и двое автоматчиков у ворот, которые тоже документы посмотрели.

Дядя Вадим внутрь заезжать не стал, сразу же уехав обратно, а меня до дома довел сотрудник-«дворник», сдав с рук на руки открывшей дверь Агафье Анатольевне. Обнялись.

— Вырос-то как! — заметила она.

— Три с хвостиком сантиметра со времен нашей с вами последней встречи, — похвастался я.

— Голодный? — пока я раздевался, спросила она.

— Не, мы с ребятами четыре часа назад новогодние остатки «подметали», еще переваривается, — ответил я и достал из сумки вырезанную из янтаря фигурку оленя. — С наступившим вас, Агафья Анатольевна.

— Спасибо! — поблагодарила она, полюбовалась статуэткой на свет лампы, и мы пошли в глубь дома. — У меня для тебя тоже подарок есть, в комнате.

Послушно ускоряем шаг, чтобы найти на письменном столе книжку Марка Твена «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» и в рекордные сроки подавить желание панически завизжать.

— По агентурным сведениям ты такую не читал, — с улыбкой на лице немного успокоила Агафья Анатольевна.

До инфаркта меня эта Контора доведет. «Агентурные сведения» — это Виталина, которая свой подарок мне вручит по возвращении домой. Если это «возвращение» в свете такой-то книжки вообще состоится. Пофигу, списываем на совпадение.

— Не читал, — соврал я. — Спасибо большое, папа Толя хорошо отзывался, когда мы про Марка Твена разговаривали.

Такой разговор и вправду был, и тогда я не напрягался — отчим хоть и Судоплатов, но не тот Судоплатов.

— Дедушки еще нет? — перевел тему, частично разбирая сумку.

— К ужину приедет, — ответила эрзац-бабушка. — Дядя твой здесь.

— Игорь? — уточнил я.

— Других не осталось, — вздохнула она.

Игорь Юрьевич Андропов у нас нынче выпускник МГИМО, должен был в Англию на стажировку ехать, но, как и в моей прошлой реальности, остался в Москве и теперь работает в Институте США и Канады, рядовым научным сотрудником. С отцом и матерью под замес в Венгрии попадал — его тамошние упыри и похищали. Как следствие — бухает, и явно не просто так его сюда привезли — оно, конечно, познакомиться с новым родственником надо, но, надо полагать, синячить в свете последних событий стал сильнее. Сочувствия нет — в нашем несовершенном мире вообще жить не сахар, и, как детские травмы не пестуй, прятаться за них — это слабость, на то нам разум и сила воли эволюцией и дана, чтобы индивид себя в любой момент мог в руки взять и перестать быть размазней. А я, получается, чини. Ладно, починим, с меня не убудет.

— Познакомимся, только переоденусь и умоюсь, — кивнул я.

Агафья Анатольевна ушла, я сменил теплые вещи на вещи «домашние», подошел к роялю и наиграл основную тему игры про Макса Пейна. Хорошая мелодия, нуарная, как раз под настроение. Потом Вилочку научу на виолончели играть, будем вместе иногда грустить долгими зимними вечерами. Умывшись, заглянул на кухню, где был расцелован Клавдией Ильиничной, вручил ей статуэтку лебедя и получил в ответ книжку Лавкрафта с нечитанными рассказами. Окончательно успокоился — просто дарят мальчику то, что он не читал, и «Янки» здесь просто еще один подарок в общем ряду. Дед тоже когда приедет книжку подарит, надо полагать. Хотел бы намекнуть — я бы получил только Твена, причем из рук самого Генерального. Словом — паранойе бой!

Бабушка Агафья провела меня — немножко занервничал — в подвал, откуда доносился характерный грохот. Дождавшись, пока последний прекратится, она открыла толстую металлическую дверь, и мы попали в просторное, оборудованное под тир помещение, в котором нашелся одетый в костюм, украшенный очками похожий на деда Юру грустный мужик двадцати восьми лет — собственно дядя Игорь, который при нашем появлении снял с головы наушники.

— Здравствуйте, — поздоровался я.

Агафья ушла обратно, закрыв за собой дверь. Ща как шмальнет в меня добрый дядюшка — вон «Макарова» перезаряжает. К счастью, «качая маятник» и пригибаясь бежать на него с целью обезоруживания и нейтрализации — уже немножко научили — не пришлось, он положил пистолет на место, и, вытирая руки чистой тряпкой, пошел ко мне. Судя по походке и мимике — трезв, и не первый день.

— Здравствуй. Меня Игорь зовут, твой дядя, — протянул мне руку.

Пожал.

— Сережа, получается — ваш племянник, очень рад знакомству, — с улыбкой представился я в ответ. — Хорошо попадаете? — кивнул на мишени в дальнем конце подвала.

— Плохо, — поморщился он. — А ты, конечно, всегда в «яблочко» попадаешь? — ухмыльнулся.

Нехорошая ухмылка — на зависти, ревности и презрении к себе замешана.

— Стреляют не мозги, а руки, — с улыбкой покачал я головой. — На прошлой неделе в тир водили, отстрелялся на твердую «двоечку».

— Пойдем тренироваться тогда, — он повернулся и повел меня к огневому рубежу.

Надели наушники, вооружились, постреляли, дядя Игорь взял бинокль и убедился — да, Сережа стрелять нифига не умеет. Второй раунд — уже лучше. Третий — еще лучше. Четвертый…

— Офигеть! — потерял он самоконтроль, увидев стопроцентное "яблочко".

— Запомнил пистолет, запомнил как пуля летит, — пояснил я. — Память хорошая, в какой-то момент конечности мозгу начинают подчиняться, — перезарядил и не глядя выпустил обойму в направлении мишени.

— Уберменш, — глянув на результат, вздохнул дядя Игорь.

И его лицо разгладилось — одно дело, когда племянничек просто необычный, из разряда «если бы я не бухал, был бы не хуже», а другое — когда вот так, на грани самого настоящего чуда.

— Уберменшам наши старшие по сусалам надавали, так что я не из этих, — отмахнулся я. — Чистить надо? — покачал пистолетом.

— Это обязанность Агафьи Анатольевны, — ответил он, оценивающе посмотрев на меня.

— У которой артрит, судя по внешнему виду суставов на пальцах и общему возрасту, — вздохнул я. — Извините, дядь Игорь, я лучше сам почищу.

— Тоже всегда сам чищу, — уже нормально улыбнулся он.

На человечность проверяет, хитрый какой. Все потребное нашлось прямо тут.

— Татьяна Владимировна с Татьяной Игоревной не приехали? — спросил я.

Это про его жену и дочь, отчества специально ввернул, чтобы он не подумал, что о покойной бабушке Тане.

— Не изворачивайся, я уже большой, — отмахнулся он, считав заложенный между строк посыл. — Не приехали, не надо оно им. И на «ты» можно, родня все-таки. Да и ты уже не октябренок.

— Принял, — кивнул я. — Такой пи*дец, даже сказать нечего.

— Полный пи*дец, — согласился он. — Но чего уж теперь. Всем родителей однажды хоронить приходится, — вздохнул. — Лишь бы не наоборот.