— Говорят, что операция займет целый день, но я ничего не почувствую — усну, и проснусь уже здоровая!

Повезло — наши медики аневризму подтвердили, а американские согласились взяться за лечение, только валюту плати. С последней проблем тоже не возникло — Надины картины регулярно возят за рубеж, и за ту самую валюту продают. Как бы цинично не звучало, но деды из ЦК вложение посчитали выгодным. Или я слишком плохо о них думаю?

— Все обязательно будет хорошо! — с легкой душой пообещал я ей.

А как иначе? На данный момент все, за что я берусь, у меня получается. Не может же здесь случиться иначе? С девушкой мы до ее отъезда успели разочек нормально погулять — как раз между подтверждением диагноза (Фурцева в щеки меня за это расцеловала, и согласилась Наде о моей роли в ее судьбе не рассказывать — неловко получится!), и в целом подружились, поэтому предложил:

— Следующий Новый Год предлагаю отмечать вместе, большой дружной компанией!

— Если мама пустит! — хихикнула Надя. — Я тебе еще позвоню, когда после операции разрешат!

— Обязательно звони!

В трубке поскрежетало, и меня переключили на Екатерину Алексеевну.

— Повезло тебе, Сережка!

— Такое везение совсем не радует, — честно признался я. — Но все будет хорошо, я в этом абсолютно уверен!

— Маму-то когда стричься приведешь? — подобрел голос министра.

— А давайте я ей трубку дам, и она с вами сама договорится! — предложил я.

— Давай, — величайше дозволила она.

— Мааам! — не без удовольствия завопил я.

— Чего орешь? — выглянула она с кухни — завтра Новый Год, и родительница уже начала заготавливать вкуснятину — встречать будем семейно, с Судоплатовыми.

— Поговори с Екатериной Алексеевной.

— Выключи плиту! — велела родительница, бодро топая обтянутым фартуком животиком вперед.

Смиренно стянув чудо-обувь в виде обитых резиной валенок, потушил под булькающей кастрюлькой пламя, и вернулся в коридор, где мама радостно выражала готовность прибыть хоть сейчас. А чего ей, советской автоледи?

— Я с Сойкой погуляю пойду! — взяв красиво упакованную контрабандную пластинку японского джаза — его Саяка и ее родители очень уважают — чмокнул маму в подставленную щеку и вышел из квартиры.

Спустившись на лестничную площадку, извлек из-за ремня увесистую «бандероль» — законченная инфобомба! Сегодня я ее наконец-то отправлю! И сразу же нужно начинать сочинять следующую… Ладно, ради Родины я готов если не на все, то на многое!

Сложив пластинку и бандерольку в пакет с надписью «Lotus», выбежал из подъезда в едва переваливший за полдень день, и по снежку отправился в сторону ДК, потому что место встречи изменить нельзя. Вот она — Соечка-лапочка, в мохнатой белой кроличьей шапочке, таких же рукавичках и в хорошеньком светло-бежевом пальто. Щеки красные, на ресничках — иней.

— Привет! — помахала она мне рукой.

Я не опоздал — пришел на две минуты раньше.

— Привет! Давно ждешь? — помахал ей в ответ.

— Только что пришла! — ритуально соврала она.

— Это тебе, но отдам потом, чтобы тебе в руках не нести! — показал ей ярко-красную упаковочную бумагу в пакете.

— А это — тебе, но я тебе не отдам, чтобы было честно! — заявила она, вынув из кармана и помахав у моего носа пестрой, перевязанной лентой коробочкой.

— Справедливо! — согласился я и взял девушку за руку. — Пойдем какао горячий пить? С корзиночками, трубочками и «Наполеоном»!

— Я из-за тебя и так в платье влезать перестала!

— Так ты же растешь! — улыбнулся я и притянул Сойку поближе. — Когда мы познакомились, ты была мне вот до сюда! — показал рукой на ключицу. — А теперь я могу сделать вот так почти не нагибаясь! — и я поцеловал ее в приоткрытые губы.

Саяка и не подумала сопротивляться, закинула руки мне на шею и неумело, но старательно ответила. Отлепившись, хлопнула глазками и напрочь разрушила всю магию момента:

— Папа просил передать, чтобы ты обязательно пришел к нам в гости второго января! Ты ведь придешь?

А куда я теперь денусь?

— Приду!

«Инфобомба» была успешно опущена в дупло полигона для будущих сотрудников КГБ — решил, что так будет лучше. Как найдут? А они же тайники в рамках учебной деятельности ищут! Такую штуку — а там несколько слоев, и на каждом напоминание, что АНДРОПОВУ ЛИЧНО В РУКИ!!! Достаточно, чтобы нашедший бандероль курсант отнес преподу, а тот — повыше, и так до самого главного начальника — в лояльности начальства школы у меня нет никаких сомнений. Саяке объяснять ничего не пришлось — ну сбегал в кустики, и сбегал, а что пакета больше нет — так какая разница, если у нас тут, так сказать, новая фаза отношений? Тут уж трепещущему девичьему сердечку не до пакета!

Вернувшись домой, нашел там совсем не то, чего ожидал — дверь открыла заплаканная мама, а за ее спиной стоял среднего роста, средней ширины, и вообще настолько «средний» темноволосый мужик средних лет, что я совсем не удивился, когда он достал из кармана красную книжечку с надписью КГБ и подчеркнуто-мягко сказал маме:

— Наталья Николаевна, вы Сереже все сами расскажете, или мне придется? Простите, но просто так я уйти не могу — у меня прямой приказ!

— Сама расскажу! — прошипела мама на КГБшника и поджала губы, собираясь с духом.

Я терпеливо ждал.

— Я тебе врала! — наконец решилась родительница.

— Уверен, что ты это делала только из любви и заботы, поэтому сильно обижаться не буду! Но с тебя — торт «Зебра»!

— Электроник ты мой бронированный! — всхлипнула мама и прижала меня к себе.

— Можете, пожалуйста, выйти на пару минут? — попросил я сотрудника, стремительно осознавая всю прелесть ситуации. — Мы поговорим, и я лично вас впущу, хорошо?

Мужик с явным облегчением на роже кивнул и вышел в подъезд, пару раз качнул дверью туда-сюда, задумчиво хмыкнул и захлопнул.

— В следующий раз со сварщиками придет, дверь спиливать! — протянув руку, вытер маме слезинку. — Так что там у нас за враки?

— Андропов — твой дедушка!

Кто мог ожидать такого поворота? Я? Ой, да бросьте!

— Который начальник вот того мужика? — на всякий случай уточнил я, указав на дверь.

— Он, — всхлипнула мама.

— И зачем он засланца прислал?

— Хочет с тобой познакомиться, — снова не удивила родительница.

— А раньше, значит, не хотел? — спросил я.

— Раньше не хотел, — уныло подтвердила она. — И это — правда! Я решила, что тебе лучше не знать, от него тебе будут одни проблемы!

— Ну пока проблем не было, а значит, если сильно не распространяться, их и не возникнет. Мы же без него прекрасно справлялись… Без него же?

— Без него! — твердо кивнула мама. — Ты все сделал сам!

Ой с натяжкой «сам», но не нудеть же сейчас.

— Значит — и дальше нам от него ничего не надо. Нет авансов — нет спроса. Мешать он нам точно не станет — ну зачем ему? Потому что злой КГБшник? — мягко засмеялся я. — Ну не грусти! А я могу отказаться?

— Можешь! — всхлипнула мама.

— Вот видишь — дает возможность важного жизненного выбора. Давай иди умывайся, — повел я маму к ванной. — А я пока с дяденькой-«бурильщиком» немножко поговорю, ладно? И нет, — поднявшись на цыпочки, чмокнул маму в щеку. — Я на тебя по-прежнему не обижаюсь. Ты — хорошая мама, и хотела как лучше.

— Я… — озадаченно пискнула родительница, но я не стал слушать, закрыв за ней дверь.

Открыв «уличную», запустил КГБшника.

— Когда? — спросил я.

— Четвертого января, в шесть тридцать утра за вами приедет такси. На нем отправитесь в Подмосковье, Наталья Николаевна, если захочет — в санаторий для дам в положении…

— Не захочет! — появилась в коридоре умывшаяся и успокоившаяся мама.

— А ты до санатория не доедешь, Юрий Владимирович приглашает тебя три дня у него погостить, — поморщившись, продолжил он.