— Не обидится, — подтвердила она.

Прошли в студию, поздоровались со звукачом, послушали уже записанную [ https://www.youtube.com/watch?v=yXQViqx6GMY&ab_channel=MariahCareyVEVO ]. Это к Рождеству, а пока, в свете открывшихся обстоятельств, запишем немножко приятного королю Марокко. Сводив народ к роялю, показал и записал [ https://www.youtube.com/watch?v=Blx9lHMivQs&ab_channel=melanienam ]. Следом слил более танцевальную версию: [ https://www.youtube.com/watch?v=YFlIGdis77U&ab_channel=MELOMANDANCE ]. Как раз можно миньоном выпускать.

— Ну и на этом моя сегодняшняя полезность исчерпана, товарищи, — заявил народу, попрощались, и мы с Вилкой поехали ко мне — убивать свободное время.

В принципе, «кейс» с Магомаевым СССР только на руку — это же зашкаливающей мощи сигнал, призванный заставить призадуматься как невозвращенцев: смотрите какие вы дебилы, вон человек совершенно легально на «Роллсе» по Москве ездит, и дом с яхтой у него никто и не думал отбирать. Так, что, товарищи «выбирать свободу» не торопитесь — работать с Родиной честно банально выгоднее и надежнее. Отсюда посыл второй, уже действующим артистам — веди себя хорошо, не куролесь, и, если вдруг на тебя свалится забугорный успех, страна не будет против не мешать тебе пользоваться заслуженными благами. Пойду-ка Фурцевой позвоню, безотносительно Магомаева, просто для установления справедливости.

— Екатерина Алексеевна, очень прошу вас выпустить из страны певицу Ларису Мондрус — гражданскую лирику она петь принципиально не хочет, ну зачем нам такая гражданка? Пусть за Занавес едет, рассказывает, как ее тут у нас не ценят и щемят — сейчас, в свете похождений Муслима Магомедовича и скорого запуска других англоязычных исполнителей, ее, так сказать, «откровения» будут восприниматься особенно смешно.

— Можешь мне не верить, но соответствующий указ приняли еще вчера, — рассмеялась баба Катя.

Даже обидно как-то!

— Каждый раз, убеждаясь в том, что старшие товарищи видят и знают больше меня, я радуюсь всей душой и ощущаю мотивацию стать лучше, — соврал я. — Для создания противоположного госпоже Мондус поведенческого примера, прошу у вас возможности взять шефство над Аидой Семеновной Ведищевой — она гражданскую лирику петь будет только рада. Но Сергей Георгиевич Лапин — извините, но слишком многие об этом говорят, чтобы игнорировать — антисемит!

— Да ты что, Сережа? — «неподдельно» поразилась Фурцева. — Ты уверен?

— Представляете, какое мнение у народа? — горестно спросил я у нее. — Но я не верю! Ну не может в стране-победительнице нацизма быть антисемитов!

— Не может! — твердо поощрила она.

— Вот поэтому нам и нужно вернуть Аиду Семёновну Ведищеву в телевизор — в спайке с прочими советскими евреями там, она станет очень хорошим подтверждением того, что в Советском союзе антисемитизма нет!

Я бы вообще Лапина выкинул и поставил удобную марионетку, но дед пока не разрешает — большой профессионал мол, и человек в аппарате многими уважаемый. Знатное оправдание отсутствию повышения интересности телека, конечно. С другой стороны — «Зов джунгей» по телеку уже идет, и нравится вообще всем. Нужно нести что-нибудь еще.

— Я подумаю, — вздохнула баба Катя.

— Спасибо большое, Екатерина Алексеевна — вот увидите, мы с Аидой Семеновной много замечательных песен запишем! Я материалист, но, если после концерта в Барнауле ко мне подошел товарищ, вручил две просто замечательные песни и попросил передать их Аиде Семеновне, значит это немножко судьба? Но, как коммунисты, свою судьбы мы куем сами — поэтому я вам и позвонил, Екатерина Алексеевна.

— Что за песни? — заинтересовалась она.

Пропел «Лесной олень» и «Товарища» — ни разу приемной бабушке не соврал, реально мужик подходил песни дарил, в ВУОАПе уже зарегистрировано, будет авторские получать.

— Вторая прямо не хуже твоей, — похвалила Екатерина Алексеевна.

— На всю страну прогремит, — пообещал я.

— У тебя всё гремит! — фыркнула она. — Как родители? Отдыхают?

— Из Каира звонили позавчера, — ответил я. — Нравится, говорят. Скоро вернутся уже.

Соскучился, но немножко жаль — понравилось одному жить.

— Ну и хорошо! Сестренка как? — продолжила она проявлять заботу.

— Растет, кушает, какает, уже умеет сидеть, — кратко отчитался я.

— А кто тебе, Сережа, разрешил без прав за руль садиться? — перешла она тон «бабушкин ругательный».

— Николай Анисимович Щелоков! — жизнерадостно ответил я. — МВД наконец-то доделало мне должностные права и обязанности, и право реквизировать и управлять любым гражданским, МВДшным и КГБшным транспортом там есть.

Фурцева зависла. Краснеет поди сидит!

— Но в ситуации с Муслимом Магомедовичем я очень виноват, — сымитировал я муки совесть. — Поступил ужасно не по-товарищески и раскаиваюсь всей душой. Клянусь больше никогда не брать чужой автомобиль без служебной необходимости или общечеловеческой просьбы!

Выглянувшая в коридор, одетая в свой легкомысленный китайский халатик из первой нашей встречи Виталина прикрыла рот ладошкой и захихикала — раскаивается он, ага!

— Ты же хороший мальчик, Сереженька, — не могла баба Катя не закрепить успех. — Отличник! Комсомолец! Ну зачем тебе машины угонять? Еще и Виталину Петровну на дурное подбил! Ты не смотри, что она взрослая, я же вижу — молодая девка, глупая. Над ней тоже шефство обязательно возьми — у нее идеологическая подготовка хорошая, но идеала нет!

— Баба Катя говорит, что ты молодая и глупая! — ехидно передал слова главного идеолога страны Вилке, прикрыв микрофон ладонью и отодвинув трубку подальше. — А еще я над тобой шефство должен взять.

Не выдержав, девушка убежала в гостиную, хлопнула дверью и разразилась приглушенным преградой смехом.

— Простите, Екатерина Алексеевна, я же все-таки подросток. Стараюсь изо всех сил, но все равно время от времени глупости прорваться пытаются. Обещаю стать лучше и вести себя осмотрительнее.

Никакого веселья с этим кровавым режимом.

— Лучше — всегда хорошо! — одобрила она и попрощалась.

Ну все, можно дальше с Вилочкой немножко поубивать время до дел.

— Решил по сбитым летчицам пройтись? — решила для профилактики поревновать она, когда мы благополучно осквернили диван, и, частично, ковер в общей комнате, лежа на том самом диване попой вверх, положив подбородок на ладони и покачивая в воздухе ножками.

— Хоть на обоях печатай и на стену, — чисто ради приличий попытался я сбить ее с настроя.

— Нельзя, — отрубила она инициативу.

— Я бы и не стал, — улыбнулся я. — Разве что в секретной комнате, куда можно заходить только мне одному. Но зачем, если у меня есть целая секретная ты? То же относится и к Ведищевой — она, извини, средняя, а ты — одиннадцать из десяти.

Совместив подъем с дивана с эротичными потягушками, она поощрила меня за лояльность:

— С каждым разом всё лучше!

— Достигается упражнениями, — фыркнул я, встал на встречу, поцеловались.

Девушка покосилась на часы и ехидно заметила, плотнее прижавшись бедрами к напрягшемуся органу:

— Нужно ехать!

— Ох, нужно! — вздохнул я, высвобождаясь из ее объятий и нагибаясь за трусами. — Ибо пунктуальность — вежливость королей. Нужно соответствовать!

Переодевшись, поехали в «Пингвин» — общаться с осилившим сценарий трех серий «Электроника» Евгением Велтистовым. А еще — придумал отсутствующую до моего вмешательства повесть про робопса Рэсси, которая в моей реальности появилась только в 71-м. Скоро весь «Электроник» выходит на «Детгизе» большой книгой сразу пятимиллионным тиражом — мелочь, конечно, но больше выбить не получилось.

В сумочке переодевшейся в оранжево-белое полосатое платье с открытыми плечами и подолом до середины коленной чашечки девушки — присланный, впитанный, и, чего уж тут, немножко исправленный черновик сценария. Мне бы еще немножко с режиссером пообщаться, на тему постановки кадров, динамики и акцентов, но не факт, что дадут. Ну и вдруг испорчу — смотреть его будут в 70-м году, когда кино ну совсем другое.