— Если «до осени», это придется много административного ресурса напрягать, — пояснил я. — Потому что Костя не в обычную школу пойдет, а в особенную — туда просто так с кондачка даже мне его устроить трудно будет. Плюс акклиматизация, плюс — все документы переправить надо, плюс — переезд со всеми хлопотами. И на работу новую Михаила Викентьевича устроить нужно будет.

— А мне что делать? — горько вздохнул председатель. — Мне ведь объяснять придется почему план провален!

— Да что вы прибедняетесь, Макар Никифорович, — всплеснул я руками. — У вас штат, извините, полсотни трактористов. Ну неужели от одного план полетит?

— Тракторист трактористу рознь, — назидательно заявил он. — Таких как Михаил Викентьевич у нас и пяти не наберется!

— Ну давайте бартер тогда, — предложил я. — Я вам нашего передовика до конца сезона поработать пришлю, а на следующий год нового найдете.

— Троих! — решил он ковать железо пока горячо.

— Трактор-то один освобождается, — заметил я.

— Но работает-то Миша за троих, — развел тот руками.

— Двоих, — махнул я рукой. — У нас лодырей не держат. Зарплату сам заплачу. Но вернуть не забудьте — такие самому нужны.

Скрепили сделку рукопожатием. Как-то даже зауважал Макара Никифоровича — вон как за дело радеет, не побоялся же, а про меня слухи ух какие нехорошие ходят, и это если в расчет слухи про родного деда не брать — там совсем мрак. После небольшой паузы председатель закрепил эффект:

— Мы тут с товарищами кое-чего посчитали, подумываем на стопроцентный хозрасчет переходить — а то вроде колхоз-миллионер, а толку и не видно. План ежегодно перевыполняем, а народ все равно живет так себе. Нет, безусловно с каждым годом лучше становится, — на всякий случай подстраховался. — И стабильность опять же — государство без зарплаты не оставит, семян даст, техникой оснастит. Но нам-то тут переживать не о чем — края такие, что ветку сухую в землю воткни, получишь яблоню.

— Нам в «Потёмкине» на стопроцентном хозрасчете нравится, — немного поагитировал я. — А там земли не чета вашим — «зона рискованного земледелия» считается. Но это у нас, а по стандартам стратегического противника в таких районах вообще ничего сажать нельзя. Это не потому что мы глупые, а потому что деваться некуда — вот такой вот климат у нас, и нам с ним жить и работать. Но я не очень много для вас интересного рассказать могу — я там всего лишь заместитель парторга. Вы лучше к нам «ходока» отправьте, пусть посмотрит, с председателем и главбухом пообщается.

— Об этом и хотел попросить, — просветлел Макар Никифорович. — Бумажки-то это одно, а вот с людьми поговорить — оно всегда лучше. Опыт! — он назидательно вытянул палец вверх. — Он — в основе всего, и теория без практики в нашем деле мертва.

— Я с вами полностью согласен, — поддакнул я. — Но у нас не совсем обычный совхоз, и большая часть наших наработок вам не подойдет по совершенно объективным причинам. Но гостям мы всегда рады, и, если получится поделиться хоть чем-то полезным, мы будем рады.

Отец Кости произвел на меня хорошее впечатление. Первая причина — сына он без дураков любит всей душой, и, по собственному признанию, не жалел на его липовые «троечки» пару свиных туш в четверть — классика деревенской коррупции. Вторая — узнав о «спецшколе» он пришел в буйный восторг, согласившись ехать куда угодно, когда угодно и на любых условиях — лишь бы Косте дорогу в большую науку дать. Причина третья — ушедшую со словами «сам своего дебила воспитывай» жену не осуждает, «бог ей судья». Оставив мужику денег на переезд и перевозку хозяйства, отправился в «Орленок» — кататься на картах и догуливать завтрашний — последний — день каникул, которыми доволен «от» и «до» — и время весло провел, и пользу немалую вынес. А чего еще желать малолетнему попаданцу?

В «Домодедово» меня ждал огромный сюрприз в виде ждущей на нашем «Запорожце» прямо у трапа Виталины.

— До встречи, товарищи! — обернувшись, помахал я дядям Феде и Ване. — И спасибо!

— Ромео, — хрюкнул в след бегущему мне дядя Федя.

Про багаж и подарки — всем ракушек насобирал, ух красивые! — можно не заморачиваться, привезут прямо домой, поэтому едва ли не вприпрыжку добежал до машины и сгреб в объятия счастливо улыбающуюся, загоревшую Вилочку.

— Ты опять вырос, — приложила она меня.

— Это звучит как классическая мамо-бабушкина фраза, — поморщился я и ладонью измерил рост с помощью девушки — до переносицы.

— Я очень скучала, Сережа, — хихикнув, она чмокнула меня в губы.

— Так-то лучше, — одобрил я и поцеловал ее как положено.

Ну смотрят люди, ну и что? Морального облика комсомольца не нарушаю — невеста же. Уселись в машину, девушка поехала к воротам.

— Ну рассказывай как съездила, — запросил я отчет.

— Продула в казино полторы тыщи, — с виноватой моськой покаялась она.

— Приговаривать тебя к посещению нашего маленького клуба по борьбе с зависимостями?

— Что за клуб? — улыбнулась она.

— Там дядя Андрей, — начал я перечислять. — Малолетний алкаш — сын нашего немецкого инфарктного куратора и ряд совхозников, в которых после той злачной ночи, когда наши дяди ставили особо несознательным чудо-укольчики проснулось желание до такого не доводить и справиться с алкоголизмом более гуманным способом — еженедельными собраниями. Еще из Москвы пара психиатров наркологического профиля прибудет, смотреть чего это я удумал. Докладчик и целитель — твой покорный слуга, — положив руку на грудь, церемонно поклонился.

— Только что придумал? — хихикнула девушка.

— Перед отлетом из «Орленка» позвонил, распорядился, — поправил я. — Но мы отвлеклись — давай дальше.

— Проигравшись, я расстроилась и попросила у Насти пару сотен на «отыграться», — продолжила она.

— Плохой звоночек, — осудил я.

— И выиграла пятнадцать тысяч, — показала мне язык.

— Это еще хуже, теперь паттерн «я точно отыграюсь» глубоко в тебе укоренился, — горько вздохнул я. — И ты будешь регулярно спускать все наши семейные сбережения.

— Если приказ будет, — фыркнула она. — Я же не по своей инициативе все это делала — легенда такая, девушка-игроманка. На второй день проиграла уже двенадцать, и была вынуждена со слезами на глазах и благодарной улыбкой принять предложение одного очень состоятельного господина поставить за меня. Увы, я проиграла и его капиталы, и он от расстройства вынужден был совершить летальное отравление шампанским. А мы ведь собирались провести ночь в отеле и утром улетать в Америку — сочетаться узами брака, — жалобным тоном, вытирая несуществующие слезы закончила она.

— Хорошая работа, товарищ капитан, — гоготнув, похвалил я.

— Спасибо, — улыбнулась она и поморщилась. — Пришлось пару раз поцеловать его в жирную щеку.

— Ужасно, — вздохнул я. — Но такой грех я могу тебе простить. Но больше не греши.

— Больше никаких акций, переведена на работу в «девятку» — о тебе буду заботиться до самой пенсии, — с улыбкой кивнула она.

— Но это все работа, а что у нас по отдыху? — перевел я тему.

— Катались на яхте, пили коллекционное вино, валялись на пляже, покупали шмотки, — скучным тоном перечислила она. — Словом — вели глубоко буржуазный образ жизни. Пару дней нравилось, а потом скучно стало. А ты как отдохнул?

— Шикарно, — довольно потянулся я. — Считай — натравил кого надо на курортную мафию, радикально вычистив прибрежные зоны Краснодарского края.

— В столовую сходил? — ухмыльнулась она.

— Как всегда, — с улыбкой подтвердил я.

— Я там новости смотрела, чуть-чуть показывали, — поделилась она инфой. — Опять, мол, из-за политических комбинаций, направленных на укрепление личной власти Андропова страдают невинные люди.

— Че они еще сказать могут, — не удивился я. — Но политическая составляющая имела места быть — перевоспитал товарища Медунова, теперь у деда в тех краях ручной крайком будет. Под обстрел вместе попали, представляешь наглость курортного спрута?