Погода — отличная: плюс семь, по синему небу бегут пышные беленькие облака, которые гонит ветер, который, судя по рассказам на инструктаже, не успокаивается почти никогда — побережье Каспийского моря же.

Приветственная делегация в аэропорту полностью соответствовала моим ожиданиям — встречать гостей прибыло чуть ли не все местное чиновничество. Дед Паша и взрослые выпили приветственную чарку, закусили караваем, вежливо похлопали этническим танцорам в благодарность за шоу, и нас повезли заселяться — временно отжали под это дело целый подъезд в новеньком номенклатурном — а потому шикарном — доме. Куда подевались прежние жильцы никого не интересовало, а в квартиры завезли новую мебель. Какая совершенно бездарная трата ресурсов!

Сам город — просто конфетка: чистенький, с обилием строек (вот это старшие товарищи начинают сворачивать — какой смысл, если все равно развалится?), народ на улицах выглядит каким угодно, но не угнетенным, и, если чистоту можно списать на внеплановый, посвященный нашему приезду субботник, то стольких прохожих подговорить улыбаться точно не выйдет! Отметил дресс-код: дамы почти все в платочках и закрытой одежде. Спасибо, что не хиджаб, при всем уважении к любителям последнего — у нас тут, вообще-то, материализм и научный атеизм.

За пределами городов Дагестан этих времен представляет собой, по сути, гигантскую ферму — возможно именно этим объясняется изобилие в десятке хаотично посещенных мной в компании тройки моих полковников гастрономов. Дед занят важными делами — вкушает деликатесы и принимает «бакшиши» от местных чинуш в закрытом на спецобслуживание ресторане. Ох уж эти генералы.

Проверили расположенную на окраине города столовку — тщетно, сплошная образцовость и показательность. Потемкинская деревня запредельной мощи, мать его!

— Давайте еще по магазинам одежды пройдемся и домой, — предложил я товарищам.

Прошлись, даже бумаги посмотрели — ну не придраться!

— В Махачкале ничего не найдем, — озвучил общее настроение дядя Андрей.

— Да, если напрячься, построить коммунизм в отдельно взятом городе вполне реально, хоть и временно, — уныло согласился я.

Уныние — не потому что руки чешутся кого-нибудь посадить, а потому что время тратится впустую. Ну не шашлык же жрать мы сюда прибыли в самом деле! Ладно, это только первый день, а мы здесь на неделю — чего-нибудь неминуемо всплывет, если как следует потыкать палкой этот удивительно тихий омут.

— Цитадель Нарын-Кала была построена… — вещал лично взявший на себя обязанности экскурсовода глава Дагестана этих времен Магомед-Салам Ильясович Умаханов во время посещения города Дербента.

Третий день поездки — вчера осматривали достопримечательности Махачкалы, а вечером, пока дед Паша продолжал бухать с важными людьми, я провел встречу с читателями. В зале — полный интернационал, но никаких жалоб «дяде Лене» не перепало. Либо жаловаться не на что, в чем я сильно сомневаюсь, либо жители «не хотят позорить» родную республику. Вот последняя мысль меня угнетает. Сам третий день, походу, будет столь же бесполезным, как и два первых, и это угнетает еще сильнее.

-…для защиты от кочевников с севера, пытающихся обойти Кавказский хребет по Каспийскому морю.

— Очень познавательно, Магомед-Салам Ильясович, — воспользовавшись паузой, поощрил дед товарища Умаханова. — Что думаешь, Сережа?

— Потрясающий памятник архитектуры, — ничуть не покривил я душой. — Кочевые народы — настоящий бич для народов оседлых. Хорошо, что как минимум в нашей стране никаких «набегаторов» не осталось.

Мужики вежливо гоготнули, и Магомед-Салам Ильясович продолжил вещать.

Вот она, генеральская проверка как она есть — берем важного гостя под ручку, заносим бакшиш, вкусно кормим, водим в баньку и по образцово-показательным местам. На выходе — красивый отчет за подписью довольного царева человека о том, как здорово работают все ветви власти на местах. Дед Паша не обольщается — вчера вечером с ним разговаривали на эту тему, но «национальные особенности нужно уважать» и «я не могу себе позволить мотаться по кишлакам — не поймут». Ох уж это их «понимание»!

Закончив с Дербентом, погрузились в вертолет, и нас повезли полюбоваться на строительство Чиркейской ГЭС, которая после ввода в эксплуатацию станет самой мощной гидроэлектростанцией на Северном Кавказе. Приземлились, я неслышно и незаметно для окружающих поморщился на этнических танцоров — куда не приедем, везде они! — сходили к разбитой здесь «поляне» с тентами под открытым небом покушать барашка (стабильно вкусный), нам выдали каски — техника безопасности! — и мы отправились бродить по стройке. Сказать, что «захватывает дух» — ничего не сказать, в Дагестане вообще красиво, а такие проекты накидывают сверху гордость за человеческий род, который однажды осознал мир вокруг себя как строительный материал, и с тех пор совершенно не собирается останавливаться. Оно, конечно, экология, но давайте будем честны — на полном серьезе отказываться от плодов научно-технического прогресса станет только сумасшедший.

На этой стройке и по бумагам, и по факту все строго по инструкциям и без воровства. Нет, какой-нибудь болтик спереть любители обязательно найдутся, но это — стандарт, без которого никак.

Мне бы вырваться из нашей замечательной группы да по населенным пунктам поменьше покататься, но дед Паша от себя далеко не отпускает — а ну как непоседливый мальчик в ущелье свалится?

Когда мы покинули ГЭС, уже вечерело, поэтому Судоплатов, отреагировав на мои жалобные глаза — не хочу обратно в уютное чрево «Потемкинской деревни»! — попросил Магомеда-Салама Ильясовича разместить нас в поселке Дубки — ближайшему к ГЭС, и ныне там проживает целая куча приезжих, а значит — повышенный хаос, в котором найти нехорошее шансы кратно повышаются.

Товарищ Умаханов лицом владел идеально, и этакую неприятную просьбу принял стоически, отправив в поселок пачку подручных. С другой стороны — вполне мог такой поворот ожидать и в меру сил готовиться.

Поселок в эти времена активно застраивается новенькими пятиэтажками — для немалой части строителей и работников будущей ГЭС, а также людей сопутствующих — учителей, врачей и прочих — ускоренная процедура получения жилья стала решающим фактором для переезда. Ну а пока приезжий люд проживает во времянках, бараках и общежитиях. Интернационал — самый что ни на есть каноничный, Магомед-Салам Ильясович даже похвастался самым настоящим оленеводом из Малых народов Севера, который трудится бригадиром комсомольского стройотряда. Предлагал его и показать, но дед Паша отказался — что мы, малых народов не видели?

Когда мы въехали на территорию поселка, я чуть не заржал — прямо на наших глазах, с суетой и криками, местные белили бордюры, мели улицы и собирали мусор в мешки.

— Плановый субботник, Магомед-Салам Ильясович? — обратился я к главе республики.

В «Чайке», кроме него, деда Паши и меня едут дядя Петя — меня беречь — и дедов адъютант в роли водителя.

— Плановый! — сменив неловкость на лице на облегчение — тупой пацан не догадался! — он покивал.

До абсурда, блин!

— Завтра в местной школе пройдет музыкально-песенный конкурс. Могу ли я попросить тебя возглавить судейскую коллегию, Сережа? — поменял он тему, выкатив мне типа-пряник.

— Спасибо за доверие, Магомед-Салам Ильясович, клянусь не подвести! — согласился я.

Может найду какого особо голосистого ребенка, с собой заберу, детские песенки будет петь.

Кортеж добрался до выделенного нам подъезда новенького дома, заселились, я собрал свою бравую тройку, и мы пошли на поиски приключений. Охрана — на расстоянии, но неизменно с нами. Под окрасившемся в закатные цвета небом выехали на перекресток и повернули направо — по словам подкупленной «соточкой» (и клятвой никогда и ни за что ее не упоминать при власть имущих, чтобы не попало) консьержки, здесь находится стихийный рынок.

Миновав пятиэтажку готовую, пятиэтажку строящуюся и пару бараков, услышали отголоски гневных воплей. Ускорившись, завернули за угол и узрели небольшую площадь с усыпанными всем подряд — от фруктов и овощей до шмотья и строительного инструмента — сколоченными из досок прилавками. Источники воплей — одетые в милицейскую форму товарищи, как смуглые, так и вполне славянской внешности. Источники воплей погромче — товарищи продавцы, которые ну совсем не хотят сваливать с площади.