О. Боже. Мой.

— Ты нечто, — ворчу я, пряча лицо за меню, но его смешок все равно достигает моих ушей.

— Я знаю. Единственный в своем роде, Кинжал.

Я делаю вид, что не слышу его, и, к счастью, меня спасает официантка, которая подходит несколько мгновений спустя.

— Броуди. Рада тебя здесь видеть.

— Привет, Летиция. Как дела? — спрашивает он.

Взгляд, которым она одаривает его, заставляет мои мышцы напрячься. Если он привел меня в ресторан, где трахнул официантку, я ухожу. Не потому, что я ревную, отнюдь, но на этой неделе у меня было достаточно драм. Это только подталкивает меня к краю.

— Где Касс? — спросила она.

Броуди пожимает плечами. — Я не знаю. Сегодня день рождения моей подруги, и я хотел угостить ее вкусной едой, чтобы отпраздновать. Нам ведь исполняется двадцать один год только один раз, верно?

Она не улыбается, и ее глаза сужаются, темнея, когда она поворачивается ко мне, но я не ощущаю враждебной атмосферы по отношению к Броуди или ко мне. Что-то подсказывает мне, что это связано с Кассианом.

— Подруга из академии? — спрашивает она, с отвращением приподнимая уголок рта.

— Мы просто пришли поесть, Летиция. Мы не будем вмешиваться в дела Кеннеров, — с улыбкой говорит Броуди, надеясь разрядить обстановку, которая грозит обостриться, и, к моему удивлению, она вздыхает, постукивая по устройству в своей руке.

— Как скажешь. Что будешь есть?

— Стейк средней прожарки и бутылку домашнего пива, — тараторит Броуди. — А для моей подруги…

— Я тоже возьму стейк, пожалуйста. Средней прожарки, с апельсиновой содовой, пожалуйста.

— Ты не собираешься чего-нибудь выпить? — Перебивает Броуди, хмуро глядя на меня.

— Я возьму апельсиновую содовую.

Он пренебрежительно машет рукой. — Нет, я имею в виду алкоголь. Сегодня твой день рождения. Ты празднуешь свое совершеннолетие. Разве ты не хочешь выпить свою первую каплю спиртного в свои двадцать один?

Качая головой, я поворачиваюсь к Летиции, которая все еще стоит рядом с нами, и ее раздражение ощутимо. — Только апельсиновую содовую, спасибо, — повторяю я, и мгновение спустя она исчезает из виду. Когда я снова поворачиваю лицо к Броуди, то замечаю вопросительный взгляд в уголках его глаз. — Я не пью. Никогда.

— Совсем никогда?

Облизывая губы, я откидываюсь на спинку сиденья. — Неа.

— Как так? — На его лице читается недоверие, вызывая у меня желание почувствовать смущение, но я не поддаюсь.

— На самом деле это не имеет значения, — отвечаю с улыбкой, надеясь закончить разговор, но его взгляд только становится пристальнее.

— Расскажи мне. Я хочу узнать тебя получше.

Это не то, чего я ожидала от него. Я думала, что он поведет меня в бар или потанцевать, или куда-то, где не нужно много разговаривать, чтобы он мог напоить меня настолько, чтобы трахнуть.

— Я просто не пью. Мне не нравится идея потерять контроль над собой, мне не нравится мысль о том, чтобы прятаться от своих проблем на дне бутылки, и мне не нравится доверие, которое нужно оказывать другим, чтобы они не перешли черту, когда ты в таком состоянии.

Он кивает, и я практически вижу, как мои слова крутятся у него в голове. — Справедливо, — говорит он, как будто понимает, о чем я, и это немного удивляет меня. Не то чтобы я это показываю. Вместо этого я пытаюсь перевести разговор в другое русло.

— Итак, расскажи мне о себе.

— Ну вот, теперь она в деле, — говорит он с ухмылкой, и я закатываю глаза.

— Нет, я просто пытаюсь увести разговор подальше от себя, — честно отвечаю я. — Тот факт, что мы находимся в ситуации, когда разговор вообще может состояться, шокирует сам по себе, — добавляю я, и он изумленно смотрит на меня, драматично хлопая себя рукой по груди.

— Может, я и игрок, Кинжал, но я могу узнать тебя поближе, прежде чем трахну.

— Кажется, меня сейчас стошнит, — ворчу я, хватаясь за живот, и он усмехается.

— Пожалуйста, ты хочешь, чтобы я солгал? Ты хочешь, чтобы я сидел здесь и притворялся, что у меня чистые намерения? С тех пор как ты вышла из своей комнаты, я думал только о том, чтобы намотать твои волосы на кулак и провести языком по твоей груди. Во мне нет ничего порядочного, так что я не собираюсь притворяться, что это так, но я могу поддержать беседу. Если бы я хотел трахнуть безвольное тело, я бы выбрал старую добрую Памелу, — заявляет он, махая мне ладонью в подтверждение своих слов.

Мои бедра сжимаются вместе, несмотря на все мои усилия.

Он не вызывает во мне никакой реакции. Он не вызывает во мне никакой реакции. Он не вызывает во мне никакой реакции.

— Что еще мне следует знать о тебе? — Настаиваю я, пытаясь притвориться, что мое сердце не колотится как бешенное.

— Обо мне? Что видишь — то и получаешь. Я вырос в Фоули-Хилл, я веселый, не люблю драму и верю в то, что нужно спасать людей. Несмотря ни на что. — Его взгляд встречается с моим, и я понимаю, что он имеет в виду человека, которому мы помогли на этой неделе, после выходки Вэлли.

— Спасибо тебе за это, — выдыхаю я, но слова как-то чуждо звучат на моем языке. Я никогда никого не благодарю. Не потому, что я грубая, а потому, что я делаю все, что могу, когда могу, сама.

Он отмахивается. — И еще, мой отец — Орион Оренда.

Я хмурюсь, пытаясь вспомнить имя, и только спустя какое-то время понимаю, откуда я его знаю. Когда я наконец осознаю, где я слышала это имя, я изумленно распахиваю глаза. — Он член Совета, — уточняю я, вспоминая те несколько раз, когда видела его по телевизору.

— Ага. — Он практически морщится, признавая связь.

— Ты, кажется… не в восторге от этого факта.

Он усмехается. — Хорошая оценка. — Он барабанит пальцами по столу, глядя на меня. — Тебя когда-нибудь заставляли что-то делать только потому, что так велит твоя родословная? Я не выбирал своих предков, но они выбирают за меня мой жизненный путь.

У меня отвисает челюсть, когда я смотрю на него, разинув рот. Несмотря на его юмор и харизму, я должна помнить, что он маг; большую часть времени он полон мудрости и пророчеств, но странно слышать это из его уст.

Нам приносят напитки, но приносит их не Летиция. Я бормочу слова благодарности, но человек уходят слишком быстро, чтобы их услышать.

— Мне это знакомо, — признаю я, делая глоток апельсиновой содовой.

— Каким образом?

Я замечаю, что он пристально смотрит на меня, заинтригованный тем, что я собираюсь сказать, и сглатываю.

Черт. Мне следовало держать рот на замке.

Прочищая горло, я преуменьшаю это, насколько могу. — Просто дома, на ранчо… Жизнь на ранчо не для меня, но это не имело значения для моей семьи. Мы рождаемся в этой жизни, и наш путь уже проложен для нас.

— Ты понимаешь, о чем я говорю.

Немного впечатляет, что он не пытается принизить пример, который я ему привожу. Он видит связь, не думая, что ему приходится хуже, чем мне. Если бы он знал правду, он бы думал по-другому, но в этом нет необходимости. Ему не нужно этого знать. Я держу свои секреты при себе, ближе чем свои кинжалы.

Через мгновение приносят еду, и мои глаза расширяются от восторга при виде размера стейка на моей тарелке. Мне кажется, я на Седьмом небе от одного только вида и запахов. Мы оба набрасываемся на еду, и в тот момент, когда мясо тает у меня на языке, я стону. — Черт возьми.

— Правда, да?

— Мне нужно знать, как они это готовят, — бормочу я с благоговением, моргая при виде еды, как будто это подарок Небес.

— Магия, и к тому же ненастоящая. На кухне муж Джейни, Джейк. Он лучший повар, которого я когда-либо встречал в своей жизни. Я пытался повторить это с помощью настоящей магии, но это не идет ни в какое сравнение, — признается он с усмешкой.

Я откусываю еще кусочек, и еще, теряясь от наслаждения на языке, когда двойные двери с грохотом распахиваются, сотрясая всю комнату. Все замирают, и музыка прекращается, когда мы все поворачиваемся к источнику звука.

Кассиан решительно входит в двери, сжатые в кулаки руки напряжены, а его взгляд скользит по комнате, пока не останавливается на Броуди и мне. Рейден и Крилл входят за ним, и моя грудь сжимается.