— И ты ничего не предпринял?

— Я…

Я взмахиваю рукой, прерывая его, прежде чем он начнет заикаться как дурак, и убеждаюсь, что разочарование ясно читается на моем лице.

— Мне не нужны твои благодарности. Я хочу, чтобы ты стоял на своем. Для этого мы все здесь. Ты здесь, чтобы стать наследником или чтобы помогать? — Он просто смотрит на меня, его взгляд мечется, пока он пытается придумать ответ. — Потому что вчера ты не сделал ни того, ни другого. Подумай об этом. Подумай, что сделал бы лидер или помощник лидера, когда кто-то нуждается в помощи. Тот, кто не сдается при виде стервозных женщин. — Я выдыхаю, позволяя напряжению, которое быстро поглотило меня, раствориться, и вздыхаю. Отвернувшись, я вижу, что Флора и Арло ухмыляются, и качаю головой, но прежде чем уйти, снова смотрю на него, на этот раз с более мягким выражением в глазах. — Хотя я рада, что с ней все в порядке, — добавляю я, прежде чем неторопливо удалиться.

— Ты такая чертовски крутая. Что это даже не смешно, — с усмешкой говорит Флора, и Арло энергично кивает в знак согласия.

— Вы двое — засранцы, которые не знают, о чем говорят, — ворчу я, отчего они только шире улыбаются.

— Мы знаем, — синхронно отвечают они, и я качаю головой в недоумении, пока мы идем на следующий урок.

К счастью, я прихожу раньше Броуди и Крилла, так что у меня есть возможность удобно устроиться на своем месте до того, как кто-то из них появится. Я поправляю воротник плаща, когда надо мной нависает тень, но сладкий запах чересчур цветочных духов обжигает мои ноздри, подтверждая, кто это, даже не глядя.

Когда она не проходит мимо, я знаю, что мне придется поднять глаза, и это раздражает меня даже больше, чем запах. Меня встречает вечно сучье лицо, принадлежащее моей любимой вампирше всех времен и народов: Вэлли.

Ее губы изогнуты в усмешке, нос вздернут, а глаза прищурены, когда она смотрит на меня сверху вниз с тем раздражающим вампирским превосходством, которое есть у всех них.

Я улыбаюсь, поджав губы, переплетая пальцы, и выжидающе смотрю на нее. Вокруг нас воцаряется тишина, и я наслаждаюсь ей, позволяя ей окутать меня самым сладким чувством неловкости, какое только возможно. Проходит несколько секунд, она незаметно переминается с ноги на ногу, и я понимаю, что она у меня в руках.

— Ты мне мешаешь.

Я широко раскрываю глаза и оглядываюсь по сторонам, прежде чем встретиться с ней взглядом. — Я не знаю, как это возможно. Вокруг меня много свободного места, и…

— Я не это имела в виду, и ты это знаешь, — вмешивается она, ударяя ладонями по столу между нами, а я невинно моргаю, глядя на нее.

— Правда, не знаю.

Она поджимает губы, и ее лицо краснеет, а мне требуется вся моя сила воли, чтобы сдержать улыбку, которая угрожает поглотить мое лицо. — Не прикидывайся дурочкой. Тебе это не идет. Я скажу это только один раз, так что слушай внимательно и хорошенько запомни. — Она постукивает пальцем по столу, наклоняясь с каждым словом, пока я остаюсь неподвижной как камень. — Держись подальше от Рейдена и его друзей. Тебе не понравится то, что произойдет, если ты этого не сделаешь. — Она выпрямляется, довольная собой, перекидывает волосы через плечо и плавно направляется к своему месту.

Зачем она это сказала? Именно это я и пытаюсь сделать, но теперь, когда она предупреждает меня держаться подальше, у меня внезапно возникает желание сделать обратное.

Проклятые сучки и их болтливые языки. Почему они все портят мне и оставляют меня в таком противоречивом состоянии?

Я не долго киплю в своем раздражении, как меня обступают с двух сторон. Крилл занимает свое место, не говоря ни слова и не глядя в мою сторону, напоминая мне, почему он мне так нравится, а Броуди, напротив, нарушает границы личного пространства ровно настолько, чтобы это нельзя было не заметить, усаживаясь рядом.

Его колено прижимается к моему, мгновенно вызывая мурашки по бедру, и, впервые, я инстинктивно отстраняюсь. Внутренне ругая себя за это, я чувствую, как он реагирует, сдвигая ногу так, чтобы снова меня коснуться.

— Скажи мне, что не хочешь, чтобы мое тепло прижималось к тебе, Кексик, и я отодвинусь, — в его тоне явно слышится вызов, но я отказываюсь уступать. Разговаривать с ним — значит дать ему именно то, чего он хочет, а после почти успешного утра я намерена стоять на своем.

Я позволяю его телу касаться моего и сосредотачиваюсь на профессоре, который входит в комнату. Между его бровями залегла постоянная складка, и это заставляет меня задуматься, появится ли такая же у Рейдена, учитывая, как он все время злится.

К счастью, он не теряет времени даром и сразу переходит к занятию. — Добрый день, ученики. Я профессор Морган, и в обозримом будущем я буду знакомить вас с заклинаниями и зельями. Первым заданием на сегодня будет научиться защищать ваши комнаты, поскольку другой профессор обратил мое внимание на то, что это может быть полезно и важно для вас. — Его карие глаза находят мои, и я вспоминаю вчерашний разговор с профессором Фэйрборном.

Стал бы он меня так подставлять? Это совсем не помогает оставаться вне поля зрения.

Я сохраняю невозмутимое выражение лица, стараясь дышать ровно, пока жду, что он скажет дальше. Сейчас нет смысла переживать из-за того, что он мог сказать, когда я не могу это контролировать, особенно сейчас, когда мне действительно нужно сосредоточиться, ведь это пригодится больше, чем он думает.

— Для защиты комнат нужно произнести заклинание, добавить веточку шалфея и хорошую щепотку лаванды. Привыкайте к запаху того и другого. Они будут повсюду.

— Я практически создан из них. Можешь понюхать меня, если тебе это нравится… — предлагает Броуди, и я не знаю, смеяться мне или хмуриться над его безумием, но мне удается держать себя в руках и оставаться сосредоточенной на профессоре Моргане.

Я бормочу слова благодарности, когда мне вручают оба предмета, сжимая их вместе, как будто кто-то собирается их у меня забрать.

— Суть заклинания заключается в том, чтобы поджечь лаванду и шалфей, произнося при этом следующие слова: «Me incolumem serva, me his moenia serva.»

По комнате проносится шепот всех, кроме магов, поскольку мы пытаемся привыкнуть к незнакомым словам. Они звуча почти как латынь, но я не уверена. Мне остается только повторять их, как чертовой марионетке, лишь бы получить нужные навыки.

— Me incolumem serva, me his moenia serva. — Я пробую вес слов на языке, а затем повторяю их снова, чтобы убедиться, что они звучат точно так, как он сказал.

— Что тебя так напрягает, Кексик? — Спрашивает Броуди, кладя руку на спинку моего сиденья и снова вторгаясь в мое личное пространство. — Скажи лишь слово, и я приду в твою комнату и сделаю это за тебя, — обещает он.

Я поворачиваюсь к нему со вздохом. — Я справлюсь.

— Я бы справился лучше.

Сжимая переносицу, я пытаюсь собраться с мыслями, прежде чем снова посмотреть на него. — Ты всегда такой несносный?

— Да, он всегда такой, — подтверждает Крилл. Хотя, когда я поворачиваюсь к нему, он не смотрит в мою сторону.

Неохотно я оглядываюсь на Броуди, который многозначительно шевелит бровями, глядя на меня. Мне понадобится нечто большее, чем сила, чтобы справиться с этим парнем. Избавиться от него будет сложнее, чем ожидалось.

Я упираюсь в его руку, но он не двигается с места. — Я пытаюсь сосредоточиться, — заявляю я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более незаинтересованно, но, похоже, он этого не улавливает.

— Я тоже, но направление нашего внимания, похоже, немного отличается.

Повернувшись к нему лицом — по-настоящему лицом к лицу, — я бросаю на него многозначительный взгляд. — Что нужно, чтобы ты оставил меня в покое? Для меня важно быть здесь, а ты уже просто невыносим.

Его улыбка становится шире, как будто его радует моя оценка, и я мгновенно жалею, что вообще спросила.

— Вечер пятницы. Ты, я, мой член. Я из тех, кто «берет свое и уходит». Дай мне шанс, и я быстро исчезну из твоей жизни. Только не вздумай расстраиваться, когда я твердо заявлю, что второго раунда не будет.