— Один ужин и больше они не полезут к тебе. Никогда. Обещаю.

Я тоже тебе кое-что пообещаю, Марк. Ты исчезнешь из моей жизни.

Босс заезжает на территорию особняка и останавливается у широких двустворчатых дверей из деревянного массива. Нас встречает холёный дворецкий, чей возраст колеблется от семидесяти до семидесяти пяти лет. Светло-серые глаза мужчины смотрят на меня с вызовом.

— Прошу, — выверенным жестом приглашает войти.

Стоит переступить порог этого странного места, как дворецкий куда-то исчезает. Будто фокусник растворяется в воздухе.

Поворачиваюсь к боссу, чтобы увидеть его реакцию, но не успеваю даже взгляд на мужчину поднять. Высокий, звонкий голос, больше подходящий ребенку, нежели женщине, радостно звенит в районе второго этажа:

— Марк! Сыночек!

Замираю, заметив тонкую фигуру в кроваво-красном платье, торопливо спускающуюся по винтажной лестнице.

У меня возникает ощущение, будто я попадаю в воронку времени, в мир чужих людей и правил, где меня ждёт полный провал. Трижды проклиная идею босса с совместным ужином, от которого он якобы не мог отказаться, сталкиваюсь с хищным взглядом серых глаз, моментально признавая в незнакомке мать своего начальника.

Жгучая брюнетка протягивает Марку длинные тонкие руки с множеством золотых браслетов и с мягкой улыбкой изрекает:

— Дорогой мой, как давно мы не виделись!

Марк сухо здоровается, стерпев материнские объятия.

— Познакомься, Кира, — обращается он ко мне, — моя мать — Вера Павловна. Мама, — теперь пристально смотрит на родительницу, — это моя Кира.

Моё неловкое: "Здравствуйте" вызывает у женщины короткий смешок.

— Она прелесть! — выносит свой приговор мать босса. — Что ж, прошу, — широким жестом указывает путь в гостиную, где для нас сервирован стол.

Сканирующий взгляд стальных глаз, подчеркнутых чёрным карандашом, с любопытством поглядывают на мои поникшие плечи.

Из нескольких флаконов нишевой парфюмерии, щедро подаренной сегодня боссом, я выбрала самый непринужденный аромат Penhaligon's, с улыбкой вспомнив Acqua di Gioia, которыми пользовалась с третьего курса университета. Ничто и никогда не подходило мне лучше, чем эта водно цитрусовая композиция. Но теперь понимаю, что мой старый любимый парфюм затерялся бы на фоне тяжёлых горьких нот восточных духов Веры Павловны. Женщина буквально давит своей тёмной энергетикой. И когда я прохожу мимо, меня обдаёт волной чьего-то злорадного удовольствия. Такого горького на вкус. Интуиция кричит, чтобы я держалась от этой женщины как можно дальше.

Придирчиво осмотрев гостиную, Марк спрашивает:

— Где отец?

— Внеплановое совещание в клинике, — мягко отбивает Вера Павловна, умудряясь не потерять победоносной улыбки. — Начнём без него.

Клянусь, меня пугает эта женщина.

— Я так не думаю, мама, — отражая эмоции собеседницы, спокойно произносит Ризван.

— В чем дело, дорогой? — захлопав длинными ресницами, смущённо уточняет женщина.

Директор усмехается, будто смотрит давно приевшийся комедийный фильм, чей конец давно известен.

— Этот ужин носит вполне понятную цель, мама. Я договорился с отцом на обоюдовыгодных условиях. Так что без него не начнём. Чтобы в дальнейшем ни у кого не возникло желания всё переиграть.

Вера Павловна театрально вздыхает и, аккуратно подцепив со стола колокольчик, взмахивает рукой.

В тишине гостиной раздается звонкая трель.

Не проходит и пары секунд, как перед дамой в красном возникает дворецкий.

— Альфред, — обращается она к худосочному старику, смотрящему на всех с необычайным высокомерием, — подай гостям чай.

Он исчезает так же внезапно, как и появляется.

"Здесь происходит что-то странное…" — нахмурившись, размышляю про себя.

— Сделаю пару звонков и вернусь к вам, — последнее, что говорит брюнетка, скрываясь за цветной ширмой у камина.

Марк проводил меня к резной софе, помогая удобно устроиться.

"Что происходит? " — кричат мои обеспокоенные глаза, но босс делает вид, что не замечает в них паники.

Со стен гостиной на нас смотрят известные полотна великих гениев живописи. Ряд картин присутствует так же в коридоре.

Я теряюсь в столь непривычной обстановке.

— Как думаешь, здесь есть Айвазовский?

— Может быть, — расплывчато отвечает директор, наблюдая за мной.

— Марк, — сглатываю густой ком в горле, — а что происходит?

Не успевает он ответить, как перед нами возникает дворецкий с подносом.

Марк скупо кивает, взглядом показывая помощнику Веры Павловны, что тот может быть свободен. И как только мужчина уходит, босс низко склоняется надо мной.

Отталкиваю крепкую грудь, пресекая неуместное поведение мужчины и зайцем отскакиваю в сторону.

Он же не решил начать меня здесь целовать?

— Не смей… — низко рычит Марк, снова приближаясь.

Озираюсь. Никого.

Это очередная сценка, в которой я должна подыграть? Не понимаю. Зачем Марк себя так странно ведет?

Моя спина касается стены. В миг сократив разделяющее нас расстояние мужчина вдавливает свои пальцы в моё плечо, причиняя боль.

— Ай! — приглушенно вскрикиваю, пытаясь избавиться от цепкого захвата.

— Тихо! — шипит Марк, касаясь губами моего уха. — Не дергайся, Кира. Не показывай своего страха передо мной. Там где есть страх — нет любви. — Замираю, прислушиваясь к нему. — Они не должны понять, что ты меня боишься. Кивни, если поняла.

Киваю.

— Хорошо. Если приглядишься, заметишь над картинами красные огоньки скрытых камер.

И правда, на резной раме, в самом уголке справа горит один огонек.

— Вижу.

— Умница! — глухо шепчет. — Больше не убегай от меня, не отталкивай, иначе они всё поймут и начнут использовать тебя в темную. Я этого не хочу. Поэтому прошу, не выдавай эмоций. Никаких. И никому здесь не верь. Хорошо это запомни.

— Ладно…

Марк облегчённо выдыхает, немного отстраняясь.

— Я не собирался приставать. Хотел лишь предупредить тебя не употреблять в еду и питье ничего из предложенного тебе лично. Есть и пить будешь то же, что и я. Никаких исключений.

— Почему?

— Видишь ли, моя мама… — горько улыбается, отводя взгляд.

— Ах! — раздаётся рядом мелодичный голос Веры Павловны. — Потеряли терпение, детки? — смеётся, наблюдая за нами. — Вы только дайте отмашку и я начну готовить комнаты для внуков.

Босс так и не успел рассказать мне о странных правилах для гостей этого дома. Но его заветы я хорошо запомнила. Никаких эмоций.

— А может останетесь на ночь? Всё равно Гриша приедет поздно, пропустит ужин, — ловко переводит тему женщина. — Спальня Маркуши уже готова. Оставайтесь! Ну раз остаетесь, пойдемте, провожу…

Дёргаю Ризвана за рукав пиджака, выражая немой протест. Ну какие совместные ночевки в доме его родителей? Совсем уж с ума сходить не надо. Я на такое точно не подпишусь.

— Никаких ночевок, — безэмоционально отвечает начальник, пресекая попытки матери вести свою игру.

— Посмотрим, — сверкнув глазами, обещает женщина.

Меня сильно напрягает её настойчивость и я, наконец, понимаю, о чём предупреждал Марк.

В дверях возникает высокая фигура Григория Петровича и атмосфера сгущается ещё больше.

Мужчины переглядываются, после чего отец Марка переводит внимательный взор с собственного сына на меня и в его мудрых глазах вдруг вспыхивает сострадание.

Ужин с семьёй Ризван

Марк галантно отодвинул для меня мягкий стул, чтобы помочь удобно устроиться. Григорий Петрович сделал то же самое для своей жены. И когда мы с Верой Павловной оказались напротив друг друга, проницательный взгляд женщины жидкой сталью полоснул по моим напряженным нервам.

— Не откажитесь от вина, Кира? — предложила она вдруг.

— Откажется! — сказал, как отрезал мой босс.

Ну и пожалуйста. Не сильно то и хотелось. Могла бы сама озвучить ответ. Не обязательно считать меня такой глупой дурой. Завет "ничего не пить из предложенного лично мне" я усвоила.