— Даже так… — неприятно осознавать, что и здесь у Ризвана всё схвачено. — А где… сам Марк Григорьевич? — осторожно поинтересовалась, надеясь, что тот свалил в закат.

— Его вызвал к себе Григорий Петрович, — медсестра засуетилась и набрав чей-то номер собралась на выход. — Я должна доложить, что вы пришли в себя. Не покидайте, пожалуйста, палату.

Угум. Конечно. Буду очень послушной.

Когда дверь за девушкой закрылась, я начала поиск своих вещей. Пока есть такая возможность — надо делать ноги.

На улице заметно темнело, мне стоило поторопиться.

Спустя несколько минут, поняла что вещей нет. Никаких.

В одной тонкой ночнушке сбежать не получится. Зато обстановку проверить можно.

Уверенно дёргаю ручку двери вниз и отворив ту для небольшого просвета, натыкаюсь на широкую грудь директора. Сглотнув, поднимаю взгляд вверх. Поранившись о расплавленную сталь серых глаз, отступаю назад.

Ризван входит в палату, плотно закрыв за собой дверь. До щелчка.

— Воплощаешь в жизнь очередной план побега?

Когда он успел так хорошо меня изучить?

Приближается, обходит по кругу как хищник. Хмыкает. Шагает к больничной койке, и устроившись на ней, заводит руки за голову, наблюдая за моими действиями. Точнее за моим бездействием.

Я в ступоре. Мало того, что он сделал, сказал там, на острове… Так и сейчас ведёт себя, как хозяин положения.

— Не объяснишь, что я здесь делаю?

Директор занял расслабленную позу, лаская моё тело счастливым взором. Я подобной уверенности не испытывала.

— Иди ко мне, — зовет тоном змея искусителя.

— Поговорим так.

— Не подозреваешь, как сексуальна сейчас…

— Что?

— Эта ткань на тебе ничего не скрывает.

Мгновенно метнулась в темный угол, подальше от окна. Марк воспользовался этим. Подскочил и в мгновение ока оказался рядом. Он настолько обнаглел, что припер меня к стене, зажав своим телом в остром углу палаты.

— Когда ты лежала здесь под капельницей, я готов был поменяться с тобой местами, сделать всё, чтобы больше не видеть твою боль.

— Так же, как и я не хочу видеть тебя.

— И вот тебя подлатали и ты снова полна сил и энергии сражаться со мной.

"Подлатали"… Как любимого медведя, у которого после игры оторвалась лапа.

— Я…

— Не отрицай. Ты продолжаешь набивать шишки, Кира! Лучше уступи мне и собирай сливки. Я готов дать тебе всё: деньги, власть, фамилию. Ты можешь заниматься любимыми делами, учиться, путешествовать, открыть свой бизнес. Я куплю тебе всё, что захочешь.

— В замен?

— На тебя.

— Я этого не стою, Марк, — устало склонила голову, уже не зная как с ним бороться. Что говорить, чтобы навсегда отвадить Ризвана от себя? — Не стою твоих денег, путешествий, твоей фамилии. Мне бы что-то попроще… — Подняла взгляд на представителя из рода упертых. — Семью, например. Поддержку, взаимопонимание. Воспитанного мужчину с добрым сердцем. Любовь.

— Я тебя люблю, — торопливо перебил босс.

Отрицательно покачала головой. Любовью его поступки точно назвать нельзя.

— Люблю, Кира. Люблю со всей страстностью. Люблю так, как умею любить. Так, как научился любить вместе с твоим появлением в моей жизни.

— Твои действия говорят об обратном, Марк… Боюсь, ты путаешь любовь и увлечение.

— Ты даже не стараешься узнать меня ближе, Кира, — обвинительным тоном заявляет Ризван, становясь вдруг серьёзным.

— Куда уж ближе… — горько усмехаюсь.

Наступает оглушающая тишина. И тогда мне кажется, что атмосфера меняется вместе с настроением мужчины.

— Вот видишь. Для тебя близость существует только в пределах двух тел, — задиристо отвечает.

— Что??

— Да, Кира. Ты — сексуально озабочена, одержима моим шикарным телом. Но я готов дать тебе больше, чем отличный секс.

— Да ты сбрендил!! — Взбесил настолько, что схватила его за грудки. — Я не озабочена!

— Тихо-тихо. Успокойся, — мягко погладил мои ладони, сжатые в кулаки. — Понимаю, дорвалась до сладенького, но тебе пока нельзя… — я тут же отцепила руки от его рубашки, будто он был заразным. — Врач рекомендовал три дня покоя. А потом так и быть разрешу себя изнасиловать. Ты даже можешь попробовать сверху…. — Марк красноречиво поиграл бровями. — Понимаешь?

— Ах, ты! — не помню как набросилась с кулаками на этого негодяя.

Просто клоун, который вывел меня из себя!

Я не озабоченная!

Не озабоченная!

Три дня и три ночи скакал Иван Царевич, пока скакалку не отобрал папаня

Марк

— Ты охренел… — задумчиво произнес отец, устало подперев здоровым кулаком острый подбородок.

Помню, как этим самым кулаком он выбил пару зубов мужику, решившему "покатать" по местному лесу мою мать. Они тогда крупно поссорились и мама, вызвав такси, умчалась к Любе. Отец забрал меня из кружка по карате и, скоординировав действия наших быкоподобных охранников, отправился наперерез таксисту.

Жили в том самом доме, которым сейчас владею я. На тот момент местность там была глухая, лесистая. Отец вовремя заметил, как такси свернуло с дороги, мигнув фарами.

За мать было страшно.

Редкие ёлки становились гуще по мере продвижения вперёд. Грамотно подрезав таксиста, отец выволок водилу на сырую землю, избавил того от лишних зубов. Я залез с водительской стороны и разблокировал двери старой девятки, освободив трясущуюся в ужасе мать. Быки догнали нас практически сразу и увели ее с места происшествия, пока отец превращал в овощ это мужское недоразумение.

— Поверить не могу… — распрощавшись с призраками прошлого, вернулся к неприятному разговору отец. — Я, в свои шестьдесят с хвостом должен объяснять взрослому лбу как пользоваться хером.

Бля, такого поворота я, конечно, не ожидал. Однако, выслушать старого ворчуна придётся из-за той самой бумаги, по которой он задумчиво постукивает указательным пальцем.

— Что по результатам?

— Хм… А по результатам мой сын — преступник.

Я готов был рычать: Просто ОТДАЙ мне чёртов лист!

— Часто практикуешь подобное?

— Ты о чем?

— О чем? О ЧЕМ?! Ты, баран такой, изнасиловал невинную девочку.

— Я не насиловал.

— Да ну? Алла врет? Лучший врач моей клиники, заведующая отделением гинекологии пиздит мне, своему начальнику?

— Покажи.

— Смотри, — отец ворчливо подталкивает мне лист обследования.

Повреждения вследствие грубого секса, множественные синяки на внутренней и внешней части бедер, укусы, засосы, следы зубов на… кхм… даже там.

— Ты, что, животное?

— Не поверишь, она сказала мне то же самое.

— Молись, что она вообще говорить захотела с тобой после такого, а не ушла в ванну резать вены.

— Как мать? — напомнил ему про конфликт, свидетелем которого я стал. Собственно, продолжение того самого дня с очередным побегом матери.

— Щенок.

Разумеется, ему больше нечего было ответить на это.

Я собрался на выход, заканчивая бессмысленную полемику с родителем.

— Ты впервые применил силу к девушке? — решил продолжить допрос отец. — Понимал, что ни о каком её сопротивлении с твоей комплекцией не может быть и речи и всё равно выебал.

— Тебя так интересуют подробности моей личной жизни?

— Нет. Конкретно этот случай.

— Чем же?

— Он заставил меня задуматься, Марк, — сурово заключил Ризван старший.

Я впервые видел его таким хмурым. Постаревшим.

— Где я упустил тебя? — неожиданно выдал отец. — Может тебе в армии мозги отбили? Ты сам хоть понимаешь насколько отморожен? — зло уставился на меня.

В своё оправдание мне сказать было нечего. Да, виноват. Но исправлять косяк буду тет-а-тет с Кирой. Поздно читать мне морали. Что выросло, то выросло.

Не дождавшись вразумительного ответа отец с подозрением продолжил:

— Женишься?

— Да.

— Она согласна?

Охеренный вопрос, конечно…

— Практически, — сухо ответил, заиграв желваками.

— Практически? — опешил родитель. — Продолжишь её дожимать?