— Ваше Величество, позвольте представить вам одну из моих лучших студенток — это…

— Бедрижка Прохаска, — сказал я.

— Как вы узнали мое имя? — удивилась она. — Тем более, что все вокруг меня зовут Бедушка.

— Обладатели драконьей крови всегда знают имена тех, с кем они разговаривают, — заметил Алойзиус.

— И еще я знаю некоторые другие вещи, о которых другие не догадываются, — сказал я, сел напротив и, потянув рукав ее куртки, обнажил запястье с не такими уж давними шрамами. — Большая редкость для магов заниматься подобным и иметь подобные мысли в голове.

Девушка, побледнев, отдернула руку, а Алойзиус, нахмурившись, посмотрел на меня.

— Так вы не просто так ее выбрали?

— Не просто так. Я вообще редко в решении полагаюсь на случай. Впрочем, я могу еще передумать, если госпожа Прохаска решит не убивать себя в ближайшие выходные или и вовсе себя не убивать.

Любая на ее месте, кто еще не окончательно потерял желания жить, точно бы испугался. Но не она. Девушка только еще больше помрачнела.

— Что вы от меня хотите, Ваше Величество? — тихо спросила она.

— Ваш дух словно порван на лоскуты и вы никак не можете собрать себя воедино. Мечитесь, пытаясь занять себя различными увлечениями, но так же быстро их забрасываете. И этот марафон в поисках себя вас настолько утомляет, что вы хотите только одного — избавления от этих никому ненужных суеты и мучений.

Алойзиус глянул на меня с удивлением, а я дотянулся до книги, которую она читала, чтобы увидеть заголовок, следом показал ему: «Одиночество. Полное руководство как избавиться от всего ненужного и найти гармонию и покой».

— Хм, не замечал ничего подобного, — произнес задумчиво Алойзиус. — Особенно на фоне ее отличных оценок. То состояние, которое вы описали, Ваше Величество, обычно бывает у проклятых. Но никакого проклятия на Бедушке я не вижу. Вы, полагаю, тоже. И поскольку, случай, верно, уникальный, я хотел бы разобраться.

— Его Величество всё правильно описал, господин Алойзиус, — сказал девушка. — Я действительно увлекалась многим, искала себя. Но каждый раз когда увлеченность испарялась, мне казалось что я проваливаюсь в еще более безысходную лишенную смысла тьму. И как раз сегодня я решила, что ваши занятия мне больше не интересны.

Алойзиус было недобро прищурил глаза, но потом опомнившись, решил, что отчитывать студентку уже нет никакого смысла.

— Давайте поговорим о том, что вы считаете покоем, — произнес я. — Подозреваю, что у вас имеется громадное заблуждение по этому поводу.

— Не понимаю, о чем вы. Но в моем случае смерть — это избавление от всего и покой.

Мы с Алойзиусом переглянулись.

— Судя по всему, один важный предмет в Университете вы не посещали, — сказал черный маг. — Все самоубийцы и убитые кем-либо превращаются в призраков. Духи самоубийц никуда не исчезают, а продолжают существовать лишенные покоя как и при жизни. И обычно до них вообще нет никому дела, поскольку они почти себя не проявляют в отличие от духов убитых, которые пытаются привлечь внимание чтобы нашли их убийц.

Бедушка помрачнела еще больше.

— Что же мне тогда делать?

— Имеются специальные заклинания, которые полностью разрушают душу. Полагаю, Его Величеству они тоже известны, иначе бы за нами толпами ходили призраки.

Я поглядел на Алойзиуса так, что он смущенно кашлянул.

— Мне не нужны заклинания. Определенный вид драконьего пламени прекрасно сжигает всё целиком — и тело, и душу.

— Всё-таки я не специалист по драконам, Ваше Величество, — с досадой сказал Алойзиус.

— Значит, вы сможете мне помочь? — Бедушка посмотрела на нас и в глазах у нее зажегся темный решительный огонь.

— Погодите вы, — я нахмурился. — Я все-таки хотел попробовать отыскать что-то, что вас удержит в нашем «прекрасном» бренном мире.

Алойзиус глянул на меня с неодобрением, но я проигнорировал.

— Ничего нет. Я свое решение не поменяю, — сказала студентка.

— И сколько раз вы пытались?

— Восемь. Но поскольку вокруг меня окружение из магов, меня всегда успевали спасти.

— И что, никто вам даже не рассказал о последствиях? — удивился я. — О неупокоившейся душе?

— Нет. Только один раз сказали, когда я прыгнула с моста во Влтаву, что я превратилась бы в русалку, а остальные русалки бы меня мучили, как самую младшую.

— Вижу, с образованием в Университете у Чистослава всё не так уж и хорошо, — заметил я, поглядев на Алойзиуса, и добавил, прищурив глаза. — Не считая ваших и вовсе уникальных занятий.

Черный маг посмотрел на меня, не понимая, сказал я последнее серьезно или с иронией.

— Так вы поможете мне? — снова спросила девушка.

— Видите ли, госпожа Прохаска, я вас выбрал не просто так, — произнес я. — Одной волшебнице требуется пересадить сердце, желательно здоровое и от мага, а не человека. Надеюсь, об этой волшебнице вы слышали — глава Фризкой Гильдии госпожа Маделиф Халевейн.

— Конечно, о ней все слышали, — ответила девушка. — Но, знаете, чувства она у всех вызывает противоречивые.

— Неужели, — удивился я. — И какие же?

— С одной стороны все девочки ей восхищаются, что она сильная и пробилась наверх, сумев войти в Объединенный Совет. С другой стороны, в северных графствах, до того как они вошли в Пруссию, и герцогстве по закону в Гильдию могли входить только высшие светлые. И эти законы госпожа Халевейн всегда поддерживала. Но они выглядят крайне несправедливыми. Особенно здесь, в Пражском Университете, где учиться может любой, даже сдавший экзамены на самые низкие баллы.

Я только развел руками, а девушка кивнула.

— Но я готова отдать ей то, что вы просите.

— Тогда пойдемте, — сказал Алойзиус, которому уже видимо не терпелось приступить.

Мы вернулись в аудиторию. Финбарр дремал в кресле рядом с Маделиф, у его ног спал грифон. Карлфрид, изнывавший от ожидания, с удивлением уставился на пришедшую с нами студентку, потом решительно подошел ко мне.

— Ваше Величество, я всё-таки скажу, что это не приемлемо, даже ради госпожи Халевейн…

— Девушка — самоубийца, — негромко сказал я. — Случай уникальный и повезло, что она вообще нам попалась. Попытки она не прекратит, а какая-то из них окажется для нее последней.

— Но…

— Хотите ее отговорить? Вперед. Даю вам десять минут.

— Этого мало!

— Вам хватит, чтобы понять что всё бесполезно. Но чтобы вы убедились — попробуйте.

Алойзиусу рвение Карлфрида не понравилось, но он всё же промолчал, дождавшись окончания разговора. Карлфрид вернулся ко мне мрачный.

— Это ужасно тяжело, но наверное действительно единственно возможный выход, — сказал он. — Если, конечно, этот проклятый черный маг справится.

Алойзиус пригласил нас в соседнее с аудиторией помещение, оказавшееся чем-то средним между лабораторией и хирургической. Мы с Карлфридом привели туда Маделиф, посадили на один из столов, имеющихся там. На второй улеглась Бедушка.

— Снимите верхнюю часть одежды — этого будет достаточно, — сказал черный маг, копаясь в своих инструментах.

Студентка разделась, поежившись легла обратно на стол, равнодушно смотря в потолок. Карлфрид глянул на меня с таким видом, словно ему сейчас сделаете дурно.

— Вы без меня тут справитесь, Ваше Величество? — спросил он.

— Справлюсь. Идите к Финбарру.

Я стащил с безразлично смотрящей Маделиф верх одежды, уложил на стол, задумчиво смотря на уродующий ее шрам.

К Бедушке, держа в руках капли, подошел Алойзиус:

— Выпейте чтобы не было больно, это усыпит вас.

— Не надо, — сказал я. — Так есть шанс, что дух последует за сердцем, а нам нужно, чтобы он остался в теле.

Алойзиус глянул на меня удивленно.

— Вы точно не изучали некромантию, Ваше Величество?

— Давайте просто закончим побыстрее, — я нахмурился и обратился к девушке. — Бедушка, смотрите на меня, больно вам не будет.

Алойзиус с сомнением поглядел на студентку, а потом сделал первый надрез. На лице девушки ровным счетом ничего не дрогнуло. Через некоторое время у Алойзиуса в руках оказалось сокращающееся сердце. Он пораженно смотрел на все еще живую и находящуюся в сознании и дышащую Бедушку, которая с отстраненным интересом разглядывала свое сердце.