— Живо отвернуться и не смотреть на него, — спешно приказал я, а сам прикрыл ладонями глаза графини.

В глазах мастера плескалась сплошная тьма. Карлфрид и Финбарр отвернулись. Краем глаза я увидел, как оба грифона, не отведшие от мастера взгляда, белеют, сморщиваются, словно за мгновение одряхлев. Шкура обтянула похудевшие львиные тела, обрисовав ребра и позвонки. Следом с грифонов стали падать перья и шерсть, лоскуты начавшей гнить кожи, пока на месте не осталось два скелета, осыпавшиеся костной пылью. А еще я четко видел, как жизненная энергия, тонкими струйками устремляется к мастеру и как он жадно впитывает ее.

— Своими спутниками вы явно не хотите жертвовать, господин Райнер, — произнес мастер. — Так что вам придется меня отпустить и отдать мне вашего грифона. Как я понимаю, она из чистокровных, то есть графиня из рода Грайфен? А госпожу Халевейн верну вам как бонус.

Графиня возмущенно заклекотала, дернулась, но я только крепче прижал ладони к ее глазам.

— Харди, ты еще кое-что должен узнать, — прошептал Финбарр и голос его дрожал от ужаса. — Госпожа Халевейн, она… Ее с нами больше нет.

— Ты о чём, Барри?

— Она как те люди в министерстве — давно мертва…

Карлфрид, расслышав, издал сдавленный стон. А я почувствовал, как внутри поднимается ярость, которую я до этого тщательно сдерживал, как вокруг и без того морозный воздух, становится еще более ледяным. Болезненно вскрикнул грифон, вырвался и, шарахнувшись от меня, тут же свалился в снег, зарывшись в сугроб с головой.

— Так что, господин Райнер? — спросил мастер и в его сиплом голосе послышалась насмешка. — И, может быть, вы-то осмелитесь посмотреть мне в глаза?

— Да я и так давно в них смотрю, господин Кай Кунибертус, — произнес я, сняв солнцезащитные очки и бросив их в карман куртки. — На меня ваш убийственный взгляд не действует.

На лице мастера отразилось неверие.

— Вы узнали мое имя… Значит…

— Вам сильно не повезло.

На моих ладонях разгорелось пламя. Мастер, по-прежнему, прикрываясь Маделиф, попятился от нас прочь.

— Не сожгите госпожу Халевейн! — выкрикнул в отчаянии Карлфрид, увидев огонь.

— Вы же слышали, что сказал Барри, — процедил сквозь зубы я.

— Пожалуйста, мы должны попытаться найти способ, — в голос мага закралась отчаяние.

— Я не собираюсь упускать этого ублюдка.

Однако, опередив меня к мастеру внезапно метнулась графиня, закрыв глаза и полагаясь только на чутье. Лапы отбросили волшебницу в сторону, а орлиный клюв ударил в черные, наполненные тьмой глаза. Старик заорал от боли, с оглушительным грохотом проскользнул мощный электрический разряд и грифона отшвырнуло прочь на несколько метров.

— Барри, проверь, как графиня, — приказал я.

Финбарр метнулся к замершему на снегу грифону.

— Жива, но без сознания, — сообщил он.

Мастер тем временем, пошатнувшись, с пустыми глазницами, из которых, пачкая ему лицо, сочилось что-то черное, направил на меня свой альпеншток. Вместо металлического наконечника я увидел знакомый янтарный клинок. В следующий миг мастер метнул в меня альпеншток словно копье. Мое пламя сожгло деревянную основу. Но янтарный наконечник, загоревшись, словно только еще больше ускорился.

Моя рука черкнула в воздухе заклинание, которое заискрилось под солнцем словно лед. Время то ли замедлилось, то ли мне это лишь показалось. Но я отчетливо видел, как по янтарному наконечнику пошла изморозь, гася пламя, а янтарь почернел, превращаясь в уголь, а следом в мелкую черную пыль.

Очередная попытка мастера меня убить не удалась.

— Райнериус, — позвал я и выдохнул несколько слов на драконьем.

Давно погибший дракон камнем свалился с поднебесья, где он давно парил в ожидании приказа. Вокруг поднялась снежная пыль, скрыв всё вокруг на несколько мгновений. Пространство снова пропороли молнии мастера, испаряя снег. Но магия старого врага на драконий скелет теперь никак не действовала.

Челюсти Райнериуса сомкнулись на шее мастера, отрывая ему голову. А следом драконий коготь распорол худую, впалую грудь, вырвав сердце — неестественно огромное и черное. Оно само было похоже на обретший физическую форму кусок тьмы, все еще пульсирующий, и из которого сочилась черная густая кровь.

Райнериус протянул мне его, нанизанное на коготь. Я вывел еще одно заклинание, которое должно было уничтожить дух мастера навсегда.

— Ваше Величество, — вновь подал голос Карлфрид. — У меня всё же еще остается надежда…

Я ненадолго прервался, наклонился к сидящей на снегу волшебнице, словно находящейся в прострации, распахнул полы одежды и мы все увидели знакомый уродливый шрам на груди.

Процедив сквозь зубы проклятие, я склонился над трупом мастера, обыскал. Но всё что я нашел — пояс, к которому был прицеплен футляр из жесткой толстой кожи. Я раскрыл его и увидел капсулы, смахивающие на обычное аптечное лекарство, если бы не одно отличие — все они были были наполнены особой магией. Я взял несколько, положил на ладонь и показал Карлфриду, который стоял глубоко потрясенный и всё ещё смотрящий на шрам на груди волшебницы.

— Вы чувствуете?

— Все они заполнены магической энергией, я прав? — отозвался Карлфрид.

— Не просто энергией, а жизненной энергией. Этот чертов некромант превращал и людей, и наших магов, и своих подручных в таблетки, которые он мог «принимать» в любое время, подпитывая свои силы. Тут штук триста.

— Запасливый сукин сын, — выругался Финбарр.

Карлфрид внимательно посмотрел на меня.

— Жизненная энергия? И значит, что там же заключены их души⁈

Я поглядел на мага и покачал головой.

— Я же не некромант, Калфрид, и знаком с механизмом действия только в теории, да и то в общих чертах.

— Но вы ведь можете управлять своим духом… — Карлфрид все еще пытался цепляться хоть за что-то.

— Это не имеет ничего общего с некромантией. Простите, но я должен уничтожить мастера. Подержите.

Карлфрид забрал из моих рук капсулы и футляр, опустился рядом с Маделиф, поправил одежду, прикрыв уродливый шрам, и обреченно посмотрел на лицо волшебницы, на котором не отображалось ни единой эмоции.

Я повернулся к Райнериусу и завершил заклинание. Сотни мелких молний пронзили черное сердце, обезглавленное тело мастера затрясло, словно через него тоже пропустили электрический разряд. Следом сердце вспыхнуло багровым огнем и обратилось в ничто, а за ним рассыпалось пеплом и тело мастера.

Я выдохнул несколько слов на драконьем, приказывая Райнериусу лететь обратно в Хоэцоллерн. Скелет дракона взмыл в небо и исчез, а я повернулся к Карлфриду, ожидая, что рядом с ним в лучшем случае обнаружиться кучка праха. Однако Маделиф сидела с ним целая и невредимая.

— Хм, — задумчиво протянул я.

К нам подошли Финбарр и пришедшая в себя графиня.

— Что с ней теперь будет? — спросил Финбарр, с болью смотря на волшебницу.

— Его Величество утверждает, что проблему мог бы решить только некромант, — мрачно обронил Карлфрид. — Но мы его только что уничтожили.

— Я не говорил ничего подобного, — возвразил я. — Процесс отнятия жизненно сили и духа — для некромантов естественный процесс. Но никогда не слышал, чтобы они могли проделать обратное действие.

— Но у нас ведь нет других вариантов? — Карлфрид посмотрел на меня. — Или же…

— Хотите, чтобы мы посетили господина Алойзиуса? — поинтересовался я. — Любопытное решение. Только вы о нем кое чего не знаете.

— И что же?

— Госпожа Халевейн — его кровный враг. Это она когда-то убила со своим супругом всех его учеников. А он в отместку…

Я замолчал. Карлфрид уставился на меня, не веря.

— Вы уверены? Маделиф же видела Алойзиуса на вашем посвящении в герцоги и сказала, что это не тот маг, что убил ее супруга и ее детей. Неужели она ошиблась?.. Вот проклятье… И как давно вам об этом известно? Почему вы его тогда отпустили⁈

— Отпустил временно, поскольку мне нужно было подобраться к Чистославу.