— Эм, — стонет он. — Ты не должна… — его голос затихает, когда я опускаюсь на колени, касаясь губами его члена. Он резко вдыхает, пока я обвожу его языком, ощущая на вкус солоноватую каплю. Я беру член в рот, и ощущение полноты пробуждает во мне волну возбуждения, растекающуюся по всему моему телу. — Остановись, — шепчет он. — Остановись.

Я выполняю его просьбу, игнорируя боль в груди от его отказа.

— Я просто хотела, чтобы тебе стало лучше.

Он хватает меня за локоть и поднимает на ноги.

— Я знаю, — его взгляд удивительно мягкий, когда он сбрасывает штаны. — Но давай сделаем это правильно. Если кто и должен становиться на колени, так это я, — Тёрнер притягивает меня к себе и властно целует, его рука обвивает мою шею.

Мы отшатываемся назад, пока моя спина не упирается в стену. Он срывает с меня толствоку и расстегивает бюстгальтер, освобождая мою грудь. Жадно сжимает ее в ладонях, целуя мой подбородок и шею, пока я торопливо стягиваю джинсы и трусики вниз по бедрам.

— Такая чертовски нетерпеливая, — шепчет он мне в шею. — Я не понимаю тебя, Эм.

— Взаимно, — отвечаю я, сбрасывая остатки одежды, его возбужденный член прижимается к моей голой коже. — Но я узнаю тебя, если ты узнаешь меня.

— Я нестабилен, Эм, — он целует мою шею, задерживаясь у ключицы. — И я не могу научить тебя тому, чего сам не знаю. Никто еще не пережил встречи со мной, — его слова бьют прямо в сердце, но потом его губы находят мой сосок и с силой втягивают его в рот.

Я запускаю пальцы в его темные волосы, откидывая голову назад, пока его рука обхватывает мою вторую грудь, а язык скользит по соску.

— Я разберусь, — тяжело дыша, шепчу я. — Я разберусь в тебе.

Он опускается на колени, прокладывая дорожку из поцелуев вниз по моему животу, задерживаясь, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Надеюсь, ангел. Очень на это надеюсь.

Тёрнер поднимает меня, застигнув врасплох, когда мои ноги оказываются у него на плечах, крепко обхватывая руками мои бедра.

Дыхание становится прерывистым, когда он зарывается лицом между моих бедер, и я стону, когда его язык касается моей киски.

— Ох, черт, — шепчу я, когда он кружит языком по моему клитору, притягивая меня ближе. Я извиваюсь под ним, но он не отступает, настойчиво лаская меня губами и языком, подводя всё ближе к оргазму.

— Тёрнер, — выкрикиваю я, когда приближаюсь к пику. — Я… — мой голос срывается, когда я кончаю, бедра сжимаются вокруг его головы. Он прижимается ко мне сильнее, позволяя тереться об его лицо, выжимая из этого момента максимум удовольствия. Мои стоны переходят в глубокие вздохи, когда он отпускает мои ноги и подхватывает меня на руки, унося в спальню.

Его губы снова находят мои, когда мы падаем на кровать. Он не дает никакого предупреждения, когда входит в меня, издавая удовлетворенный стон.

— Ты такая сладкая, Эм, — говорит он, толкаясь в меня, кусая мои губы, увеличивая силу движений.

Я обвиваю его шею руками, наши тела соединяются, обнажая не только наши желания. Всё, что я чувствую, — это он: его тепло, его запах, его ускользающее здравомыслие, если оно когда-либо у него было. Когда он кончает в меня, из его горла вырывается низкий рык, пропитанный болью и удовольствием.

— Блядь, Эм, — стонет он, крепко прижимая меня к себе. — Почему ты такая милая? Почему ты не пытаешься убежать от меня? — он прячет лицо в моих волосах, и я не уверена, кто кого больше обнимает в этот момент.

— Тебе всё еще нужно идти наверх? — шепчу я, когда он, наконец, ослабляет хватку, опираясь на локти.

Он смотрит мне в глаза, его пальцы касаются моей щеки.

— Я могу остаться здесь, с тобой. Только позволь мне принять душ.

Я киваю, накрывая его руку своей.

— Хорошо.

Он сползает с меня, а затем с кровати, направляясь в ванную. Я смотрю на его тень, отмечая, что он оставляет дверь открытой, когда заходит в душ. Я наблюдаю за ним сквозь стекло, пытаясь понять, о чем он думает и в порядке ли он.

Эгоистично ли с моей стороны думать, что меня могло бы быть достаточно для него? Могла бы я дать ему что-то, что удержало бы его здесь, в реальности? Его брат оставил его. А что, если бы я не оставила? Что, если бы я решила остаться? Смог бы он полюбить меня?

Вопросы роятся в моей голове, пока я лежу, наблюдая за тенью Тёрнера в душе.

Я сошла с ума, раз влюбилась в него. Он убил Адама. Бог знает, сколько еще людей. Он угрожал убить и меня.

Но по какой-то причине я действительно не думаю, что он это сделает.

Тёрнер выходит из душа, вытирается полотенцем и направляется ко мне. Он останавливается в нескольких футах от двери.

— Ты просто смотрела на меня всё это время?

Я краснею.

— Упс, извини.

Он улыбается и тихо смеется.

— Всё в порядке. Просто прошло много времени с тех пор, как кто-то пытался мельком увидеть меня голым.

— Наверное, это странно для тебя, — говорю я, когда он снова забирается в постель рядом со мной, натягивая одеяло на нас обоих.

— Да, наверное, — он притягивает меня к себе, и я обнимаю его, снова уютно устраиваясь на его груди. — Ты читала письма на столе? — спрашивает он.

— Да, — отвечаю я, чувствуя, как он напрягается подо мной. — И я прочитала дневник твоего брата, — он замирает при упоминании об этом, и я тут же жалею о сказанном. — Прости. Не стоило этого делать. Я просто… хотела узнать, кто ты. Не знаю. Это было так душераздирающе — то, через что ты прошел, — начинаю тараторить, боясь его реакции и отчаянно стараясь избежать его гнева. На мне нет никакой одежды и я не готова прямо сейчас убегать посреди ночи. — Тёрнер, мне очень жаль.

Он громко сглатывает.

— Я не читал его дневник. Я… не смог бы этого вынести.

— Там не так уж много записей, — тихо говорю я. — Я… Мне жаль, что он оставил тебя, когда тебе было плохо.

— Что? — его реакция удивляет меня.

— То, что он ушел? — повторяю я.

— Мм, — это всё, что он говорит, а затем целует меня в макушку. После этого он замолкает, и примерно через десять минут, пока я задерживаю дыхание, он засыпает, его дыхание становится глубоким и ровным. Я лежу, слушая его, и постепенно тоже погружаюсь в сон. Однако я всё еще не могу избавиться от мысли, что упускаю важную часть этой сложной головоломки…

И это вызывает у меня очень нехорошее предчувствие.

Глава 19

Я не засыпаю, обнимая Эмерсин. Просто позволяю ей думать, что заснул. Я не могу перестать думать о дневнике наверху. После всего, что случилось, я не стал разбирать вещи Томми. Я знал, что моя психика этого не выдержит, но…

Она думает, что он ушел.

Она не знает, что он похоронен у меня на заднем дворе.

Тяжело сглотнув, я осторожно освобождаюсь из ее объятий и выскальзываю из кровати в полной тишине. Взглянув в окно, я замечаю, что солнце уже почти встало. Мне нужно закончить подарок для Эм, и это вторая причина, по которой я должен вернуться в комнату Томми. Мне нужна цепочка — единственная, которая у меня есть, находится на жетонах, которые лежат в коробке на верхней полке шкафа. Я знаю это, потому что видел их однажды, когда еще пытался справиться с собой, а не скатывался в темноту.

Я выхожу из комнаты, осторожно закрывая дверь. Если что-то пойдет не так, она, надеюсь, останется вне поля зрения и не будет отвлекать меня — вероятно. Я останавливаюсь у кучи одежды в коридоре и достаю деревянный кулон, который сделал для нее.

Затем я начинаю подниматься по лестнице на второй этаж. Я делал это сотни раз с тех пор, как всё произошло, но на этот раз меня переполняет чувство, что я иду навстречу своей гибели.

Мне стоит оставить его дневник в покое. Просто заберу цепочку и всё.

Моя идея приносит мне небольшое облегчение, когда я поворачиваю ручку двери и вхожу в комнату. Закрыв за собой дверь, я включаю свет.

— Только цепочка, — говорю я себе. — Только цепочка… — я прохожу через комнату, не обращая внимания на фотографии, некрологи и всё остальное.