Она понимающе кивает, и мое тело расслабляется под ней. Это похоже на сеанс терапии, только на моих коленях сидит красивая, сострадательная женщина. Не считая пистолета у моей головы. Мы замолкаем, и я жду, ожидаю, когда она скажет что-то еще. Но она молчит.

Похоже, время пришло. Она услышала достаточно.

Я поворачиваю голову к Ганнеру, который сидит там, больше не пыхтя от паники или беспокойства. Он больше не выглядит обеспокоенным, и по какой-то причине это приносит мне еще большее чувство покоя. Всё наконец закончилось. Больше никаких ночей с таблетками. Больше никакой пролитой крови. Больше никакой боли.

Я возвращаю взгляд к Эм, слезы текут рекой по ее щекам.

— Тебе не обязательно это делать, детка, — мой голос звучит так нежно, так мягко, достигая такого уровня эмпатии, которого я не испытывал годами.

— Последние слова, — требует она.

Я качаю головой.

— Я никогда не возложу на тебя такое бремя. Просто знай, что если я каким-то образом избегу Ада, я буду присматривать за тобой, Эм — и если получу такую милость, то увижу тебя на другой стороне, — моя рука ложится на ее, мой указательный палец скользит по спусковому крючку. — Позволь мне это сделать. Закрой глаза.

Она тяжело сглатывает, Ганнер издает жалобный вой, эхом отдающийся в тишине.

И тогда она спускает курок.

Глава 22

Я осознаю то, что сделала. Но он это заслужил.

Когда он резко открывает глаза, услышав выстрел у себя за спиной, я бросаю оружие на пол, и единственным звуком, разделяющим нас, становится скрежет металла о бетон.

Его глаза сужаются.

— Ты промахнулась.

— Нет, не промахнулась, — отвечаю я. — Я сделала именно то, что должна была. Ты не умрешь, — я хватаю его за воротник с новой волной гнева и наклоняюсь, касаясь носом его. — Тебе, блядь, помогут!

— Черта с два, — рычит он в ответ. — Я хочу покоя, Эмерсин.

Я качаю головой, перекидывая ногу через него, и поднимаясь.

— Тогда тебе придется убить меня, Тёрнер, но даже тогда я буду, блядь, преследовать тебя.

Тёрнер сверкает на меня взглядом.

— Я думал, ты понимаешь меня, но, очевидно, нет, — он встает, возвышаясь надо мной. — Ты думаешь, что я волшебным образом исправлюсь, да? — он хватает меня за руку и притягивает к себе.

Я обхватываю его руку своими, пытаясь освободиться от его хватки.

— Я так не думаю. Я просто хочу, чтобы ты остался…

— Ты чертовски эгоистична, — рычит он, отпуская мою руку. Тёрнер разворачивается и одним быстрым ударом швыряет стул через весь сарай, я спотыкаюсь и падаю на бетон. Игнорирую боль, простреливающую мой позвоночник, наблюдая, как он поднимает пистолет с пола и направляет его на меня.

— Давай, — бросаю я ему, когда он приближается ко мне. — Убей меня, а потом можешь переосмыслить, кто здесь на самом деле эгоист, но знаешь… — я делаю паузу, игнорируя страх, пульсирующий в моем теле, — …твой брат не хотел, чтобы ты умирал. Он не сдал тебя полиции, потому что верил, что ты можешь стать лучше.

— Ага, смешно, — усмехается он. — Я слишком далеко зашел.

Чувство поражения наполняет мою грудь, и мои плечи опускаются.

— Ничего из того, что я скажу, не изменит твоего решения, так что вперед, — я смотрю на свои руки, которые дрожат, пока я обхватываю себя, мысленно готовясь к концу. — Просто постарайся найти способ сообщить моей семье. У меня есть люди, которые будут скучать по мне.

Тёрнер ничего не отвечает, нависая надо мной, как жнец, — пистолет по-прежнему направлен в мою голову. Я зажмуриваюсь. В отличие от себя, я знаю, что Тёрнер выполнит угрозу. А я никогда не смогла бы его убить. Я не убиваю людей, которых люблю, как делает он. И хотя осознание того, что я испытываю к нему чувства, сбивает с ног, — это не так шокирует, как то, что я приняла эти чувства.

— Всё изначально должно было закончиться именно так, — шепчу я, перебирая воспоминания в своей голове.

— Что? — требует Тёрнер, его голос напряженный. — Что ты сказала?

Я поднимаю голову, встречая его красные от слез глаза своим таким же разбитым взглядом.

— Это всегда должно было закончиться именно так. Ты говорил это с самого начала. Альтернативного финала никогда не будет, но я позволила себе в это поверить. Даже до самого конца несмотря на то, что я знала всё, — я верила, что ты можешь измениться, и думаю, это самая большая ошибка, которую я совершила, — моя грудь сжимается от боли, и я сдерживаю новый порыв слез.

Тёрнер опускается на колени передо мной, опираясь на пятки. Он извлекает магазин, а затем патрон из патронника.

— Так лучше? — он снова бросает пистолет на пол. — У меня не хватает духу, Эм. Я не могу убить тебя, когда я всё еще здесь. Я мог бы навредить тебе только в том случае… когда мой разум ускользает от меня, и это меня пугает.

Я тянусь к нему, обвиваю руками его шею. Он целует меня в щеку, обнимая за талию. Его губы касаются моей кожи, и когда я прижимаюсь к нему, я чувствую его сердцебиение, живое и сильное — даже если его разум не такой.

Может быть, я действительно веду себя эгоистично. Я резко вдыхаю, отстраняясь, изучая его лицо.

— Прости. Я хочу для тебя лучшего.

— Эм, — говорит он мягко, вытирая слезы с моих щек большим пальцем. — Мы можем разобраться, но это… — взгляд Тёрнера падает на пистолет на полу, — это не способ решить проблему. Я слишком устал от пролития крови, и, хотя я думаю, что мое место в земле, твое — нет, и я буду уважать твое решение.

— Это единственная причина?

Он усмехается, намек на улыбку появляется на его лице.

— Ну, прямо сейчас это всё, что у меня есть.

Я отвечаю ему улыбкой, смахивая слезы.

— Извини, что не подарила тебе ничего на Рождество. У меня нет таких навыков, — провожу пальцем по кулону. — Оно невероятное.

— Это было, безусловно, лучшее Рождество за многие годы, — он проводит рукой по внешней стороне моего бедра. — Ты дала мне больше, чем осознаешь, — я киваю, и снова прижимаюсь к нему, крепко обнимая.

— Я буду хорошим, — бормочет Тёрнер мне в волосы. — Я могу быть хорошим для тебя. Просто мне нужно время, чтобы разобраться в себе.

— Знаю, — говорю я, вцепившись в него. Я была всего в нескольких минутах от того, чтобы потерять его навсегда, и с каждым мгновением я осознаю реальность того, что могло произойти. — Всё будет хорошо. Мы разберемся.

Тёрнер целует меня в макушку, затем приподнимает, обхватывая руками за задницу.

— Я устал здесь находиться.

Он выносит меня на руках во двор, и мы оба глубоко вдыхаем свежий воздух.

— Я и не знал, что ты способна вышибить дверь.

Я смеюсь.

— Я тоже, но отчаянные времена требуют отчаянных мер, полагаю.

Он поднимается на крыльцо, затем заходит в дом. Закрывает дверь за Ганнером и направляется прямиком в спальню. Оставляет собаку снаружи, а затем направляется к кровати и опускает меня на постель.

Тёрнер ложится рядом, и берет мое лицо в ладони.

— Ты — лучший незапланированный подарок, который я когда-либо получал, — Тёрнер наклоняется и прижимается губами к моим, я покусываю его нижнюю губу. Застонав, он запускает руку под мой свитер, снимая его через голову.

Расстегиваю бюстгальтер и скидываю обувь, пока он стягивает с меня леггинсы. Затем я берусь за его рубашку, снимая ее с него. Мы методично раздеваем друг друга, и я наслаждаюсь этим моментом. У меня нет ни малейшего представления, что мы будем делать, когда эти праздники закончатся — когда вернется реальная жизнь.

Когда все узнают, что Адама больше нет.

Это будет водоворот подозрений и проверок, но если это делает меня плохим человеком из-за того, что я уже знаю, что буду его прикрывать, то пусть так и будет.

Он коленом раздвигает мои ноги, устраиваясь между ними.

Я прикусываю его нижнюю губу, и из его груди вырывается стон.

— Мне всё равно, что ты опасен. Я всё равно хочу тебя.

— Ты смелая женщина, — отвечает он, хватая меня за подбородок и проводя большим пальцем по моим губам. Он прижимается к ним, и я втягиваю его палец в тепло своего рта. Тёрнер смотрит на меня темным взглядом, полным похоти и желания. Головка его члена касается моего входа, и я двигаюсь бедрами навстречу ему, отчаянно желая ощутить его снова.