Я оглядываюсь на Тёрнера, который закрывает за нами дверь. Частично задаюсь вопросом, как такое небольшое событие, как «поворот не туда», могло так сильно изменить мой жизненный путь. Произошло ли тоже самое и для него? Достаточно ли этого, чтобы вытащить его из глубин разбитого разума?

— Ты в порядке? — Тёрнер хмурится.

— Да, — быстро киваю я, спускаясь по ступенькам. — Я просто думала, что буду скучать по тебе, пока меня не будет, — я знаю, что это не совсем правда, но я буду скучать по нему, когда уйду, и буду волноваться о его благополучии — даже если это просто поездка в город, чтобы найти проклятый телефон и взять ситуацию под контроль.

Я иду к своему грузовику, и он следует за мной, снег хрустит под нашими ботинками. Он открывает дверь со стороны водителя, и я стряхиваю снег с обуви о подножку. Забираюсь внутрь и беру ключи, лежащие в подстаканнике. Поднимаю их и пытаюсь завести двигатель. Он сразу же оживает, как будто не был похоронен под снегом почти две недели. Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но Тёрнер опережает меня:

— Поезжай веред и возвращайся по подъездной дорожке. У тебя не должно возникнуть проблем. Я встречу тебя там внизу.

— Ты можешь поехать со мной? — предлагаю я. — Или я могу попрощаться прямо здесь.

Он наклоняется и целует меня, задерживаясь на несколько секунд, прежде чем отстраниться.

— Нет, я встречу тебя там внизу, ангел.

— Хорошо, — говорю я, пытаясь понять его загадочное выражение лица. — Послушай…

— Увидимся через минуту, — перебивает он меня, целуя в нос. Он отступает и закрывает дверь, затем ждет, пока я сдам назад.

— Ну, ладно, — фыркая, я включаю заднюю передачу и еду по подъездной дорожке, маневрируя по расчищенной дороге. Колеса ни разу не пробуксовывают на полном приводе, и я внезапно желаю, чтобы он сделал выезд таким легким. Может, тогда я могла бы остаться дольше. Однако я знаю, что он сделал это утром, когда первоначально планировал, чтобы я забрала Ганнера и оставила его тело гнить.

И эта мысль заставляет меня нервничать.

Конечно, он не сделает ничего с собой, пока меня не будет, верно?

Я ставлю пикап на парковку, когда выезжаю за ворота, ожидая его. Он сказал, что встретит меня здесь. Я игнорирую тревогу, бьющуюся в моем теле, пока минуты тянутся вечность. Мои руки начинают потеть, и как только я собираюсь вернуться обратно по дороге, я замечаю его, появляющегося из-за деревьев.

У него торжественное выражение лица, и, прежде чем я понимаю, что именно он несет, уже слишком поздно. Он бросает мои сумки перед моим грузовиком, как раз когда захлопывает ворота…

И запирает их.

Я распахиваю дверь грузовика и бегу к массивным железным воротам.

— Что ты делаешь, Тёрнер?

— Тебе нужно уйти, — говорит он ровно. — Навсегда.

— Что? — мой голос ломается и переходит в рыдания. — Что ты имеешь в виду? Я думала, ты сказал…

— Эм, — перебивает он меня, его голос резкий. — Ты должна уйти. Мы оба знаем, что здесь произошло. Ты можешь позвонить в полицию, можешь рассказать им всю правду, и я не буду ненавидеть тебя, если они придут за мной. Ты можешь оставить это при себе и жить с бременем правды, но это не изменит моего решения. Я еще недостаточно здоров, чтобы отправиться с тобой в путь.

Слезы текут по моим щекам.

— Ты сказал, что будешь хорошим. Я могу… я могу просто… — я даже не могу вымолвить слова, протягивая руки через стальные прутья, отчаянно пытаясь дотянуться до него. — Тёрнер, пожалуйста, не заставляй меня делать это в одиночку.

— Ты не одна. Я разрешаю тебе поступить так, как будет лучше для тебя, Эм. Позаботься о себе.

— Нет, — срываюсь я на крик, ярость смешивается с болью разбитого сердца. — Нет, я не хочу оставлять тебя одного. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

Он улыбается.

— Мне почти сорок один год, и я всё еще здесь. Я просто не могу справиться с тем, что будет дальше. Мы не можем жить в одиночестве, пока я пытаюсь понять, как существовать в этом мире. Слишком многое происходит. Тебе нужны люди, которые могут быть рядом с тобой, и это не я.

— Ты эгоистичный гребанный трус, — кричу я ему, слезы текут по щекам, пока он стоит вне досягаемости.

Он качает головой.

— Нет, я не трус. Так я жил до того, как ты появилась здесь. Быть трусом — это заставить тебя остаться и пытаться разобраться со всем этим дерьмом и со мной. Ты должна довериться мне, Эм. Это лучшее решение.

— Нет, — умоляю я, сжимая холодную сталь и тряся ее. — Просто открой ворота. Пожалуйста, просто открой ворота, Тёрнер.

— Я люблю тебя, Эмерсин, — говорит он, его голос болезненно мягок. — Я должен сделать то, что должен, и ты должна сделать то же самое для себя, — Тёрнер делает шаг вперед, беря мою руку сквозь стальные прутья, сжимая ее. — Не возвращайся сюда.

— Но ты получишь помощь? — выдавливаю я сквозь слезы, его признание потрясает меня до глубины души, за которым следует паника. — Правда?

— Да, — он подносит мою руку к своим губам, мягко целуя мою холодную кожу. — Обещаю. Удачи, Эм. Делай то, что лучше для тебя. Я не буду злиться в любом случае.

С этими словами он отпускает мою руку и снова отступает.

— Поезжай осторожно.

Он отходит, приближаясь к линии деревьев.

— Я люблю тебя, — кричу ему вслед.

Он закрывает глаза и разворачивается, показывая мне спину вместо ответа. Мое сердце разрывается на части, когда он исчезает в лесу. Я знаю, что могла бы вернуться. Я знаю, что могла бы перелезть через этот чертов забор и побежать за ним…

Но что это даст?

Всё, на что я могу надеяться, — это то, что каким-то образом Тёрнер разберется в себе. Я заставляю себя сделать глубокий вдох, подбираю свои сумки и бросаю их на заднее сиденье пикапа. Захлопываю дверь и забираюсь на водительское сидение, уставившись на запертые ворота.

Как он найдет меня, если захочет? Или он не захочет?

Я сжимаю губы, всхлипывая, открываю центральную консоль. Достаю одну из пустых рождественских открыток из коробки, которые так и не отправила. Вытаскиваю ее и пишу ему записку, оставляя свой номер телефона внизу. Это, наверное, пустая трата времени, учитывая, что я могу предположить, что он не проверяет свою почту. Однако я всё же засовываю открытку в конверт, пишу его имя на лицевой стороне и кладу в черный ржавый почтовый ящик прямо за воротами.

Затем я снова забираюсь в грузовик и покидаю его.

Счастливого ебанного Рождества, Тёрнер.

Глава 25

Я смотрю на телефон в своей руке, затем перевожу взгляд через комнату на Ганнера, который сидит в нескольких футах от меня. Он внимательно наблюдает за мной, как будто ему поручили убедиться, что я доведу дело до конца. Я провожу языком по нижней губе. Проклятье, было бы, намного проще, если бы я просто пошел в сарай и сделал то, что изначально планировал.

«Пожалуйста, обратись за помощью». Я слышу голос Эм в голове. Прошел почти месяц с тех пор, как она уехала. Я не обращал внимания на новости, но никто не приходил сюда обыскивать мою собственность или арестовывать меня. Я ничего не слышал вообще. Будто всё просто вернулось на круги своя…

Всё, кроме меня.

Я провожу руками по лицу и кладу телефон на стол, вставая на ноги. Выглядывая в окно, я замечаю, как почтальон кладет что-то в мой почтовый ящик. Я могу быть оторван от мира, но, клянусь, всё еще получаю дурацкую рекламу, как и все остальные. Выхожу из комнаты, а Ганнер следует по пятам. Тяжело ступая вниз по лестнице, я направляюсь к входной двери, останавливаясь, чтобы надеть ботинки и схватить куртку.

— Пойдем, — говорю я Ганнеру, выходя из дома. Мое сердце бьется в груди, когда я иду по подъездной дороге. С тех пор, как она ушла, прошло еще несколько снегопадов, и, если я правильно догадываюсь, поиски ее бывшего парня приостановлены до весенней оттепели. Я глубоко вздыхаю, засовывая руки в карманы.

Может, мне следовало попытаться всё наладить с ней.