Кроме того, «косатка» доставила на место встречи еще нескольких человек, которые зачем-то носили маски и капюшоны. Пираты южной части Узкого моря много где ходили и видели, поэтому без труда определили в неизвестных зегитских дервишей. После чего прониклись к собранию еще большим уважением — мало какой монарх мог заставить этих опасных пустынных фанатиков служить себе.

Когда на подветренной стороне острова уже не осталось парковочных мест для пиратских галер — не доверяя друг другу, отдельные фракции старались расположиться подальше от соперников, а капитаны кораблей поднялись на окруженную скалами и лесом площадку, попаданец вышел на помост и произнес небольшую речь.

Для уже слышавших ее «адмиралов» ничего нового в ней не было — те же, разве что более конкретно сформулированные, предложения. По завершению которых Влад предложил задавать вопросы. И они тут же посыпались на него, как пшено из дырявого мешка.

— То есть итанийские патрули больше не будут нас трогать? — спросил щербатый и однорукий старикан с хитрыми черными глазами. — Вообще?

— Если с момента получения патента за вами не будет замечено грехов, то да. — ответил император.

— А кто это сможет подтвердить или опровергнуть, вашество? — уточнил пират. — Не поймите меня превратно, но ведь любой итанийский капитан может учинить произвол. Мы его, стало быть, без боя на палубу пускаем, а он с морской пехотой берет нас в ножи! А потом отчитывается: так и так, были замечены в нападении на итанийское торговое судно, потому были наказаны и пущены на корм рыбам. Свидетелей нет, вопрос закрыт. Верно я говорю, братва?

— Верно!

— Так и будет!

— Циклоп в корень зрит!

— Под петлю нас подводят, вот что!

Когда на помост к призванному герою вышел Литольд Хахлет, крики моментально стихли. Сорок пар настороженных глаз уставились на того, кто долгое время был для них одним из главных врагов и занимал почетное место в тройке самых страшных ночных кошмаров. Где первые два делили между собой сама морская стихия и обитающие в ней чудовища.

— Вы меня знаете, — негромко произнес морской князь и оставил эту фразу висеть в воздухе.

Сорок голов утвердительно склонились. Владу это напомнило мультфильм про Маугли, который он смотрел в детстве. А именно, сцену с удавом Каа, шептавшим замогильным голосом: «Вы слышите меня, бандерлоги?»

— Каждый, кто примет патент от моего императора, — продолжил говорить маршал, — получит в команду одного человека. Для вас это будет очень важный человек. Важнее, чем сам корабль и команда. Потому что, если вы потеряете этого человека, то можете тут же пускаться в бега. Конечно, ничего из этого не выйдет, но вы можете попытаться.

— Что еще за человек? — возмутилось сразу с десяток голосов.

— Дервиш, — пояснил уже Влад. — Слуга Зегита будет приставлен к каждому кораблю и капитану, который принимает правила игры. И князь Хахлет все правильно сказал. Важнее него для вас никого не будет. Если попытаетесь его по-тихой прирезать, я узнаю об этом в тот самый миг, когда нож войдет в тело. И накажу.

Сразу после того, как он закончил, перед помостом выстроились те, о ком он говорил. Всего десяток, которого явно не хватило бы, чтобы обеспечить всех собравшихся здесь пиратских капитанов военными советниками. О чем те не преминули сообщить устами все того же Циклопа.

— Маловато дервишей-то, вашество! На всех не хватит!

Остальные его реплику поддержали громким ржачем. В ответ на которую призванный герой тоже улыбнулся.

— Это пока самым вменяемым. Не хочу рисковать своими людьми, вверяя их жизни всякому отребью, для которого данное слово ничего не значит. Но тебе, Циклоп, такой достанется, уверяю.

Гогот сразу же стих, когда упомянутый одноглазый зверем глянул на товарищей.

— А что же по наградам? — спросил он. — Был, вроде, разговор, что за окотские суда и их офицеров будут премии давать? Так ли?

— Все верно. Только за целые корабли и живых пленников.

Влад не собирался поощрять пиратов на грабеж кого-то еще, а вот Окоту собирался крепко прижать к ногтю. Кроме того, на пленников он имел особые планы. Фактически, выкупленные у морских разбойников они, после непродолжительного пребывания в Итании и соответствующей обработки, должны были вернуться домой, но уже как агенты. Кто-то станет шпионить в пользу Протектории, те же, кто откажется, станут иллюстрацией того, что бывает с теми, кто бросает вызов империи.

— А что же, если кто-то из государей такие же условия предложит? — спросил доселе молчавший Версиль Нодж.

Авторитетнейший «адмирал» пиратской вольницы сидел в глубине, не вылезая на первый план. Но когда он открыл рот, даже Циклоп, уже открывший свой для очередного вопроса, быстро его захлопнул.

— На это я скажу только одно. — На этот раз Влад Келлер ответил без малейшего намека на улыбку. — Каждый человек кузнец своего несчастья.

От безымянного острова, где проходило собрание, «Аврора» направилась прямиком к замку барона-самозванца. Проплыла над взявшей его в осаду дружиной из Кианса и… направилась дальше. Через границу, непосредственно в Окоту. Где за несколько часов добралась до другой баронской крепости, но уже подданного соседнего государства, и выгрузила половину запаса горшков с маслом из трюмов прямо на центральные постройки замка. Подожженными, естественно.

После чего выстрелила из носовой баллисты в деревянные, окованные полосами железа, ворота крепости. Один-единственный раз. Прикрепив к копью, глубоко вошедшему в защитное сооружение, небольшой футляр. В нем содержались копии переписки между Ганом Толстаком и его нанимателями — ответ на вопрос о причинах «немотивированной агрессии» Итанийского Протектората. Затем, оставив защитников тушить горящие постройки, воздушный корабль лег на обратный курс.

— И ты считаешь, что Уния утрется? — с некоторым сомнением спросил Литольд Хахлет, встретивший вернувшегося с палубы призванного героя в капитанском салоне. — Спеси у тамошних правителей станется раздуть из этого повод к войне.

— В этот раз не станут, — ответил Влад Келлер, принимая из рук маршала бокал с бренди. В войне морской князь понимал куда больше него, но вот в политике, причем такой, где расчеты делаются на несколько шагов, а семена будущей победы годами лежат в земле, был не так хорош. Хотя и лучше большинства других правителей. — Было бы это единое государство, как в две сотни лет назад, тогда да. Сейчас же это просто военно-политический союз без единого органа управления. Сперва они получат известие о сожженной крепости, потом прочитают переписку между нашим самозванцем и окотскими купцами. Сразу же разделятся на две фракции, одна из которых будет требовать отмщения, а другая справедливо указывать на то, что торгаши сами заигрались в интриги, вот и получили по заслугам. Потом найдутся те, кто увидит в этом возможность повысить свои акции — за счет Окоты, естественно. Ну а следом столкнутся с торговой блокадой своих судов. И всем резко станет не до какого-то вшивого баронского замка.

— И тогда они попытаются напасть?

— Да, но окно возможностей уже закроется. Мы к этому времени закончим с Кузуром и Бремом, и на границе их встретит полноценная армия, а не дружина наместника Вандекута. Плюс просадка по доходам, плюс индивидуальные торговые предложения для разных стран-участниц Унии. В общем, я считаю, что через год от этого политического объединения не останется и следа. А в будущем входящим в него странам придется удовольствоваться ролью соседей империи. Мирных соседей, если хотят сохранить саму государственность.

— Жестоко, — проговорил Литольд после недолгого задумчивого молчания. — Несколькими расчетливыми поступками ты разрушил будущее сразу трех государств.

Влад отсалютовал ему бокалом.

— А что делать, друг мой? У нас на севере бомба замедленного действия в виде Темного союза. И другие империи на соседнем континенте, которые, по мере нашего роста, захотят попробовать Итанию на зуб. Так что лучше сразу же показать, насколько жестоки мы можем быть, как враги. После чего продемонстрировать, насколько выгодно с нами дружить.