Сэйбл пришлось согласиться. Араминта казалась пожилой и безобидной, не из тех женщин, которые всегда носят с собой пистолет, и не из тех, кто во время своих походов на север угрожает застрелить любого мужчину, который запнется или пожалуется на трудное путешествие.

Она сказала Сэйбл:

— У меня есть право на две вещи — свободу и смерть. Я хочу получить или то, или другое. Никто не вернет меня живой; я буду бороться за свою свободу, и когда придет время мне уходить, Господь позволит им убить меня.

Они отправились в путь после наступления темноты. Когда Араминта велела Сэйбл вести себя тихо и не шевелиться, Сэйбл повиновалась. Когда она просила Сэйбл подождать, пока она пойдет на разведку, держа пистолет наготове, Сэйбл ее слушалась.

В светлое время следующего дня они переночевали в развалинах сожженного янки особняка и снова отправились в путь, как только сумерки сменились ночью. С приближением рассвета второго дня Сэйбл начала замечать изменения в пейзаже. Когда-то это место покрывал густой лес, но теперь земля выглядела так, словно по ней прошелся великан с могучей косой и срубил все деревья до единого. Насколько хватало глаз, на многих акрах не было ничего, кроме пней.

— Генералу Шерману понадобился лес, — объяснила Араминта.

Сэйбл осматривала обнаженную землю, и ее благоговение возросло, когда она и ее спутница пересекли то, что когда-то было одной из главных железнодорожных линий региона. Железные шпалы были вырваны из рельсов и теперь были причудливо обмотаны вокруг стволов немногих оставшихся деревьев.

Араминта объяснила:

— Их называют галстуками Шермана. Его люди вырывают шпалы, а затем складывают их в кучу. Как только шпалы раскаляются докрасна, их обвивают вокруг деревьев. Мятежники не могут пользоваться шпалами или железной дорогой. Умный человек этот генерал Шерман.

Сэйбл могла только изумленно смотреть на это.

Они шли четыре дня по выжженным полям сражений, усеянным свежими могилами, по земле, изуродованной пушечными выстрелами, мимо заброшенных укреплений. Они прошли ещё несколько галстуков Шермана, и время от времени им попадались тела солдат в синей и серой форме, которые умерли в одиночестве и остались непогребенными.

Полночь четвертого дня застала их притаившимися в густом кустарнике на берегу реки Окмулджи. Ночь была безлунной, и вокруг было так тихо, что они слышали тихий плеск воды о берег.

Шепотом Сэйбл спросила:

— Зачем мы здесь?

— Чтобы встретиться с друзьями, — послышался тихий ответ Араминты.

Сэйбл никого не видела.

— Где?

— Вон там, — ответила Араминта, указывая на темную реку. — Давай посмотрим, дома ли они.

Сэйбл молча наблюдала, как Араминта чиркнула спичкой о кремень и подняла пламя над головой. Она помахала спичкой в сторону реки всего секунду, затем задула ее.

Спустя несколько мгновений в темноте появился ответный огонек. Араминта взяла Сэйбл за руку.

— Пойдем, нам нужно спешить.

Сэйбл была удивлена проворством старухи, когда они быстро спускались по берегу, но еще больше она удивилась, увидев шестерых чернокожих мужчин, которые бесшумно направляли к ним плот.

Араминта бросилась в воду им навстречу, и Сэйбл, у которой не было другого выбора, сделала то же самое. Сильные руки помогли обеим женщинам подняться на борт.

— Присаживайтесь, дамы, — сказал высокий мужчина. — Нам нужно переправиться как можно быстрее.

Сэйбл села рядом с Араминтой на влажное дерево. Мужчины воткнули шесты в мелководье и развернули плот. Сэйбл понятия не имела, куда они направляются, и кто эти люди, но она верила, что Араминта и Старые королевы позаботятся о ее безопасности.

Выше по реке майор армии Союза Рэймонд Левек расхаживал взад-вперед перед своей палаткой. Миссис Табман опаздывала на день. Если она не появится сегодня вечером, ему и его небольшому отряду кавалерии придется продвигаться дальше без нее, хотя она могла нести информацию, жизненно важную для командования Союза.

Не то чтобы она не могла вернуться в основной лагерь самостоятельно. Ее навыки разведки и выживания стали настолько легендарными, что покойный аболиционист Джон Браун прозвал ее «генералом». Находясь в Южной Каролине, она возглавляла группу чернокожих мужчин, которые были разведчиками и шпионами подразделения. Монтгомери, один из лучших партизан и фуражиров армии Союза, использовал ее советы для проведения рейдов в Южной Каролине, Флориде и Джорджии. Одна из самых знаменитых вылазок была совершена у реки Комбахи в июне 1863 года. Монтгомери и его восемьсот чернокожих солдат не только уничтожили склады Конфедерации, хлопок и множество других зданий стоимостью в миллионы долларов, но в тот день миссис Табман вывела на свободу почти восемьсот рабов. В статье на первой полосе «Бостонского содружества», напечатанной месяц спустя, отдавалась должное ее руководству солдатами и отмечалось, что никто из людей Монтгомери не получил даже царапины.

Рэймонд надеялся, что эта задержка не означает, что ее схватили или ранили.

Размышления о судьбе миссис Табман послужили еще одной цели. Это отвлекло Рэймонда от душераздирающих новостей, которые он получил из дома. Его брат, Джеррольд Левек, был убит в бою в Миссисипи более шести недель назад, но из-за войны Рэймонд получил письмо от своей скорбящей матери Джулианы только два дня назад, в котором сообщалось о смерти и последующих похоронах. Джеррольд был похоронен на семейном участке неподалеку от их родного города Нового Орлеана. Если бы новость дошла до Рэймонда своевременно, он, возможно, был бы рядом с матерью, утешая ее, когда гроб с телом его брата опускали в землю. Рэймонд очень сильно любил Джеррольда, и его смерть потрясла его. Хотя он знал, что во время войны нужно забыть о личной душевной боли, он не мог полностью подавить ее.

— Майор?

Рэймонд поднял глаза и увидел своего помощника и друга Андре Рено.

— Часовые говорят, что получили сигнал, подтверждающий, что миссис Табман уже в пути.

Рэймонд позволил себе слегка улыбнуться. Это была лучшая новость, которую он слышал за последние дни.

— Хорошо.

— Ты хочешь вернуться сегодня вечером, — спросил Андре, — или нам подождать до утра?

— Сегодня вечером.

Хотя силы Союза теперь контролировали большую часть территории вокруг Атланты, повстанцы не отступали полностью. Это переросло в партизанскую войну. Отдельные очаги сопротивления конфедератов, применявшие тактику «бей и беги» для нападения на лагеря и аванпосты Союза, начали выводить Шермана из себя. У Рэймонда не было ни малейшего желания связываться с повстанцами, главным образом потому, что люди, назначенные на это задание, были зелеными, как весенняя трава, новоиспеченными чернокожими новобранцами, которым требовалось больше знаний в области владения оружием и тактики, прежде чем их можно было призвать защищать себя и окружающих.

— Как только прибудет миссис Табман, проводи ее сюда, а затем прикажи всем выдвигаться. Если мы поторопимся, то сможем разбить лагерь к рассвету.

— Я сообщу сержантам, что они должны начать подготовку.

— Спасибо.

Когда плот достиг берега, Сэйбл подождала, пока Араминта поблагодарит мужчин, затем обе женщины перешли на берег вброд. Плот бесшумно оттолкнулся от берега. Быстро поднявшись на берег, они подошли к мужчине в синей униформе, который ждал их с фонарем.

— Миссис Табман? — спросил он.

— Да, это я.

— С возвращением, генерал. Майор ждет вас. Пожалуйста, следуйте за мной.

Они пристроились за ним, и Сэйбл, удивленная видом чернокожего мужчины в форме, сказал Араминте:

— Я не знал, что ты генерал.

Араминта усмехнулась.

— Я ношу много бандан, дитя мое.

Солдат провел их в тускло освещенную палатку. Мужчина внутри был темнокожим и высоким, как башня. Тонкая, как бритва, бородка, подчеркивавшая его точеный подбородок, придавала ему привлекательность, которую не могли скрыть даже тени.

При их появлении на его лице появилась улыбка. Подбежав к Араминте, он заключил ее в нежные объятия, от которых она повисла в воздухе. Смеясь, она проворковала: