Рэймонд добавил:

— И сопляков. Давай прогоним волков с пастбища.

Описание Арчера оказалось точным. Вокруг стола столпились большинство подходящих, а в некоторых случаях и не очень подходящих мужчин в зале. Поскольку ресторан Арчера обслуживал только богатых и влиятельных представителей элиты, волки были видными горожанами. Там, конечно, был газетчик Луи-Шарль Раунданез, а рядом с ним братья Базиль, Альберт и Джон, совладельцы самого крупного и прибыльного бизнеса по производству сигар в Новом Орлеане. За внимание дам также боролись Жак Ламотт, архитектор, сколотивший небольшое состояние на восстановлении города, фармацевт Джозеф Боумен и энергичный молодой человек, которого Рэймонд не знал.

— Джентльмены, не могли бы мы присоединиться к нашим женам?

Вежливая, но твердо произнесенная просьба Рэймонда разделила их, как Красное море.

— Спасибо.

Когда Рэймонд и Галено заняли свои места, фармацевт Джозеф Боумен сказал:

— Рад вас видеть, Левек. Мы уже начали сомневаться, действительно ли вы женаты на нашей очаровательной Сэйбл. Мы редко видим вас вместе.

Рэймонд окинул взглядом высокого худощавого мужчину, прежде чем ответить:

— С этого момента я обязательно исправлю это впечатление.

Сэйбл оторвала взгляд от молодого поэта, который так преданно стоял на коленях рядом с ней, и оценила своего мужа. Он все еще был напряжен от сдерживаемых эмоций, но теперь в его глазах горел жар, пламя, которое опаляло ее в тех местах, к которым прикасался только он.

Остальные мужчины по очереди выражали радость от того, что снова видят Рэймонда. Большинство из них знали и Галено и пожимали ему руку, приветствуя его возвращение домой. Пожелав спокойной ночи, они разошлись по своим столикам — все, кроме молодого человека, который все еще стоял на коленях рядом с Сэйбл. Он что-то торопливо писал на клочках бумаги и передавал их Сейбл для прочтения.

Рэймонд наблюдал и ждал несколько мгновений, но, поскольку внимание Сэйбл по-прежнему было полностью поглощено им, он тихо окликнул ее:

— Моя королева…

Она тут же подняла глаза. Он никогда раньше не обращался к ней «моя королева» на публике, и от этого у нее перехватило дыхание.

— Кто он?

Молодой человек встал и заявил:

— Я Гаспар Кадет, и я влюблен в вашу жену. Такой прекрасной женщине, как Сэйбл, не пристало иметь такого невнимательного мужа, как вы, месье.

Сэйбл ахнула.

— Гаспар!

Он оборвал ее.

— Нет, Сэйбл, он вас не заслуживает. Выбирайте оружие.

Гален начал смеяться примерно на середине страстного монолога Гаспара, и к этому моменту в его глазах появились слезы.

Эстер, казалось, была потрясена не меньше Сэйбл.

Рэймонд взглянул на серьезное юное лицо поэта и, не повышая голоса, сказал:

— Я советую тебе взять свои карандаши и бумажки и уйти отсюда, пока я не встал. Потому что, если я все же встану, тебе понадобится что-то гораздо более опасное, чем оружие, чтобы я не вышвырнул тебя на улицу

Глаза Гаспара расширились. Очевидно, он начал понимать, что человек, которому он так легкомысленно бросил вызов, действительно опасен, потому что больше не произнес ни слова. Вместо этого он поклонился в сторону Сэйбл и поспешно ретировался.

Галено вытер глаза салфеткой.

— Это была лучшая поездка за долгое время, малышка. Когда же второй акт, Рай?

Рэймонд мог только улыбнуться в ответ на энтузиазм своего друга. Затем он спросил свою жену:

— Где ты познакомилась с Гаспаром Храбрым?

— В приюте, где я провела свой первый день. Я понятия не имела, что он питает ко мне такие сильные чувства.

— Поэты часто бывают страстными, — предположила Эстер.

— Что ж, его страстность едва не стала причиной его боли, — съязвил Рэймонд. — Выбирай оружие, в самом деле. Ты можешь в это поверить, Галено?

Галено снова начал хохотать.

— Выражение твоего лица было бесценным, брат мой, бесценным.

Рэймонд проигнорировал его и повернулся к своей золотоволосой жене.

— Сколько еще придворных шутов мне придется изгнать, прежде чем мой трон будет в безопасности, Сэйбл?

Не в силах удержаться от поддразнивания, она протянула:

— Сотни.

Он ухмыльнулся.

— Что он там писал?

— Стихи о любви.

— Давай послушаем одно, — предложил Рэймонд.

— Ты уверен? Я бы не хотела, чтобы беднягу Гаспара подвесили за ноги.

— Я обещаю держать себя в руках.

Сэйбл взяла в руки одну из записок Гаспара и прочитала:

— Твоя красота ослепляет мою душу. У меня перехватывает дыхание при виде тебя, я поражен твоей улыбкой; пойдем со мной в рай, и я буду дорожить тобой, так как ты будешь моей.

— По-моему, это прекрасно, даже если рифма сбилась, — нарушила молчание Эстер. Она повернулась к Галено. — Почему ты никогда не пишешь мне любовных стихов?

— Потому что ты предпочитаешь куличики из грязи.

— Как же ты прав, прости меня.

Сэйбл, почувствовав вспыхнувшее между Вашонами желание, спросила Рэймонда:

— Ты хочешь, чтобы я прочитала еще что-нибудь?

— Нет.

У Рэймонда не было желания слышать слова другого человека, отражающие чувства в его собственном сердце.

В конце концов вечер подошел к концу, и обе пары обменялись крепкими прощальными объятиями. Поскольку Галено и Эстер жили в отеле Арчера, им нужно было всего лишь подняться по лестнице, чтобы оказаться в своих апартаментах. Они собирались пробыть в Луизиане еще как минимум неделю, и Вашоны и Левеки поклялись встретиться снова на следующий день.

Глава 12

Пока они ехали домой в наемном экипаже, который они остановили у отеля Арчера, Сэйбл смотрела на своего молчаливого мужа и думала над советом, который дала ей Эстер. Сэйбл вынуждена была признать, что однажды ей уже приходила в голову мысль соблазнить его, но в ту конкретную ночь это он соблазнил ее. Не то чтобы у нее были какие-то претензии — он мог соблазнять ее в любое время, когда пожелает, напевал ей тихий внутренний голос. Сэйбл подавила свои желания, ругая себя за то, что была такой распутной, и приготовилась к возвращению к Джулиане.

Но, похоже, они направлялись в другое место. К этому времени она уже хорошо знала город, и, когда кучер не завернул на ту улицу, куда должен был, она спросила мужа:

— Куда мы едем?

— Я обещал тебе ванну, — ответил он голосом, который проник до глубины ее души. — Помнишь?

Да, она помнила, и внезапное предвкушение превратило ее в лужицу прямо на сиденье.

Он провел пальцем по мягкому изгибу ее щеки.

— В чем-то наш брак начался хорошо… а в чем-то нет, в основном из-за прошлого — ты согласна?

— Да.

— Я в восторге от тебя в спальне, Сэйбл, но я хочу, чтобы между нами было нечто большее.

В темноте было трудно разглядеть выражение его глаз, но она почувствовала его искренность.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Что я хочу приходить к тебе домой по вечерам, ужинать с тобой, быть рядом утром, когда ты проснешься.

— А что насчет Рэндольфа Бейкера?

— Прошлое осталось позади.

Она внимательно посмотрела ему в лицо.

— Значит, ты веришь, что я не причастна к этому?

Ей нужно было услышать правдивый ответ на этот вопрос.

Но, казалось, его больше интересовало что-то другое, когда он прикоснулся губами к ее губам, достаточно легко, чтобы заинтересовать и ее тоже. Он тихо ответил ей:

— То, вот что я верю, не имеет никакого отношения к нашему будущему.

— Но оно будет иметь, если это останется между нами.

— Для меня это больше не проблема…

Его слова затихли, когда он коснулся губами ее уха. Когда первые ноты желания зазвучали в ее крови, как неуловимая мелодия, она обвинила его, менее твердо, чем намеревалась:

— Ты пытаешься отвлечь меня…

Его губы прошлись по надушенной коже ее шеи.

— Кто…. я?

— Да, ты…

Его руки неторопливо блуждали по ее телу, теплые губы делали то же самое.

— Зачем мне отвлекать тебя, бижу?