Джордж принес десерт, кофе и коньяк. Он положил перед Рэймондом, Галено и Эстер кусочки орехового пирога, но Сэйбл получила совсем другой десерт.

— Сэйбл, что это? — спросила Эстер. — Выглядит чудесно.

Джордж сам ответил на ее вопрос.

— Шеф-повар назвал это блюдо «Клубника дю Сабле», в честь мадам.

Ошеломленный Рэймонд спросил:

— У тебя есть фирменный десерт?

— Это не то, о чем я просила, но да. Однажды шеф-повар приготовил этот десерт, и Арчер назвал его в мою честь, потому что знает, как сильно я люблю клубнику.

Рэймонд почувствовал, как напряглись его челюсти. Он глубоко вздохнул, пытаясь расслабиться. Не стоит впадать в ярость от ревности; Сэйбл, несомненно, сочтет его сумасшедшим, а Галено будет так хохотать, что его придется увезти. Он заметил, что Эстер пристально, понимающе смотрит на него, словно может заглянуть в его сердце.

Да, он ревновал, ревновал ко всем, с кем Сэйбл когда-либо разговаривала или кого она одаривала своей улыбкой. Ему хотелось подойти к Раунданезу и потребовать, чтобы он никогда больше не покупал десерт его жене. Он хотел ударить шеф-повара, и Арчера тоже. Менее чем за два месяца она стала настолько известной и любимой, что мужчины покупали дл нее десерты с клубникой, покрытые золотистой меренгой, а он ни черта об этом не знал!

Рэймонда охватила такая буря эмоций, что он почувствовал острую потребность подышать свежим воздухом. Он резко встал и, извинившись, вышел из-за стола.

Сэйбл смотрела, как он скованно уходит. Она понятия не имела, что с ним, но предположила, что его волнение связано с ней. Она посмотрела на его друзей, надеясь, что они не заметят ее разочарования, и спросила Эстер о ее трех дочерях. Когда Эстер начала перечислять их имена, Галено извинился и отправился на поиски Рэймонда.

Оставшись одни за столом, Сэйбл и Эстер некоторое время сидели молча, каждая была погружена в свои мысли, затем Эстер тихо спросила Сэйбл:

— Ты его очень любишь, не так ли?

Сэйбл улыбнулась горько-сладкой улыбкой.

— Неужели это так очевидно?

Эстер кивнула.

— Я надеялась скрыть это.

— Почему?

— Потому что он не любит меня и, вероятно, никогда не полюбит.

Затем она добавила:

— Поскольку наши мужья такие близкие друзья, я полагаю, он рассказал вам историю нашего прошлого?

— Да.

— И что он считает, что я причастна к краже документов генерала Шермана?

— А ты была причастна?

— Нет.

Сэйбл почувствовала, что Эстер поверила ей, но ничего не ответила. Вместо этого Эстер тихо сказала:

— Рэймонд тоже очень тебя любит.

Сэйбл слабо улыбнулась.

— Хоть это и неправда, но мне приятно это слышать.

— Я говорю правду, Сэйбл. Я знакома с ним не так давно, как Гален, но я знаю Рэймонда Левека так, как не знает Гален. Я упоминала, что он крестный отец всех моих девочек?

— Всех?

— Да, и я отказываюсь, чтобы крестным отцом был кто-то другой. Если что-нибудь случится с Галено или со мной, я знаю, Рэймонд позаботится о том, чтобы мои дети ни в чем не нуждались, он будет любить их так же сильно, как если бы они были его собственными.

— Как давно они знают друг друга?

— С тех пор, как они были мальчишками здесь, в Новом Орлеане. До войны они были кондукторами на Подземной железной дороге и увезли много рабов на Север. Мой Гален носил громкое имя Черный Дэниел, чтобы скрыть свою истинную личность. За его и Рэймонда головы были обещаны очень большие награды за то, что было известно, как «преступления против Юга».

Сэйбл была впечатлена.

— Он никогда не рассказывал мне об этом периоде своей жизни.

— Конечно, они оба склонны к преувеличениям, но они очень серьезно относились к роли, которую сыграли. Я уверена, что Рэймонд рассказал бы тебе, если бы ты спросила.

— Я не знаю, — с сомнением произнесла Сэйбл. — Интересно, сможем ли мы когда-нибудь так же непринужденно общаться друг с другом, как вы с Галеном. Если бы был способ привести Бейкера сюда и заставить его рассказать Рэймонду правду, я бы это сделала.

— Но сейчас ты этого сделать не можешь, так позволь любви укрепить доверие, в котором вы оба нуждаетесь. Моя гордость была препятствием, которое разделяло нас с Галено, но его любовь заставила меня забыть об ней, так же как любовь заставит Рэймонда забыть о своем недоверии.

— Хотелось бы в это верить.

— Тогда верь. Он ушел отсюда, потому что ревнует тебя к людям, которые оказывают тебе внимание. Он влюблен. Используй этот факт. Соблазни его в темной карете — это всегда срабатывает с Галено. Соблазняй его, заставь его так страстно желать тебя, что он не будет думать ни о чем, кроме тебя. Оба наших мужчины очень, скажем так, талантливы в постели, но они также очень игривы, как тигрята или щенки. Поиграй с ним. Мы с Галено лепим куличики из грязи.

— Куличики из грязи!

— Да. Я никогда не лепила их, пока Гален не показал мне, как это делается. Теперь приготовление куличиков из грязи — очень важная часть нашего брака.

Сэйбл повторила:

— Куличики из грязи.

— Да, — гордо подытожила Эстер.

— Когда мы лепим их, мы забываем о повседневных заботах. Мы играем, разговариваем, иногда даже спорим, но это время стало для нас особенным, чтобы побыть наедине друг с другом.

Их разговор прервал журналист Раунданез, который подошел познакомиться с гостьей Сэйбл. Она представила его Эстер, и обе дамы пригласили его присесть и поболтать.

Выйдя на улицу, Рэймонд глубоко вдохнул ночной воздух и задумался, что, черт возьми, с ним не так. Раунданез был его другом, Арчер — братом, но он так ревновал их обоих, что едва мог видеть.

Галено подошел к нему и со всей серьезностью спросил:

— Ты болен, брат мой?

— Нет. Я схожу с ума.

— Любовь может сделать это с тобой.

Рэймонд нетерпеливо вздохнул.

— Мужчина когда-нибудь присылал твоей жене десерт?

Галено усмехнулся.

— Нет, если ему жизнь дорога.

Рэймонд знал, что Галено на самом деле не это имел в виду, но позволил себе легкую улыбку.

— Это просто сводит с ума. От одного взгляда на нее мне становится больно.

— Она твоя жена, Рай. Она должна вызывать в тебе бурные эмоции. Я не понимаю, почему ты изо всех сил стараешься держать ее на расстоянии — она умная, красивая. Очевидно, что она любит тебя, так в чем же твоя проблема?

— Могу ли я доверять ей?

— Ой.

Воцарилось молчание, пока оба мужчины стояли в темноте.

Наконец Галено сказал:

— Лично я, проведя с ней сегодняшний вечер, не могу представить ее иначе, как жертвой обстоятельств.

— А если это не так?

— Тогда она разобьет тебе сердце.

— Вот именно.

Они через многое прошли вместе, но любовь оказалась гораздо более опасным испытанием, чем любое из их предыдущих приключений.

— Так вот что ты чувствовал, когда ухаживал за Эстер?

— Да, и, насколько я помню, ты не очень-то сочувствовал мне.

— Приношу свои глубочайшие и искренние извинения. Я понятия не имел.

Галено ухмыльнулся.

— И что же ты собираешься делать с очаровательной Сэйбл?

— Сдамся. Честно говоря, это все, что я могу сделать. Я просто надеюсь, что позже не выяснится, что я женат на черной вдове.

Галено похлопал его по спине.

— Все получится. Вот увидишь.

Прежде чем они успели вернуться внутрь, к ним подошел Арчер и сухо произнес, растягивая слова:

— Пока вы, два старых козла, тут обсуждаете Бог знает что, волки внутри кружат вокруг ваших дам, как вокруг ягнят.

Рэймонд посмотрел на Галено.

— Как насчет того, чтобы поспорить, что он будет следующим?

— В чем? — спросил Арчер.

— Следующим, кого пронзит стрела Купидона.

Арчер расхохотался.

— О, нет. На свете нет женщины, которая могла бы заставить меня отказаться от моих любовниц. Одна из них разбирается в травах, и она гарантирует, что я останусь неуязвимым.

— Из уст младенца… — сказал Галено.